Имеется в виду военная кампания под Псковом, выпавшая на долю Холмского между первым и вторым походами на Новгород.
В конце 1473-го – начале 1474 года, по сообщению Псковской летописи, «…бысть псковичам многи обиды и брани великыя с немцы, и послаша послы своя к великому князю Ивану Васильевичу бити чолом и просити помощи противу немец. И пожалова свою вотчину князь великий, посла князя Данилья и инех бояр много с силами, и приехаша в Псков на Дмитров день, и сташа станы по всему Заволочью». Наступательная операция готовилась зимой. Неожиданная оттепель обратила снежный покров в ледяные реки. Но над ливонскими немцами нависла угроза русского контрудара, притом не силами псковского ополчения, а помощью великокняжеского воинства. Холмский исполнил роль дипломата: он встретил сборное посольство от различных областей Ливонии и, играя отложенной возможностью наступления, добился выгодного мира: «Взяша мир с рижаны на 30 лет, а с Юрьевцы на 20 лет, а пива немцом в Псков не возити, и оттоле преста корчма немецкая. И даша псковичи Данилью 100 рублев, а князем и бояром 50 рублев, и тако поехаша от Пскова генваря в 28 день»[22]. Впоследствии соглашение, заключенное Даниилом Дмитриевичем, возобновлялось; условия его повторялись под общим наименованием «Данильев мир».
Псковскому сюжету в судьбе полководца посвящена драма Нестора Васильевича Кукольника «Князь Даниил Дмитриевич Холмский» (1840). Музыку для ее постановки на театре написал Михаил Иванович Глинка.
Любопытно, что вскоре после возвращения князя Холмского в Москву на него со стороны Ивана III обрушилась опала. Источники доносят обстоятельства дела скупо, многое приходится додумывать, а кое-что – доугадывать.
До наших дней дошли две грамоты. Одна из них сообщает, что Даниил Дмитриевич был взят под стражу за какую-то вину перед Иваном III, имевшую материальное выражение: 250 рублей. По тем временам – целое состояние, около 20 килограммов ходячей серебряной монеты. Как и в чем провинился князь Холмский, непонятно. На сей счет высказывались разные предположения: оболгали завистники, вскрылось намерение переехать на службу к иному государю (или возникло подозрение в подобном намерении). Но документ вполне ясно сообщает, что причина гнева великого князя – денежная. Возможно, растрата казенных средств. Возможно, дары псковичей Иван III посчитал неуместными для своего служильца, выполнявшего государево распоряжение… Не получается сказать с точностью. Так или иначе, Иван Никитич Воронцов, представитель одного из знатнейших боярских семейств державы, «выручил» Холмского, подписавшись на выплату названной суммы, если тот куда-нибудь сбежит; более того, сам правитель грозно обещал, что в этом случае он заберет себе все имущество и все земельные владения князя[23]. Лишь после поручительства Ивана Никитича князя Холмского отпустили на свободу.
Поручителей, подобных И. Н. Воронцову, было восемь (имена других неизвестны). Общая сумма поручительства – две тысячи рублей – совершенно запредельная для XV столетия.
Что за ней стоит? Загадка. Растрата не двухсот пятидесяти рублей, а двух тысяч – акт фантастический: на такие деньги можно было обеспечить конями целый полк… Не очень понятно, как и при каких обстоятельствах воевода мог «спустить» более полутора центнеров серебра.
Поэтому «политическая» версия ареста и опалы остается небезосновательной. Весьма возможно, что обвинение в растрате (да была ли она в действительности?) прозвучало вследствие слишком большой, с точки зрения Ивана III, самостоятельности Холмского в псковских делах (припугнуть, напомнить служильцу, что он не удельный князь, а всего лишь титулованный слуга государев). Или, быть может, некие слова недовольства, высказанные Даниилом Дмитриевичем, оказались восприняты с гневом и подозрением: как смеет? не желает ли сбежать?
Так или иначе, другая грамота сообщает: Даниил Дмитриевич публично, при митрополите Геронтии и целом соборе духовенства, «бил челом» Ивану III о прощении. И великий князь «нелюбье свое… отдал». Но Холмский вынужден был целовать крест на том, что будет всю жизнь служить великому князю московскому и его наследникам, никуда не «отъедет», никакого «лиха» не причинит, а если услышит о неких угрозах или выгодах в отношении своего государя, то немедленно сообщит[24].
Загадочный этот и крайне неприятный для Даниила Дмитриевича эпизод впоследствии никак не повредил его карьере. Более того, Холмский уйдет из жизни весьма богатым человеком. Убедившись в честности своего служильца, Иван III богато жаловал его, и Даниил Дмитриевич имел обширные земельные владения в трех уездах – Московском, Дмитровском, Рузском: три села, десятки деревень и починков[25]. Под занавес службы он оказался на прибыльной должности владимирского наместника.
Более того, в «приближении» у великого князя оказался не один Даниил Дмитриевич, а род его. Так, дети его, Семен и Василий, также станут воеводами на великокняжеской службе. Притом младший, Василий, вырастет в «крупную политическую фигуру»[26]. Иван III дал ему чин боярина, женил на своей дочери Феодосии, отдавал под команду целые армии. Государь обеспечил князю В. Д. Холмскому чрезвычайно высокий статус, фактически сделал старшим из бояр и своего рода «заместителем». Холмский даже именовался «наместником Московским». В 1508 году, уже при следующем государе московском, Василий Дмитриевич возглавит большое войско, где подчиненными ему воеводами поставлены будут известнейшие военачальники того времени, и вышибет литовцев из Дорогобужа. Однако Василий III, видимо рассматривавший В. Д. Холмского как возможного претендента на престол, то есть опасного конкурента, объявил ему опалу, арестовал и отправил в узилище, где тот и скончался.
До падения князь много лет являлся большим вельможей, «столпом державы».
Что ж, служба великому князю Ивану Васильевичу имела как свои недостатки, так и свои преимущества: монарх умел быть и грозным, и милостивым…
Любопытное замечание по поводу «дела Холмского» принадлежит историку Н. С. Борисову. С его точки зрения, московская знать дружно заступилась за Холмского, пойдя в поручители, поскольку Даниил Дмитриевич перестал считаться на Москве чужаком. Князь, что называется, пустил корни: «Холмский… успел породниться с местной аристократией. Он был женат на дочери… И. И. Заболоцкого – внука знаменитого московского боярина Ивана Всеволожского, ослепленного по приказу великого князя Василия II в 1433 году. Три сестры жены князя Холмского были замужем за виднейшими московскими боярами – [князьями] С. В. Ряполовским, С. Б. Булгаковым и И. В. Булгаком-Патрикеевым, родным братом известного воеводы Даниила Щени… Дочь Холмского была замужем за боярином И. В. Ховриным»[27].
Главная угроза, нависавшая над Московским государством во второй половине XV века, это, конечно же, так называемая Большая орда – один из осколков Золотой орды, притом наиболее мощный на годы правления Ивана III. В начале 70-х годов XV столетия (специалисты называют разные даты) великий князь московский счел свою державу достаточно мощной, а Большую орду достаточно ослабевшей, чтобы можно было отказать ордынцам в выплате дани.
Война, которую открывал этот отказ, должна была стать вооруженным столкновением не на жизнь, а на смерть. Иными словами, на такое надо было решиться. А решившись, все возможные ресурсы мобилизовать для неотвратимой борьбы. Битва с Большой ордой это ведь, в сущности, таранный удар лоб в лоб с айсбергом… Так расколется ли айсберг или, быть может, он потопит русский корабль со всеми добрыми упованиями его кормщика?
Первый раз татарская сабля высекла искру из русской тверди в 1472 году: Ахмат сжег приграничный город Алексин, но дальше наступать не решился, так как к тому времени воинство Москвы заблокировало все удобные переправы.
