Мои родители вышли на пенсию и решили переехать жить за город. Моя мама – преподаватель литературы в университете, а папа – строитель. Работу они не оставили, но захотели вечера после трудового дня проводить на свежем воздухе. Как раз накануне Нового года они закончили отделку дома и предложили встретить праздник вместе, – Я обводила взглядом свою кухню и, наткнувшись на взгляд Марка, уже не смогла его отвести от него.
Конечно же, мы согласились. Мы решили, что каждый поедет после работы на своей машине, чтобы нам не пришлось терять время. Днем он позвонил и сказал, что у них какие-то проблемы на работе (он работал юристом), и они все остаются на совещание, которое не известно насколько затянется. И тогда мы договорились, что я поеду сразу после работы, а он приедет позже. Я уже собиралась выезжать, но вспомнила, что забыла подарок, который приготовила для него и спрятала в шкафу. Это был особенный подарок, и я просто не могла уехать без него. Подъезжая к дому, я заметила его машину на парковке и вошла внутрь уже с тяжелым предчувствием. «Совещание» проходило в моем доме, в моей спальне и в моей постели, судя по всему, стороны пришли к взаимному согласию по всем пунктам… Я тихо прошла в гардеробную и достала подарок, как раз в этот момент он обнаженный вышел из нашей комнаты и остановился при виде меня. Я лишь молча, развернулась и вышла, громко хлопнув дверью, больше я с ним ни разу не встречалась. Сев в машину, я сразу позвонила родителям и сказала, что планы поменялись и мы, к сожалению, не приедем к ним прям на Новый год, но обещала приехать через пару дней, – я прервала рассказ, он отнимал слишком много сил. Я снова отпила глоток и взглянула на Марка. Его будто сковало напряжение: голова опущена, и немного втянута в плечи, а руки, зажатые в кулаки, лежали на столе. Видимо, почувствовав мой взгляд, он оторвал свои глаза от стола, в них плескалось сострадание и … злость.
– Что было в подарке? – еле слышно спросил он.
– Тест. За неделю до праздника я узнала, что беременна. Хотела сделать ему сюрприз, а в итоге он сделал сюрприз мне. Вот такая ирония. Я уехала к родителям спустя несколько дней, рассказала им все и провела остаток каникул у них, а вернувшись, сразу же сняла небольшую квартиру, наняла хорошего юриста и подала на развод, сжигая все мосты. Я смогла бы простить многое, но не такое. Меня ужасно задело то, что все произошло в моем доме, который я проектировала сама и обставляла с огромной любовью. Там был МОЙ очаг, а потом пришла ДРУГАЯ и от него не осталось даже тлеющих углей.
Через два месяца я была разведена, и большая часть нашего имущества была продана. Уже решив, что моя черная полоса закончилась и ее сменила белая, я начала строить планы на дальнейшую жизнь, в которой было место только мне и малышу, которого я носила под сердцем. Однако, придя на еженедельный плановый осмотр меня, ждал врач с неутешительными результатами анализов. Посыпались непонятные термины, мне казалось, что я тону, будто меня затягивает водоворот, но сил противостоять ударам этих волн уже просто не осталось. Никто не мог ничего гарантировать: что я выношу, что нормально рожу, что ребенок будет здоровым… Обиду сменил страх, и это какой-то особенный – животный страх, который, видимо, заложен в нас природой, когда дело касается твоей жизни и жизни твоего потомства.
День тянулся за днем, я принимала горсти таблеток и сдавала тонны анализов, а результаты приходили все хуже и хуже. Как-то возвращаясь домой с работы, я почувствовала ужасную боль внизу живота, меня накрывал обморок, я вызвала скорую и боролась из последних сил до ее приезда, чтобы отдать им свою медицинскую карту, которую по рекомендации врача всегда носила с собой. Думаю, что ты и сам догадался, что произошло дальше…
Когда я пришла в себя после наркоза в палате как раз была медсестра, она пришла поменять мне капельницу. Мы лишь на мгновение встретились с ней глазами, и она отрицательно покачала головой и опустила взгляд. Вот тут меня и накрыло: сначала истерика, а потом полная апатия. Я несколько недель была просто как овощ: редко вставала, практически ничего не ела и не пила, ни с кем не говорила и попросила, чтобы ко мне никого не пускали. Мой лечащий врач не мог меня больше держать в больнице, но и выписать в таком состоянии было все равно, что самому подписать мне смертный приговор. И он пригласил одного своего хорошего друга-психолога. Она не была дежурным психологом при больнице – ее звали на помощь только для очень тяжелых пациенток. Таких, как я.
Я улыбнулась, вспоминая нашу первую встречу.
Никогда не забуду, как впервые увидела ее. Я лежала на кровати с закрытыми глазами, вдруг дверь распахнулась, да с такой силой, что стукнулась об стену. Она вошла ко мне в палату своей решительной походкой, взяла мое яблоко с прикроватного столика, придвинула стул поближе к кровати и села, бесцеремонно разглядывая меня. Я сначала подумала, что эта женщина просто ошиблась палатой. Мы молча смотрели друг на друга какое-то время, а потом она, наконец, произнесла:
– Я Ева, меня пригласили к тебе для консультации. Никак не могут определиться, что с тобой делать. – Она снова откусила яблоко и пока жевала, смотрела на меня, склонив голову набок, будто решая, стоит ли со мной возиться. – Не хочу тебя расстраивать, но мысли у них на твой счет нехорошие… В планах перевести тебя в психиатрическое отделение, если ты не начнешь идти на контакт.
Я подумала тогда, что мне вообще без разницы, где умирать, но ничего ей не ответила, зато она снова заговорила, будто прочитав все по моему лицу.
– Ну конечно, тебе все равно, откуда отправляться на высший суд. Но вот только не хочу тебя расстраивать: такие занозы как ты, обычно очень долго живут. А в психушке тебя накачают такими препаратами, что ты, даже если и захочешь что-то сказать или сделать – уже не сможешь… – Она спокойно доела яблоко, метко бросила огрызок в корзину, стоящую неподалеку, и хлопнула себя по коленям. – Так, времени у меня совсем немного, я оставлю тебе свой номер, если решишь, что тот вариант, который я тебе описала не подходит – пиши. У тебя ровно два дня для раздумий.
И она положила визитку мне на тумбу, встала и вышла. Но то, как она ворвалась ко мне, и то, что она мне сказала, встряхнуло меня. Уже этим же вечером я написала ей:
«Есть контакт!»
И получила в ответ всего одно слово:
«Умница».
Меня выписали из больницы с условием обязательного посещения психолога. Я встречалась с Евой через день. И это были необычные встречи в тихом кабинете (который у нее, конечно же, был), на мягкой кушетке, откуда бы я сразу же сбежала. Мне нравилось, что она находила совершенно разный подход к своим пациентам. Иногда мы встречались с ней в кафе и обедали, иногда она назначала мне встречу в парке, где мы просто сидели на лавке и разговаривали, а иногда, она жаловалась, что ничего не успевает, и мы шли закупаться в магазин, и разговаривали, пока шагали между полок с продуктами. Она невероятная женщина, думаю, что она бы вытащила тебя за пару недель, – я хотела взглянуть на Марка, но просто не могла. Я боялась того, что могу увидеть в глубине его бездонных глаз.
Я посещала ее уже больше 2-х месяцев. Очередная встреча проходила на набережной, мы присели отдохнуть на лавочку, когда она повернулась ко мне и просто спросила:
– Вот я многое могу понять и как психолог, и как женщина, но я до сих пор не понимаю, почему ты по-прежнему винишь себя в том, что произошло?
– Не знаю, какое-то странное чувство. Может быть, я его недостаточно сильно любила? Может, он чувствовал, что я переживаю, что он будет копией своего отца, и я буду видеть это лицо каждый день, и все вспоминать? Может, он почувствовал, все мои сомнения и страхи? Вдруг он просто почувствовал себя ненужным? – Я взглянула на Марию, а она с понимающей улыбкой посмотрела на меня и сказала:
– Идем, я тебя кое с кем познакомлю.
Мы пришли к ней домой, и она пригласила меня войти в одну из комнат. Там стояла большая кровать, на которой лежал ребенок, сама же комната больше напоминала больничную палату: много непонятных приборов, капельницы. Кровать казалась непомерно большой, а мальчик на ней слишком маленьким. В углу комнаты стояло кресло, в котором сидела женщина средних лет и занималась вязанием. При виде нас она сразу же отложила свое рукоделие, и попрощавшись вышла из комнаты. Я поняла, что это была сиделка, которая присматривала за ребенком, пока Ева была занята нашими душевными проблемами.
