— Мы видим, — опять взяла инициативу в свои руки мама жениха, — что вы любите друг друга. А как дети? Это немаловажно. Их даже не один, а двое! И они очень и очень… разными бывают.
Тут Ена посмотрела на Петруса и кивнула. Он понял. И тогда Ена поднялась и, посмотрев по очереди на обоих родителей, ответила, положив на макушки детей руки:
— Это просто дети. Со своими предпочтениями, своими плюсами и… плюсиками. До того, как я их увидела, я детей вообще на дух не переносила, но эта гвардия меня покорила. И, кажется, это взаимно. Мы любим друг друга. Надеюсь, что и мы с вами найдём общий язык.
Она улыбнулась, как уж получилось, и села. Близнецы снова ухватились за неё.
— Ну это же прекрасно! Горян, да скажи же что-нибудь, — толкнула вдруг бабушка мужа, — что я одна отдуваюсь.
Он встал, откашлялся и, как большинство мужчин в этом мире, басом, сказал: — Сын, я рад, что ты нашёл достойную женщину и для себя, и для семьи. Надеюсь, вы будете счастливы, а мы будем счастливы этим… вашим счастьем.
Махнул рукой и сел. Кажется, все всё сказали, но тут встал барон Персиналь. Ну, как же без него…
— Я хочу сказать по поводу своей внучки. Очень рад за неё, очень. Скоро приедут её родители и семья вся соберётся под родным небом. Это важно, да…
— Барон! А ведь да, девушку Петрус назвал вашим именем! А я как-то не обратила на это внимания! Вот это да! Выходит, ваш Гринг скрывал от вас свою семью? — бабушка всплеснула руками.
— Ну… как скрывал… просто они были вместе в изгнании… — выкрутился барон, поняв, что и сам не знает, как оказалась там жена Гринга, но нашёл вполне верный ответ, удовлетворяющий всех. Разумеется, Ена не стала уточнять, что и как. Пусть пожилые люди (которых так назвать и язык бы не повернулся) тешут своё эго.
Дальше обед прошёл в самом лучшем виде, так как все познакомились… почти. Остался “за кадром”, так сказать, Вова Красавчик. Он молча ел, почти не поднимая голову от тарелки, наблюдая за всем происходящим исподлобья. Хоть еда была вкусная и никто ни в чём не упрекал. И боялся только одного, чтобы, не дай бог, не обратили внимание и на него. Но на него смотрели… исподтишка, потупив глазки, из-под ресничек. Лониэлла очень жалела парня. Конечно, он сам виноват. Не надо было леди Йену обижать, но теперь он был такой несчастный… И если взрослые пришли к какому-то всеобщему мнению, то она была в раздрае. Обед закончился даже весело. Бабушка начала светскую беседу, её поддержали все, и даже Енка что-то там вещала. Она здесь была “на новенького” и ей было всё интересно. Родители Петруса тактично избегали темы иномирья невесты сына, а она не спешила делиться этим. Успеется… Надо сначала навести мосты. Поэтому с интересом слушала их беседу и иногда что-то говорила, типа:
— О! Правда? … Неужели! … Как здорово!
Ну и так далее. И все остались довольны, вынеся ей вердикт: красивая и скромная. Наконец, муторный (для Енки), обед закончился и все направились в кабинет для беседы, по подводу свадьбы… как бы. А там как пойдёт. Потому что их (свадеб) было несколько больше, что для родителей как Петруса, так и Горын…ой, Виторуса, станет сюрпризом. Детей забрал господин Зонненграфт и Ена оказалась свободна. Пойти в кабинет? Что она там услышит… всё и так уже известно, а что не знает, Петрус расскажет ночью. Вдруг вспомнила про подопечного “дедушки”. Ну и где он? То, что его не взяли в кабинет, она была уверена, то есть, видела, что он туда не пошёл. Интересно, куда подевался? Она спустилась в холл.
— Сэм, сэр Бэрримор, а не видел случайно того малого, что привёл с собой барон? — обратилась она к Сэму.
Сэр обмахивал невидимую пыль с полочек, бардюрчиков и всего, где она могла бы присутствовать. Он повернулся к леди и сообщил:
— Видел, миледи. Он ушёл с детьми и сэром Зонненграфтом.
— Вот неожиданность… Пойду, посмотрю, чем они там занимаются. Они в детскую пошли?
— О, нет! В оранжерею. Маленькая леди изъявила желание показать её гостю.
— Ещё одна неожиданность, — пробормотала баронесса Клубничкина и рысью помчалась в оранжерею. Переступив порог, она не сразу их нашла, но определила их нахождение по “щебету” кехлички Винси:
— Кхер, кехр! Кхе, кхер!!!
Быстро сориентировавшись, где она кхекает, Ена наткнулась через пару-тройку шагов на прогуливающуюся парочку: Лониэллу и Красавчика Вову.
Самое интересное в этом было, что девочка одной рукой держалась за его руку, а второй плавно водила то в сторону одного дерева, то другого и рассказывала, как называется, какие цветы на нём или плоды произрастают. Кехличка сидела на плече брата, который скептически-настороженно смотрел на них. Господин Зонненграфт шёл чуть в стороне со скучающим видом, но, так же, как и Мэйнард, бросал настороженные взгляды на парочку. Парень же шёл, как на расстрел, такое отчаяние было на его физиономии. Енка даже хрюкнула, фыркнув. Неужели сидеть в КПЗ было на порядок лучше? Ходи себе тут, цветочки нюхай. Ничего, папочка приедет, научит его… цветочки любить. Некоторое время шла позади, незамеченная ими и слушала лекцию и о фауне, так сказать, и о флоре.
- “А молодец какая! — думала Люсьена, — ведь и двух слов связать не могла, смотри, как осмелела!”
Тем временем они вышли к их любимому месту сбора, к походному кострищу. Вова удивился, увидев костровое место:
— Это что, у вас в оранжерее костры жгут?
— О, да, леди Йена научила нас ходить в походы. Мы сюда ходили.
— А это идея, между прочим, снусмумрики! Ведь теперь мы можем и в саду поход устроить! Под открытым небом! — мечтательно посмотрела на купол бывшая гувернантка, выйдя к ним.
— Юхууу! — возопил Бизон, а Капелька захлопала в ладоши.
— Мам, когда пойдём? — ухватила Лонька её за руку.
— Надо с папаней вашим согласовать. После их совещания в почти Мытищах.
— Каких?
— Где?
— Да в кабинете у себя. Они там обсуждают наши свадьбы. Вы ведь знаете, что свадеб три будет?
— Трииии???
— А я слышал, да! Только не понял, кто ещё жениться будет.
— Открою вам секретик. Это будет ваш любимый дядя Виторус и мои родители! Вот!
Дети подняли писк, визг и начали гоняться на радостях друг за другом. Господин Зонненграфт пошёл аршинными шагами за ними, а к Ене подошёл всё ещё смурной Вова.
— Слышь, леди…
Она весело фыркнула.
— Ну, я не знаю, как обращаться. Слушай, помоги отсюда удрать, а? Вот… зуб даю, больше никуда не влезу, и, эта, учиться пойду.
— Ты зубами-то не разбрасывайся, — она, хитро сощурив глаза, улыбнулась. — Учиться — это здорово! Похвально даже где-то. Но помочь ничем не могу, честно. Из этого замка можно уйти только с разрешения самого замка. Вот так. Он меня месяц почти держал, двери не открывал. И это ещё я невеста графа, а ты ему никто. Так что только твой… мой дедуля может отпустить и ещё папуля, — она хихикнула. — Представляешь, то никого, кроме мамы не было, а то родни — куча целая! — она доверительно посмотрела на парня. Потом дотронулась до руки. — Не расстраивайся так уж сильно, непривычно, конечно, среди дракош жить, но вполне привыкнуть можно. Он застонал:
— И ты туда же с этими драконами! Они тут на них совсем повёрнутые, что ли?
— Ага, — охотно закивала Клубничкина, — и не только повёрнутые, они ещё и сами драконы, — засмеялась уже откровенно, — зря не веришь. Если хвостов нет, это ещё ни о чём не говорит. Так что — лучше тебе принять правила игры тире жизни местной и наслаждаться этой самой жизнью.
Он с тоской посмотрел ей вслед, так как леди пошла к детям, уже гоняющимся за бабочками.
- “Они ведь не её дети? И чего носится с ними, непонятно… Ладно, пойду искать “хозяина”, как-то же надо перевоспитываться. Глядишь, и отпустит за хорошее поведение. Может, и правда, принять правила и не выпендриваться?”
С этими мыслями Вова отправился обратно, через стеклянный переход в холл. Как ни странно, в холле было пусто. Хотя Вове было всё равно на это, потому что он правил внутризамковых не знал ещё. Осмотрелся и увидел портретную галерею. Заложив руки за спину, прошёлся, разглядывая портреты, скорей всего, обитателей этого замка. И наткнулся на этих двух, близняшек, ещё малышей тут. Они стояли во весь рост и держали за руки женщину. Но, если брат с сестрой были прорисованы чётко, до мельчайших подробностей, то облик женщины как бы скрывался за лёгким облаком и был смазан. Никакой конкретики.
