«Забыть все, наверное, я бы никогда не смог

Новый вызов отбрасывает волю к нулю

И взгляд твой – он дороже миллиона слов

Вечно далёкий, как и твой любимый Дали…»

Мужчины любят побеждать, а когда победа достаётся тяжело, это двойное торжество.

Даневич, много пил. Нет не пил, он праздновал. Каждый раз вытаскивая меня из-за свадебного стола. Прижимая за талию к себе, высоко поднимая бокал, обвязанный красной лентой. Лента на ножке хрусталя символизирует крепость семейных уз. Я эти узы и без ленты чувствовала, и понимала. Мужчина же ими упивался, принимая поздравления, рукопожатия, тосты. Бесконечно долго владея моими губами при криках «горько», поглаживая затылок, шею, вызывая улюлюканье и шутки про брачную ночь.

Зазвучали аккорды нежной мелодии. Знак, что нам пора выходить на первый свадебный танец. Не могу не отметить, что Даневич очень красивый жених. Ему к лицу черный цвет и белоснежная рубашка с изумрудными запонками. Он умеет двигать красиво, изящно, даже при ходьбе.

А Седой никогда так не двигался. Он даже немного косолапил при ходьбе и сутулился. Такая походка при его массе и росте придавала ему устрашающий вид.

Валентин расстёгивает пиджак, и немного приседая, берет меня на руки. Под всеобщие возгласы восхищения выносит в самый центр серо-голубого зала. Начинается танец, а вернее наше скольжение по паркету.

Я держу спину прямо. Одной ладонью держась за мужское плечо, пальцы второй переплелись с пальцами жениха. Танцую и смотрю в пустоту. Чувствую влюблённый взгляд Даневича на своём лице.

«Я в глаза твои,

Как в зеркало смотрю,

Отраженье потерять

Своё боюсь.»

Песню выбирал лично Валик. Я бы предпочла что-то более современное.

«Я немыслимой ценой,

И своей мечтой

Заслужила это счастье

Быть с тобой.

Быть всегда с тобой.»

Но видимо слова, должны произвести впечатление на гостей, на меня. Передавая вот таким надрывом всю суть нашей «любви»

«От забот и мелких ссор

Ты меня увёл

И ключи от счастья

Для меня нашёл.

Для меня нашёл.»

Только ключи от счастья ты Даневич не нашел, ты их выбросил.

«Любовь, похожая на сон,

Сердец хрустальный перезвон.

Твоё волшебное – люблю

Я тихим эхом повторю.»

Теперь я всегда буду тихим эхом. Слабой тенью прежней Тамары.

Неожиданно Даневич останавливает наше кружение в танце и встаёт передо мной на одно колено. Музыка замолкает, толпа замирает в ожидании.

Официант подбегает к жениху неся перед собой поднос, на котором сверкает золотистая коробка. Передаёт ее и микрофон Валентину.

–Жена, моя…

Сколько пафоса в его тоне. Еще бы, за нами наблюдают несколько десятков глаз.

– Это именно то, что ты видишь. –Я на коленях перед тобой. –А сейчас мой свадебный подарок тебе.

Под громогласные аплодисменты он открывает коробку и вкладывает в мою ледяную руку ключи от машины.

А мне становиться странно и смешно. Безумный, нелепый мир. Я даже машину не умею водить. Я боюсь автомобильного движения, после того случая с папой. Никогда не смогу сесть за руль. Чувствую, что начинаю плакать, поток слез захлёстывает меня, и я ничего не могу с этим поделать. Плачу, от стресса, от драматизма и безысходности положения, а люди восхищённо хлопают. Даневич галантно прижимает к себе, успокаивает. Подбегает мама, неся салфетки и понимающе вытирает мои слезы.

Какой сюрреализм. Все думают, что невесту настолько растрогал подарок жениха, что она прослезилась. От этой мысли я прихожу в себя.

Когда торжество закончилось, было далеко за полночь. Валентин неуверенно стоял на ногах. Игнорируя слабый протест, он легко увлёк меня за собой. Я ринулась, желая столкнуть руку, но она сжалась клещами.

– Тома. – Даневич насмешливо наклонился к самому уху, проговаривая. – Тебе не кажется, что протест поздновато устраивать? –Ты сама на это подписалась. –Не сопротивляйся, а то ведь я и обидеться могу, подумать, что ты мне соврала. –Я свою часть сделки выполнил сполна. –Абсолютно рискуя, подставится.

Провёл ладонью по волосам. Повернулся и улыбнулся такой ледяной улыбкой, что я едва не осела на красную торжественную дорожку. Развернувшись как ни в чём не бывало, повёл за собой на второй этаж, туда где располагался номер для молодожёнов.

– Не играй в неприступность, Тома, – очень серьёзно попросил он. – Не надо. –Я и так ждал целую неделю, не трогал, хотел, чтобы все было правильно.

ПРАВИЛЬНО?

То есть все происходящее он считает таковым? Надел маску принца из сказки и оправдывает себя этим. Шикарной свадьбой, застольем, подарками подчёркивает свою заботу. Только это не ЗАБОТА, это ужасная подделка под неё. Эгоизм, прикрытый любовью.

– Я и не играю. – ответила, поудобнее перехватывая подол платья. – Руку отпусти, больно. –С игрушками надо бережно обращаться, Валик. –Их не всегда можно купить.

Валик наградил меня странным взглядом. Но пальцы убрал.

Мы подошли к витой лестнице, увешанной свадебными гирляндами. Поднялись по ступенькам, миновав широкую прихожую, заходя в левое крыло. Арочные потолки создавали иллюзию пространства, отблески мелких лампочек играли на натёртых до блеска полах. Мы зашли в шикарную спальню с огромной кроватью, усыпанную лепестками темно‑красных роз. Освещения не было. Повсюду горели свечи – на каминной полке, подоконнике, у подножья кровати… В большой стеклянной вазе со льдом несколько бутылок марочного шампанского, рядом два бокала и фрукты.

Даневич кладёт руки на талию, прижимая спиной к своей груди.

–Все для тебя, Тамара. –Я хочу, чтобы эта ночь стала незабываемой.

Она и станет для меня незабываемой. Я это и без его слов знаю. Сейчас среди богатства, шика и романтики я больше всего хочу оказаться за тысячи километров от этого места. Беспомощна, и мысли мои только на тему, как далеко способен зайти мой бывший друг. Напугана до полусмерти, хоть и пытаюсь вести себя спокойно.

Мужские руки принимаются расшнуровывать корсет, и делают это настолько умело, что уже через несколько минут я стою в нижнем белье, телесных чулках и белоснежном поясе для них. Я дотрагиваюсь до колье, но рука Валика перехватывает ее.

–Оставь украшения, это делает тебя роскошной.

Он поднимает меня на руки и перешагивает белоснежный ворох и несёт меня к кровати. Бережно улаживает, поглаживая плечо, проводя по бюстгальтеру, спускаясь вниз, пробегая пальцами по краю ноги, дотрагиваясь до кромки чулок и переходя на внутреннюю сторону бедра.

– Ты знаешь, как привлекательна Тома?

Я лежала перед Валиком, закусив губу, пальцами перебирая простынь под собой, и молчала.

– Все не мог понять, почему ты меня с ума сводишь, почему с ума сводила своего Седого?

Валентин наклонился, наступая коленом на покрывало, завис надо мной на несколько секунд, всматриваясь и словно ища что‑то. Панику? Страх? Понимание?