- У тебя ошибка всех начинающих. У меня такая же была. Когда ты применяешь тихую речь, ты напрягаешься и выходит очень громко. А когда волнуешься, твои мысли выходят на тихую речь и потому слышно.

   - И... что? Мои мысли... были слышны всем? - испугался Коля.

   - Не-а! Не всем. Только тем, кто с Даром.

   Коля припомнил всех, кто был на комиссии.

   - А этот... который председатель. Который ещё из горкома. Он с Даром?

   - Нет. Но у него был детектор лжи, - такой, как авторучка, - настроенный на обладателей Дара. Он твою тихую речь не слышал. Но знал, что ты не врёшь. А вот мамин начальник -- тот да.

   - Этот который с длинными зубами?

   - Не! Это кто-то из этих, которые просто работают. А начальник так и не снял покров. Я его видела потому, что у меня на покровы есть навык. Если бы он постоянно не смеялся, я бы испугалась. А так я знала, что всё будет хорошо.

   - А чё за меня тогда пряталась?

   - А это тот, который Саблезубый. У него взгляд... ты что не ощутил?

   - Не-а!

   - Значит у тебя на него этот... как его...

   - Иммунитет. - Подсказал Коля.

   - Во! Его все боятся.

   - Но он же нас.. защищал?

   - Н-не знаю. Не уверена. Такие как он могут говорить так, что может казаться.

   Что может казаться, Коля не успел спросить. Зазвенел звонок и из классов повалила весело орущая толпа школьников. Коридор быстро наполнился галдящими учениками и обсуждать комиссию стало неудобно.

   БСльшая часть учеников, пробегая мимо, смотрела на них почти со страхом, некоторые с жалостью или с осуждением. Да, есть такие, для кого, какие бы ни были в реальности их одноклассники, "если их осуждают взрослые -- значит виноваты".

   Чуев и Островцев, в отличие от прочих подошли и осторожно поинтересовались что было и как закончилось. На их вопрос Коля лишь руками развёл.

   - А фиг их знает!

   - Там сейчас директрису разбирают! - неожиданно подложила язык Ира.

   - За что?! - изумились друзья.

   - Есть за что! - загадочно выговорила Ира. Стоящие за спинами мальчиков Юля и Маша переглянулись и почему-то синхронно сделали друг другу жест: "Я так и знала!".

   - Ну а вам-то что? И вообще за что вас на комиссию потащили? Чего вас на комиссию-то потащили? - не унимался староста.

   - Так вот и говорю... - снова начал заикаться Коля. - Фиг их знает! А за что на комиссию потащили?...

   На последних словах он смутился. Говорить прямо что Федьку-Шпинделя в больницу с сотрясением мозга отправил -- это хвастаться. Да к тому же ещё и не поверят. А раз не поверят, получить репутацию наглого лжеца -- последнее дело. Но всё испортила Ира.

   - За то, что вчера нагеройствовал! - со знанием дела заявила она через головы мальчиков. Те, кому было адресовано, разве что не подпрыгнули от жажды знаний. Но Ира их обломала. - Но я не скажу! Вот!

   - У-у! Злюка! И жадная ещё! - обиделась Маша.

   Чуев с Островцевым только сейчас обернулись и обнаружили за своими спинами парочку одноклассниц.

   - Это ты не скажешь! - оскалился Чуев оборачиваясь обратно к Ире, - А вот Коля... Ты же своим друзьям не зажмёшь? Да?

   Колю откровенно разнонаправленные желания стали рвать на части. Пока он хватал ртом воздух, пытаясь таки решить что делать, на плечо легла тяжёлая рука.

   - Хвастаться -- нехорошо сын! - услышал он голос папы.

   - А что он сделал? - быстро спросил неугомонный Чуев надеясь, что папа Коли случайно проговорится. Но не на того напал.

   - Во многих знаниях, многия печали! - послышался насмешливый голос Ириной мамы и тут же добавила туману. - Завидовать будешь.

   - Ма-ам! - принялась скакать вокруг радостная Ира. - Так что, что сказали?!

   Мама Иры посмотрела на дочку осуждающе и та, поняв, что сморозила глупость, покраснела и вжала голову в плечи.

   Маша и Юля же с какой-то жадной внимательностью разглядывали и маму Иры, и папу Коли. Потом, видно придя к каким-то определённым выводам, снова переглянулись и друг другу кивнули.

   - Пойдём домой. По дороге расскажем. - снова хлопнул папа Колю по плечу.

   Коля скептически смерил взрослых взглядом, но те сохраняли в целом благодушное настроение. По крайней мере каких-то серьёзных репрессий ожидать не стоило.

   С другой стороны... Благодушие могло относиться к тому, что они что-то таки "выкрутили", чего-то существенного добились. А вот конкретного школяра, попавшегося на нарушении серьёзного запрета, могли бы и выдрать. Так что всё оставалось очень неопределённым. Да и лишние уши...

   Коля обернулся на друзей. Те напряжённо внимали, надеясь, что хоть что-то, но услышат.

   Ага. "Аж два раза"! Оба взрослых умели хранить секреты и тайны и "проболтаться" это не про них. Опыт многих столетий жесточайших преследований Народа Макоши, как сейчас понимал Коля, выработал в его представителях весьма щепетильное отношение к сохранению секретов.