Большую помощь мне оказала прекрасный социальный работник Эрнестина Коулман. Это была дородная чернокожая дама из Хадсона – городка, который находился в нескольких милях от Кэтскилла. Она постаралась сделать все возможное, чтобы мой переезд прошел без проблем. Мне было проще иметь дело с ней, чем с Бобби Стюартом. Хотя ее никак нельзя было назвать тряпкой, она была сентиментальна и от души сочувствовала мне, а я знал, как играть на этом.

Думаю, Кас сразу же увидел мою низкую самооценку и понял, что ее причина в многолетних издевательствах и унижениях. Как только я приехал в Кэтскилл, он начал работать над тем, чтобы исправить ситуацию.

– Ты должен верить в себя! – твердил он мне в спортзале. – Повторяй это ежедневно. Взгляни в зеркало, посмотри, какой ты красавец, какие у тебя сильные руки!

Сначала я было решил, что он голубой. В том мире, где я вырос, взрослые парни говорили такое дерьмо только в том случае, если хотели отсосать у тебя. Когда кто-либо заявлял, что я красавец, в моей голове появлялись дурные мысли. Я не казался себе привлекательным. Если ты всю жизнь подвергаешься насилию, тебе не остается ничего другого, как считать себя уродом. Думая так о себе, я даже избегал смотреть на свое отражение. Но Кас каждый день уверял меня: «Послушай, ты симпатичный парень!» А когда я протестовал и кричал в ответ: «Уходите отсюда!», он через некоторое время возвращался и настаивал на своем. Кас повторял снова и снова: «Нет, ты все же взгляни на себя и признайся, что ты красавец. Подойди к зеркалу, перед которым ты отрабатываешь «бой с тенью», и скажи: «Какой я красивый парень! Как хорошо выгляжу!» С каждым днем ты будешь нравиться себе все больше, а скоро и вообще можешь превратиться в киноактера!»

При этом в его словах не было и намека на сантименты. Он был совершенно серьезен. Была лишь одна цель – сделать из меня чемпиона мира в тяжелом весе. Он не обращался со мной как с ребенком, но заставлял поверить, что я чего-то стою и у нас с ним есть общая миссия. И чем больше Кас говорил обо всем этом, тем меньше у меня оставалось сомнений в том, что это произойдет на самом деле.

Бобби Стюарт постоянно повторял, что я по своей природе склонен следовать за кем-то, и это была сущая правда. В Бруклине я шел за Баркимом в том, что касалось криминальной жизни. Этот парень жил в моем доме и учил меня грабить. Но мне приходилось постоянно быть начеку, потому что, находясь в дурном расположении духа, он мог наброситься на меня, если у меня в кармане оказывались наличные. Кас был совсем другим наставником. Барким не помышлял о целях. А Кас определил, что наша миссия – завоевать титул и в конце пути нас ожидает офигенный приз. И когда я выходил на ринг и дрался, мне приходилось биться до последнего. Ты не мог просто повернуться и уйти, ты должен был сражаться, пока не сдохнешь.

Кас пообещал, что больше никто и никогда не посмеет меня запугивать. Он рассказывал мне о легендарных боксерах, которых сильно избивали, но они смогли преодолеть себя и добиться успеха. Став старше, я понял, в чем заключалась психологическая подготовка Каса. Он делал слабых сильными. Стоит только слабаку почувствовать хоть немного силы, и он уже не может обойтись без нее. Кас не любил работать с благополучными детьми, его интересовали те, у кого была куча недостатков. Ему нравилось, когда к нему приходили тренироваться из самых низов, из бандитских кварталов. Он так обрадовался, когда я сказал, что родом из Браунсвилла:

– О черт, многие крутые бойцы оттуда! Эл Бумми Дэвис, Джонни Саксон, Флойд Паттерсон – все они выросли там.

Кас много беседовал с Бобби Стюартом и был наслышан о том, с чем мне пришлось столкнуться в детстве. Как-то у нас зашел разговор о кражах, которые я совершал, пользуясь давкой в толпе, и он отметил, что лучшие боксеры – это парни, которым пришлось больше других вытерпеть в жизни. Хосе Торрес рассказывал, что Кас убедился в моем призвании стать чемпионом, когда узнал, как я орудовал в автобусах. Дождавшись, пока пассажиров предупредят о карманниках, я проходил по салону и обчищал карманы. Он оценил мой врожденный интеллект и понял, что свои антисоциальные навыки я могу с успехом использовать на ринге.

Кас выслушивал мои истории об уличных приключениях, затем смотрел на меня холодно, безо всяких эмоций, и стальным тоном произносил: «Выражение «Это невозможно!» не для тебя». Моего наставника полностью захватила предстоящая задача – сделать меня богатым и знаменитым, добиться того, чего я не смел и вообразить.

– Слышишь меня, мальчик? Соображаешь, о чем я? Твое имя будет греметь на весь мир. О тебе узнают все. Твою семью, твою мать, твоих детей будут уважать. Ты понимаешь, что я тебе говорю? И ты добьешься этого, поверь мне.

Можете представить себе, что это обещания тринадцатилетнему ребенку?

Мы много беседовали о детстве Каса. Константино Д’Амато родился 17 января 1908 года. Его отец, Дамиано Д’Амато, покинул Италию и прибыл в Нью-Йорк в 1899 году. Через шесть недель к нему присоединились его жена Элизабетта и Рокко, старший брат Каса. Семья поселилась на Манхэттене, где Дамиано открыл бизнес по доставке угля и льда. Кас почти ничего не помнил о своей матери, которая умерла, когда ему исполнилось пять. К тому времени у него уже было три старших брата – Рокко, Джерри и Тони – и один младший, Ник. Казалось, маленький Константино воспринял смерть матери совершенно спокойно. «Мне повезло, – сказал Кас в одном из интервью. – Моя мать умерла, когда мне было пять лет, поэтому мне пришлось с самого раннего возраста научиться самостоятельно думать и действовать».

По рассказам Каса, имя Константино досталось ему от Констанции, бабки по материнской линии. Однако отец Каса не ладил с ней и поэтому сообщил сыну, что его назвали в честь первого христианского императора Константина[16]. Возможно, именно тогда Касу впервые пришло в голову – он особенный. Семейная легенда о том, что по материнской линии они каким-то образом связаны с Наполеоном, только усиливала чувство собственной уникальности. В те времена, на рубеже веков, людям было свойственно искать у себя дворянские корни. Испанец Джонни, один из первых гангстеров Нью-Йорка, всегда утверждал, что он вел свое происхождение от старинной испано-еврейской королевской семьи. Даже Джеки Онассис приплетала Наполеона к своей родословной.

Когда Касу было шесть лет, его семья переехала в район Фрог-Холлоу в Бронксе. Этот опасный район печально прославился как кузница самых отчаянных гангстеров, в числе которых был Голландец Шульц[17]. Хотя Дамиано не говорил по-английски, он стал лидером общины итальянских иммигрантов. К нему постоянно приходили со своими проблемами местные бизнесмены. Отец Каса отличался честностью и передал эту добродетель всем своим детям. Также он был очень щедр. Несмотря на то что его семья никогда не могла похвастаться достатком, этот человек всегда делился с соседями, если им приходилось нелегко.

По рассказам Каса, отец был опытным борцом греко-римского стиля и большим поклонником бокса. Кроме того, он обладал прекрасным голосом. После работы Дамиано раскуривал трубку и под мандолину исполнял итальянские народные песни.

Дамиано не делал каких-либо различий между представителями разных рас. Однажды, уже привезя из Италии новую жену, он пригласил на ужин чернокожего друга, шахтера. Мачеха Каса поинтересовалась: «Может, твоему приятелю пойти в ванную помыться?» До этого ей еще не доводилось встречать чернокожих, и она решила, что он просто грязен от угольной пыли. Такое отношение Дамиано к обладателям разного цвета кожи оказало большое влияние на Каса, который никогда не судил о людях по их расе. Так, мой учитель сблизился со своими соседями-евреями. Когда он заболевал, те присылали ему куриный бульон. Воздавая добром за добро, Кас по субботам зажигал свечи в честь знакомых ортодоксальных евреев.