Но, как говорят, в Китеже и на этот случай есть умельцы. Уникальные. Так что если что -- вправят ему мозги. Правда тот дед, что правит, хоть и надёжно, но... сурово. Магией и увесистой киянкой в лоб. Только кого другого, а вот этого -- было не жалко. Пущай диду ему приложит своей кияночкой. Раз так несколько да покрепче! Мож совести и ума добавит.
Со стороны избы показалась стройная фигура супруги Ратенфенгера. Одета та была в оранжевое платье, что вместе с ярко рыжей гривой длинных волос весьма так неплохо сочеталось. Обернулась до конца она недавно. И теперь выглядела хоть и до сих пор бледно, но как обычный человек.
Вслед за ней из-за избы показались и Волковы в полном составе. Младшего, сильно помятого и заплаканного периодически подгонял своим посохом папаня Вольдемар. Не так, чтобы сильно, но по физиономии Вовы было видно, что неприятно. Потому, что унизительно.
- Уложила спать. - сообщила Адель присаживаясь на скамейку рядом с Николасом. - Сон поможет.
Тот кивнул и приобнял супругу.
Но тут подкатили Волковы и пришлось снова вставать.
Начались стандартные, и уже изрядно поднадоевшие Коле статусные "танцы" с взаимными представлениями и расшаркиваниями.
Старший Волков как услышал что перед ними ни кто иные как "те самые Ратенфенгеры", аж присел от благоговения. И кинулся заискивать, рассыпаясь в комплиментах.
"Ну ты помнишь! - ехидно перекинул "тихой речью" папа, имея в виду картинку переданную давеча Баюном Лешего. И дальше как диагноз: - Двуличные они! И лицемеры. Им не люди важны, а связи".
- Буду держаться от них подальше. - насупившись буркнул глухо Коля, чтобы никто кроме папика не услышал. И правда: он испытывал после всего происшедшего изрядную неприязнь к Волковым. Ко всем троим.
- Вот! Легки на помине. - неопределённо вставил папа смотря куда-то поверх верхушек деревьев. - Летят.
Браконьер, медленно вращающийся вокруг оси, образованной верёвкой, на которой он был подвешен к дереву, тоже стал свидетелем прибытия. Его как раз развернуло в нужную сторону.
Первыми, чуть не задевая верхушки деревьев лихо вывернули ведьмы и ведьмаки на мётлах. Без каких-либо комплексов заложили по виражу. Каждый свой - что-то из разряда высшего пилотажа - и попадали на поляну. Длительная практика полётов способствует повышению мастерства до предельных величин. Ведь в конце-концов полёт становится чем-то привычным и фортели в воздухе уже воспринимаются не как что-то сверх-супер, а банальщина и прагматика.
Вот и один из прибывающих, перевернулся в воздухе, нырнул чуть ли не вертикально вниз к земле, и уже на последних метрах, выровнялся и мягко приземлился возле скамейки развернувшись по пути на 180 градусов относительно первоначального курса. Проделано было как-то буднично. Как само-собой разумеющееся.
Следом за пилотами мётел над лесом показался ПАЗик.
В отличие от одиночных ведьмаков этот "летательный аппарат" садился солидно. Как вертолёт. Повисел в воздухе, повернулся, подвинулся чуть вбок и аккуратно сел возле стенки избы лесника. Как будто там всегда и стоял. Как эдакий мелкий рейсовичок, на конечной остановке.
Если люди на мётлах были не знакомы Коле, то как раз те, что посыпались из ПАЗика -- более чем.
И первой, кого он увидел, была мама Иры Зверевой. Вслед за нею вышел Саблезубый и лукавый товарищ, которого мама Иры называла начальником. Тот самый, что на выездной комиссии в школе до конца прятался под отводом глаз.
Похоже браконьеру сия феерия прибытия важных персон добавила шизы. А подошедшие ведьмаки с мётлами в руках и с выражением лиц не предвещающими ничего хорошего -- ещё и паники. Тот задёргался в своих путах и замычал. В глазах его был всепоглощающий страх. И да: первый приземлившийся возле пленника, обозревал его с таким выражением лица, как будто прикидывал "в каких таких вивисекторских опытах можно использовать вот эту зверушку?".
Мгновенно появился как из ниоткуда сам Леший и на некоторое время на поляне воцарился хаос. Кто-то кому-то представлялся, кто-то докладывал. А Волковы ещё и хвастались.
Надо отметить хвастались весьма искусно. Уличить их во лжи было бы сложно, так как говорили то, что действительно было, но с такими недоговорками, что создавали впечатление их чуть ли не ключевого участия в поимке браконьера.
Кто-то из прилетевших оказался хорошо знакомым для папы и его тут же отвлекли на какие-то дела и расспросы. Николас Ратенфенгер, вместе с другими ведьмами и ведьмаками, занялся браконьером -- снять с ветки, препроводить к ПАЗику для дальнейшей транспортировки в тюрьму.
Коля же оказался внезапно никому не нужным.
Но ненадолго.
Всё ещё бледная от недавней крупной потери крови Адель повернулась к Коле, прищурилась и взяла того за подбородок.
- Николя! Ты знаешь, что у тебя на левой щеке ожог?
- А-а?! - удивился Коля и только сейчас вспомнил, что во время последнего выстрела браконьера как раз эту щеку что-то обожгло.
- Забыл! - честно признался он.
- Как и всякий герой! - чуть насмешливо прокомментировала Адель, но тут же нахмурилась. - У тебя на щеке большая царапина и много... маленькие ожоги от частички пороха.
Коля отметил что тётя Адель чуток неправильно расставила падежи в своей речи. Да и голос у неё дрогнул -- стал ломаным и нервным.
- Ну дык он мне прям над ухом пальнул. Думал оглохну.
Адель приложила руку к его щеке и щеку тут же защипало.
Зачем-то обернулась назад на спорящего с кем-то Колиного отца.