— Ты не шутишь, — наконец доходит до нее.

— Конечно, нет. Я хочу тебя, правда. Хочу с того момента, как ты сегодня нарисовалась на террасе в своих маленьких шортиках и спутала мне все карты, — признаюсь я.

— Не такие уж они и маленькие! — она оттягивает шорты вниз и, спохватившись, произносит: — Нет… Тём, мы не можем, — но уже не так решительно.

— В том-то и дело, что мы можем, если захотим, а ведь мы хотим? — я даже не касаюсь ее, но всем телом чувствую, как между нами искрит электричество.

— Правда?

Может быть, я слишком самонадеян, но Полина все еще сидит рядом, явно обдумывая мои слова. Или, на худой конец, по-прежнему осмысляя.

Надо с этим разобраться.

Я тянусь к ней лицом.

— Хочешь проверим? Нам нужен всего один поцелуй, — сосредотачиваю взгляд на сексуальной ухмылке Довлатовой.

Клянусь, я никогда не рассматривал ее рот, но теперь отмечаю, как он мне нравится. И я бы с удовольствием его испробовал всеми известными мне способами.

— Что за чушь? — голос Довлатовой слегка подрагивает, выдавая нервозность.

— Боишься? — я двигаюсь ближе, тоже облизывая губы.

Пока мое предложение и вопрос оседают у нее в голове, Полина внимательно изучает меня.

Ее взгляд мечется по лицу. Такое ощущение, что она впервые меня видит.

— Нет. Просто это глупо, — произносит девушка, словно усмехнувшись собственным мыслям.

Сейчас между нами всего несколько сантиметров. Довлатова чертовски приятно пахнет. Мне хочется коснуться ее так сильно, что пальцы гудят.

— Почему глупо? Разве тебе не любопытно?

— Нет, — говорит Полина.

Однако я вижу, как девушку штормит, ее расширенные зрачки темнеют. При этом мое полуголое тело охватывает жаром возбуждения.

И без лишних вопросов я просто впиваюсь в ее губы.

Вот только меня там не ждут.

Полина замирает, как статуя, не отвечая на мой поцелуй. Я с досадой выдыхаю, оттягивая ее нижнюю губу. Но в тот момент, когда я уже готов сдаться, она расслабляет губы и впускает мой язык.

Мы оба вздрагиваем, как от удара током, по моему позвоночнику прокатывается волна сладкой дрожи. Тело Полины под моими пальцами становится таким податливым, что мне башню сносит. И мы позволяем нашим языкам жить собственной жизнью, а рукам касаться друг друга.

Это просто невероятно.

В одно мгновение ее губы все ещё ласкают мои, но в следующее Полина отрывается от них с таким видом, будто выныривает из горного озера.

— Стой… — шепчет девушка, качая головой. — Я просто пьяная, — с ее губ слетает досадный стон.

Я снова тянусь к ее лицу, убирая за ухо мягкие светлые локоны.

— Ты такая чумовая. Идем в постель? — обхватываю ладонью ее щеку.

Довлатова грубо отталкивает мою руку.

— Нет! Уж этому точно не бывать, — такое ощущение, что она сама себя предостерегает.

— Ну ты же хочешь, — говорю я.

— Ничего подобного! — возражает Полина.

— У тебя соски набухли, — я откровенно пялюсь на ее грудь.

Острые перчики, едва не пронзающие ткань ее футболки, приводят меня в дикий восторг. В спортивных штанах радостно бьется эрекция.

— Это сквозняк, — оправдывается Довлатова.

Ну-ну.

— Врушка, — я отмечаю ее затуманенный взгляд, ощущая нарастающее желание.

Меня самого это удивляет.

Ведь одно дело, обсуждать секс с Довлатовой, а другое — находиться в шаге от него.

Правда Полина явно не разделяет мой энтузиазм. Уперев ладони в столешницу, она поднимается со стула.

— Так, все. Я иду в душ и спать, — ее голос звучит неестественно бодро. — А ты прибери здесь.

— Останься, Полин, — мои слова заставляют ее притормозить в пороге.

— Забудь об этом, ладно? — не оглядываясь, спрашивает девушка.

В смысле?

Да я теперь вообще думать ни о чем не могу.

Мой рот, мое тело требуют продолжения, а член и вовсе уже готовит петицию.

Ну и дела.

Я только что целовал сестру своего лучшего друга, и это было настолько офигенно, что меня до сих пор колбасит.

И я уверен, что не только меня…

Боже. Я падшая женщина.

Как сказала бы мама, слабая на передок. А ее соседки по подъезду, которые знают меня с детства, и вовсе назвали бы меня проституткой.

Я целовалась с Артёмом…

И не просто целовалась. Мне безумно понравился наш поцелуй, эмоции от которого я все еще ощущаю в самых живых и ярких красках.

Собрав наверх влажные после душа волосы, я отрывисто вздыхаю.

Какое же у Тёмы тело, мамочки.

И какая же я тупица!

Ведь Рогозин бабник высшей пробы, и ему, по большому счету, неважно, с кем замутить. Но я же никогда такой не была!

Или была?

Мой пьяный мозг подкидывает мне неожиданную задачку, ответ на которую совсем меня не устраивает.

Приподнявшись, я тянусь к прикроватной тумбе и беру свой телефон. На часах почти одиннадцать, звонить Вере уже поздно.

Да и что я ей скажу?

“Привет, подруга, как Кемер, я только что целовалась с Рогозиным в твоей кухне?”

Нет. Вера точно решит, что я спятила. Она же Тёму на дух не переносит, считая, что тот, как паразит, как трутень, вцепился в ее супруга.

Насколько я знаю, Рогозин должен моему брата приличную сумму, которую не очень торопится возвращать. Возможно, на месте Веры я бы тоже злилась. Но дело-то не в Артеме. С ним, как раз, все очень ясно, а вот я веду себя, как последняя…

Что на меня нашло?

Можно попытаться списать свое поведение на алкоголь, на запоздалую попытку отомстить Виталику или самоутвердиться и что-то доказать, но себя не обманешь. Целуя Тёму, я не думала о предательстве мужа, я вообще ни о чем не думала, кроме того, какой же обалденный язык у Рогозина и как было бы здорово познакомиться с остальными частями его роскошного тела.

Конечно, это не конец света. Подумаешь, поцелуй и похотливые мысли. Да только все намного запущеннее.

И одной со своим открытием мне сейчас точно не разобраться.

Я обреченно вздыхаю и свешиваю ноги с кровати.

— Ты спишь? — тихо спрашиваю спустя минуту, застыв ровно посередине лестницы, ведущей в мансарду.

Дверь здесь не предусмотрена, поэтому я проявляю осторожность.

— Ага. После такого разве уснешь? — доносится голос Артема.

Пока я преодолеваю остаток ступеней, парень включает ночник. С голым торсом и в серых трениках он полусидит на кровати, опираясь спиной о изголовье.

— Вау. Это все мне? — присвистывает, осматривая меня с головы до ног.

На мне лишь темно-синяя сорочка из очень тонкого хлопка.

— Тём, хватит, — одергиваю его.

Не то, чтобы я была смущена или польщена, просто это совершенно ни к чему.

— Тогда зачем ты пришла? — резонно замечает Рогозин.

Вот. Такой подход мне нравится.

— Помнишь, недавно ты предложил воспользоваться собой в качестве жилетки. В общем, мне нужен совет, — переминаюсь с ноги на ногу, все еще находясь у входа в мансарду.

— Ты просишь у меня совета? — растягивая слова, спрашивает Артем.

Он не может поверить в то, что услышал.

— Вроде того. Мне необходимо мнение по одному личному вопросу, — киваю я.

Парень хмурится.

— Слушай, может, тебе лучше стоит позвонить своей подруге? — его голос звучит настороженно.

Рогозин не выглядит готовым мне помочь.

Возможно, он опасается, что я начну жаловаться на свою судьбу, на Виталика, на то, что мне скоро тридцать пять… не знаю, что он там обо мне думает.

— Конечно, я бы так и сделала. Но прикол в том, что моя… — запинаюсь я, — проблемка, она, как бы, связана с тобой. И если я позвоню Вере, то придется рассказать ей о том, что случилось на кухне… А ты сам понимаешь, — имею в виду последствия такого признания.

— С этим не поспоришь, — соглашается парень, которому не хуже меня известно о суровом нраве Веры. — Но мне интересно, напомни-ка, когда это ты успела обзавестись проблемой с моим участием?