… Айка тонула. Ее тянул кто-то вниз омута. Попытки вырваться не приносили результата. Нечто крепко вцепилось в лодыжку и тащило на глубину. Было невыносимо страшно. Жутко не хотелось гибнуть вот так, глупо и без цели. Вода еще не добралась до рта и не начала заполнять легкие. Но Айка понимала, что это обязательно произойдет, и она станет русалкой. Она помнила все эти дни, которые ей предстоит пережить заново, если утонет! Но ведь пока не утонула, тогда откуда эти воспоминания? Из-за этого раздрайва и ужаса скорой гибели хотелось орать и звать на помощь. Но Айка сдержалась. Она помнила, что утонет, станет русалкой, а затем встретит Ива, который ее спасет. Поэтому магиня молчала, стирая от ужаса зубы в порошок…

…Один вколол кубик «герыча» в вену Марины, девушка расслабилась и закатила глаза, когда он распустил жгут, пережимавший мышцу. Сейчас очередь Виктора. Вот он воткнул кончик иглы в коричневый пузырь, образовавшийся на разогреваемой ложке, вот жидкость полилась внутрь шприца, чтобы затем ее впрыснули в кровь. Потом настанет черед Одина. Он подождет, хотя ломало уже не по-детски. В этот раз им повезло. Отжатый тридефон удалось быстро скинуть, и денег хватило на дозы. В прошлый раз, когда не удавалось срубить бабла аж четыре дня, пришлось помучиться. Ломало серьезно. В долг не давали, даже за обещание Маринки отсосать дилеру по-быстрому. Раньше это срабатывало, и он отпускал им наркотики в долг (подробности вы сможете узнать из «Истории Одина», которая вскоре будет опубликована. Прим. автора). Но сейчас нет. Долг уже имелся, ребята гасили его частями, при покупки очередной дозы, но увеличивать сумму задолженности дилер не рискнул – с него спросят. Да и внешний вид Маринки сейчас уже далек от супермодельной. Поэтому предложение сделать минет вызвало лишь брезгливую ухмылку на лице продавца. Ее бы помыть, покрасить и… подлечить. Но это постом, сейчас долгожданный шприц уже в руке Одина, осталось только нащупать вену и нажать на упор, ощущая, как сладостный яд проникает в тело, отправляя мозг в туманный полет. Но неожиданно Один увидел краем глаза, как Витек начал заваливаться набок. Кожа его приобрела пепельный оттенок, глаза закатились, а изо рта полилась пена. Один поискал глазами Маринку, чтобы та помогла другу. Все же у нее медицинское образование, пусть и всего два с половиной курса. Но его девушка была в отключке. Поэтому Витек мог рассчитывать только на помощь Одина, а тот просто не знал, что делать и за что хвататься, чтобы спасти друга. Началась паника. Захотелось кричать… но Один вспомнил, что Витек уже три года, как мертв. А Маринка… Про нее думать не хотелось…

… Нарви снова выгоняли из племени. И пусть он нашел преступника, вывести его на чистую воду не дали. Выгоняли именно его, а не Гарди, который стоял в стороне и ухмылялся в бороду. Еще бы брат, (он приходился Нарви родным братом по отцу), происходил от настоящего брака короля и королевы. Тогда, как сам Нарви родился от простой дварфийки. Это ничего не меняло. Незаконнорожденные королевские дети получали одинаковые права с законнорожденными. Но это, если смотреть с юридической стороны. Фактически за него в различных ситуациях вступался только отец. А в ссорах с братом он стоял на стороне Нарви лишь на половину. Ведь и Гарди был ему сыном. Но у младшенького всегда за спиной стояла мать. Паритет выходил таким – 50 процентов за Нарви и 150 – за Гарди. Кроме того, королеве хотелось видеть на троне своего сына, а не байстрюка. И вот Гарди умело подставил старшего брата. Нарви он признался, что преступление его рук дело, но только для того, чтобы сделать больнее. Все аргументы и доводы Нарви услышаны не были. Поверили тому, за кого выступила королева. А самого Нарви не казнили лишь потому, что в его жилах текла королевская кровь. Но лучше аутодафе, чем призрение своего племени и изгнание. Хотелось выть от несправедливости, но он закусил бороду и смолчал. Этого не происходит на самом деле. Не может быть отец за или против него. Его убил Гарди! Но он добудет Скрижаль Муццдрости, вернется и отомстит за отца. Но никогда не станет королем племени, предавшим его. Да и смысла нет – у него теперь другая семья…

… Ив никогда не боялся за себя. К смерти он относился, как к естественному процессу жизнедеятельности человека. Раз родился, то обязательно умрешь, рано или поздно. Но это, когда речь шла о нем самом. Сейчас информация, которую он узнал несколько минут назад, повергла молодого мужчину в панику. Его мама смертельно больна, и счет идет на недели, а может даже дни.

Уже битый час он пытал лечащего маму врача на предмет ее спасения. Пусть это будет маленький шанс, пусть незначительная надежда. Сергей готов продать почку, только бы мама осталась живой. Но доктор лишь разводил руками – медицина бессильна.

Первый раз Ив испугался за мать, когда она попала в автокатастрофу и находилась на волоске от смерти. Три перелома, черепно-мозговая травма, она лежала на больничной койке реанимации и была белее самой простыни. Три дня Сергей находился в паническом неведении, и все же тогда ей удалось выкарабкаться.

С тех пор нет-нет, но приходила мысль, которая липкой паутиной влезала в голову: «Что я буду делать, когда мамы не станет?». Он гнал ее из головы, запрещал себе даже думать об этом, но все равно мысль просачивалась обратно, чтобы отравлять жизнь Сергею. Потерять самого любимого человека стало его фобией.

И вот сейчас он сидел возле больничной койки и держал за руку маму. Ему казалось, что стоит разорваться этой связи, как душа матери покинет бренное тело. Поэтому Сергей буквально впился в материнскую кисть своими пальцами, хотя ладони уже давно вспотели. Он смотрел и смотрел на мать, пытаясь запомнить секунды, которые истекали, будто крупинки в песочных часах. Кап, и осталось меньше. Казалось, только криком можно прогнать эту боль из груди.

В свои шестьдесят с хвостиком мама выглядела на 45-ть. И гордилась всегда этим. Худенькая, хрупкая, вечно молодая. Она даже красила волосы… Стоп! Мама никогда не была блондинкой, считая, что этот цвет можно спутать с сединой. Только жгучая брюнетка. Причем, красила волосы каждый месяц, строго по расписанию день в день. Тогда почему она блондинка сейчас? И до Ива стало доходить, что это все не по-настоящему. Ожил его страх. Это происходит не в реальном мире, а только в страшной иллюзии испытания. Поэтому он смог подавить, рвущийся наружу крик…

…Валька снова была маленькой девочкой. Снова жила с любимой (трезвой) и ненавистной матерью, которая опять привела домой этого противного усатого жирдобана. Его сало всегда противно вываливалось через резинку трусов и колыхалось из стороны в сторону холодцом, когда тот выходил из спальни, чтобы покурить или поссать. И каждый раз сальные глазенки пялились на Вальку (подробности в «Истрии Вальки». Прим. автора).

На этот раз он вышел вместе с мамкой. Снежана никогда не стеснялась дочери (и никого вообще), поэтому сейчас ее сиськи тряслись в унисон салу жиртреста. Они подошли к холодильнику и достали еще одну бутылку водки. Мужик тут же открутил крышку и приложился прямо из горла. Затем влил жидкость в подставленный раскрытый рот матери. Он закашлялась и залилась смехом, алкоголь потек по ее грудям, животу и заполз в материнские стринги.

Мужик что-то шепнул матери. На что та удивленно ответила:

– …еще соплюха, нафига она тебе. Хочешь, давай Жанку позовем, она не откажет. А с нее какой резон? – нарочито громко закаркала под конец мать пьяным голосом. Для нее секс был такой же естественной вещью, как сон или испражнение. Снежана не раз говорила, что мечтала стать порнозвездой, чтобы можно было красиво трахаться на камеру и получать за это деньги. Но было одно «но» – родилась она не в том месте. Зато отдавалась она всегда со страстью, будь то Жанка, или этот жирный кусок мужской плоти… Или какой другой, или сразу несколько. Поэтому в том, что дочка изведает «сладенького», ничего страшного не видела. Даже пусть в юном возрасте. «Чем раньше начнет, тем быстрее почувствует вкус к этому делу», – не раз рассуждала мать в пьяной беседе по душам с Жанкой.