- Конечно, мамочка, поняла! Только вы там быстрей, ладно?

  - Как получится! Жди, и чтобы я тебя сверху видела!

  - Я тут потопчусь, вокруг камушка, ладно? А то если буду стоять, замерзну ведь!

  - Только чтобы я видела!

  - Конечно, мамочка, поняла! Чтобы ты видела!

  Мама стала подниматься по белому склону под самое синее небо. Она останавливалась, махала Бине руками, и та радостно прыгала и махала в ответ.

  - Ладно. Пусть они там пока спасаются и делают фотографию. А я тут пока потопчусь, вокруг камушка. А то, если буду стоять, замерзну ведь.

  Осторожно пошла вдоль укутанной снегом речки, с восторгом узнавая деревья, кусты, камни - которые видела летом.

  - Ага, вот оно, это деревце! А где же камушек был? Ага, вот он, нашла. Какой весь снежный теперь! А ручеек... Где ручеек? Здесь, что ли? И куда делся теперь?

  Присела, поворошила снег там где летом был ручеек (был обязательно, между камнем и деревом - они ведь нашлись). Поднялась, посмотрела в высоту склона, помахала крапинке-маме и крапинке-папе.

  - Ух ты, какая ложбинка!.. Как же я летом ее не запомнила? Или ее тут не было? Нет, как же так. Не может такого быть. Сама виновата. Надо было лучше смотреть, летом. А если не было, и вдруг появилась, то она, значит, волшебная. И там должно быть просто ужас как интересно. Наверно. А они там пусть пока спасаются и делают фотографию. Я успею. Я только туда и обратно, быстро! Я ведь умница.

  И Бина свернула в ложбинку, и побежала вперед, вдоль бархатно-белой полоски, под которой дремал ручеек. Бежала, бежала, бежала - остановилась, замерев от пронзительного восторга.

  Солнце, которое уже касалось краешка Гор, рассы́палось в снежных черточках-ветках. Зайчики - просто невообразимо сколько! - покрыли ложбинку всю целиком, сверху донизу. Горы здесь были такие ласковые, зайчики такие пушистые, воздух так сладко вливался в грудь, что Бине захотелось подпрыгнуть и полететь. Как заколдованная двинулась дальше. Шла в прозрачной пронзительной тишине... Шла, шла, шла... И вдруг что-то случилось.

  Зайчики растворились. Солнце упало за Горы. Стало темно и тревожно. Воздух потяжелел. Далеко за спиной что-то ухнуло, ветки вздрогнули, посыпались хлопья тусклого снега.

  Бина вздрогнула тоже, обернулась. Там где она шла - где было радостно, весело, и прозрачно - теперь стало мрачно, тревожно, и непонятно. Побежала обратно. Бежала, бежала, бежала, забежала за огромную лапу, которую выставила гора поперек дороги... И остановилась как вкопанная.

  - Ой мамочка! - прижала ладони к щекам. - Ой папочка!

  Впереди ничего не было. Ложбинку перере́зала стена снега. Деревья, камни, кусты - все вокруг было засыпано снежной пудрой - она кружилась еще кое-где, в мрачных углах. Опустилась тревожная тишина.

  - Мамочка... Папочка... Как я теперь найдусь? Как через этот снег перебраться? Ведь такая ужасно огромная куча... До неба!

  Бина стояла, плакала, вытирала слезы холодными рукавичками. А вокруг становилось темнее, мрачнее, страшнее. И нос начинало хватать не на шутку, и воздух все каменел, и дышалось им все тяжелее.

  Устала плакать, стояла теперь просто вздыхая. Стоять становилось холодно, куртка переставала греть, пальцы в ботинках начинали мерзнуть. Бина решила, чтобы согреться, попрыгать. Прыгала, прыгала, прыгала, и пока прыгала, сообразила.

  - Вот что. Папа говорил, что когда теряешься, лучше быть на одном месте. Тогда тебя легче найти. Но если быть на одном месте - замерзнешь. Значит надо бегать туда-сюда. Сейчас я сбегаю туда где было солнце, и воздух, потом снова сюда. Потом опять сбегаю туда, потом опять сюда. Потом еще раз сбегаю туда, потом еще раз сюда. Я и тут буду часто, почти все время. И если буду бегать, как раз не замерзну. Или не очень замерзну. Или не сразу... - вздохнула, шмыгнула носом. - Все, побежала.

  И Бина побежала назад - туда где было солнце, и сладкий волшебный воздух.

  * * *

  Добежала дотуда где случился весь этот ужас, остановилась, сразу начала мерзнуть. Попрыгала, потерла нос и щеки жесткими рукавичками.

  - Надо все-таки посмотреть что дальше, - вздохнула, посмотрела в небо, которое начинало темнеть. - Пока не темно, и видно. Вдруг я до чего-нибудь не дошла, такого? Я только чуть-чуть, и сразу обратно. Честное слово. Я ведь все равно тут, почти... - побежала вперед, и через минуту выбежала к распадку. - Ух ты, какая лощинка... - вытерла слезы. - Ну, уж эта должна быть волшебная... - перебежала замерзший ручей, остановилась у входа, под разлапистым деревом. - Конечно волшебная, - всмотрелась. - Надо в нее сходить... Ведь волшебная... Немножко там посмотрю, полминуточки... За полминуточки я еще больше не потеряюсь. Честное слово.

  Забежала в лощинку, стала красться в таинственный сумрак. Лощинка, безусловно, была волшебная. Воздух здесь был просто ледяной, но совсем не колкий. Снег здесь был просто дремучий, но совсем не мрачный. Даже деревья спали не так, как везде позади. Стояли совершенно не шевелясь, а с веток падали огромные лохматые хлопья, и падали очень долго - целый час каждый.

  - Здорово... Замечательно... Я ведь знала, что найду все-таки. Что-то такое волшебное, по-настоящему. Эх, жалко, что я потерялась, и мама не видит, и папа, - Бина горько вздохнула. - А рассказать - не расскажешь. Волшебное ведь не рассказывается. Его только смотреть нужно, самому.

  И она шла дальше, и не останавливалась, потому что в волшебных лощинках нужно идти пока идется - останавливаться нельзя. И она шла, шла и шла, и внимательно смотрела вокруг, чтобы все запомнить как следует. (Неизвестно когда она еще потеряется. Может быть не потеряется больше ни разу, а в волшебные лощинки попадают только когда потеряются. Во всяком случае, пока Бина не потерялась, в волшебные лощинки не попадала.)

  Вдруг впереди произошло непонятное. Огромное дерево, которое стояло себе лет, наверно, четыреста (может больше - огромное ведь, просто ужас какой-то), заскрипело и стало медленно падать. Рухнуло поперек, загородило дорогу, и снежное облако долго еще растворялось в лиловом сумраке. Когда наконец встревоженный снег успокоился, Бина осторожно подбежала к дереву, осторожно его потрогала.

  - Ух ты! Вот это да! Вот это ничего себе! - и призадумалась. - Мамочка... Дальше, значит, нельзя? Папа говорил, что Горы скажут если будет опасно... Ой мамочка. Там, наверно, опасно! - завороженно вгляделась во мрак за упавшим деревом. - Интересно что там такое? Что может быть? Просто ужас какой-то.

  Стояла, стояла, стояла... Холод снова стал забираться под куртку, и Бина решилась.

  - Дедушка Мороз, миленький! Можно я чуть-чуть посмотрю? Совсем чуть-чуть, и сразу домой. Я понимаю - дальше нельзя. Но ведь только чуть-чуть, глазком! Честное слово.

  Подбежала к дереву, перекарабкалась на другую, страшную сторону. Остановилась, замерла, вжав голову в плечи.