Парень нервно потирает лицо ладонями. Она терпеливо ждёт, острый взгляд выдаёт жажду услышать продолжение. Вот что хотел ей сказать? Сидит перед тобой, вся во внимании, а он говорит не то и думал начнёт совсем с другого. Просто искал повод увидеть, услышать, посмотреть в глаза, когда-то такие родные…

Однажды всё равно приходится отвечать за свои поступки и наверное его время пришло. Долгие пять лет, он хотел сказать ей только одно… Попросить прощения, за величайшую глупость, которая его до сих пор почему-то мучит. Может совесть и существует…

Он смотрит на неё и видит спокойную девушку, но обид не забыла. Глаза всё-таки выдают.

- Не знаю с чего начать… — заговорил, прочищая горло.

- С каких пор, ты стал такой нерешительный.

- Только что.

- Наверное пойду лучше. Всё равно нечего друг другу сказать, — поднялась на ноги, забрала со стола сумочку.

Перепугался, что уйдёт, схватил за запястье в порыве остановить. Девушка вздрогнула и замерла, глаза не отрывает от мужских пальцев, что сжимают её руку. Перед столиком появился официант, застыл в нерешительности, на подносе дрожат две белые чашки.

- Сядь, пожалуйста, — просит мягко.

Разрывает прикосновение и опускается обратно на диван. Работник кафе перед каждым ставит ароматный кофе и поспешно ретируется.

- Всё эти годы, я хотел попросить прощения…

- Может не стоит вспоминать, давно забытое всеми. Просить прощения уже не за что, оба тогда наговорили друг другу лишнего. Может не трогать прошлое. И ты и я, были виноваты в том, что расстались. Упёртые и гордые. А кто-то ещё и по-детски глуп, — не скрывает, сразу поняла о чём пойдёт речь и будто боится слышать откровенных слов, пытается остановить.

- Стоит, давно, но не забытое. Может не надо ворошить прошлое. Ты во многом права. Наверное покажусь идиотом, возможно это совесть, которая мучает пять лет, — торопливо говорит, боится, что не станет слушать, пытается успеть хоть что-то сказать. — Прости, я один во всём виноват. Понимаю, тебе давно уже не нужны мои извинения, — замолчал, переводит дыхание.

Замерла статуей, ловит каждое слово, слушает еле дыша.

- Я… спал в ту ночь с Лизкой, правду она тебе сказала. Доказывать было нечего, потому, что это правда и я струсил не признался. Очень сожалею о поступке, а нетрезвое состояние далеко не оправдание. Многого тогда не понимал…

Оборвался под её взглядом, в котором читалось столько эмоций, переворачивающих внутренности. Она хотела что-то сказать, да передумала. Тяжело сглотнула и отвернулась, не на долго к окну и казалась вполне спокойной. Совладав с эмоциями посмотрела в глаза, долго и пристально. Время остановилось, в этом взгляде было то, что больно резало его по сердцу. Неожиданно девичья рука взметнулась, раздалась звонкая пощёчина. У самой по щеке скатилась слеза, большой каплей упала на стеклянную поверхность стола. Парень в изумлении застыл, растерянно пальцами трогает красный отпечаток. Схватила со стола сумочку и буквально пулей вылетела из кафе. Он остался одиноко сидеть, продолжает в ступоре смотреть на то место, где только, что была она. Провёл ладонью по лицу, место удара горело, но это ничто по сравнению с тем, что творится внутри.

Послышался стук каблуков по кафелю, она несётся обратно с гневом в глазах и решительным настроем. Резко обернулся и встал навстречу. Фурией подлетела к парню, схватила за рубашку на груди, дёрнула на себя и зашипела:

- Ты ублюдок! Жалкий ублюдок! Пять лет винила себя в том, что расстались. В том, что глупая не поверила тебе. В том, что требовала доказательств невиновности. В том, что не доверяла тебе. А ты ублюдок спал с этой сукой и поэтому не попытался ничего доказать! Все пять лет была уверена, ты меня любил и не изменял! — переходит на крик.

Наотмашь, что есть сил, ударила по лицу, внушительным кольцом разодрала скулу негодяю.

- Пять лет была уверена! Пять лет себя винила! А ты жалкий ублюдок… — голос сорвался.

Толкнула мужчину в грудь обеими руками, попятилась задом в испуге как от монстра, развернулась и выбежала из кафе.

Вернулся на прежнее место. В помещении повисла звенящая тишина, которую нарушают лишь редкие посетители, бросают любопытные взгляды, перешёптываются. А ему легче не стало, как надеялся. Значит это была не совесть, совсем не совесть…

Мечтательно смотрю в окно, присутствуя лишь телом на уроке. А душа моя, парит где-то там за облаками у солнышка, млеет и летит словно бабочка. Через открытую форточку доносятся звуки весны и ощущение тепла. Чириканье птиц, визг бегающих, весёлых первоклашек, уроки которых давно закончились, а они совсем не спешат домой, радуясь хорошей погоде. Свежий, тёплый, пахнущий сладким ароматом весны ветерок, ласкает кожу пригретую солнцем через квадратики стёкол. Сейчас бы погулять, посидеть в парке, пройтись по набережной… Что-то легонько стукнуло меня по спине выдёргивая из мечтаний. Оборачиваюсь, на полу скомканная бумажка. Не успеваю подобрать, как её подхватывает сидевший позади меня Антон.

— Дай сюда, — шиплю, словно змея на него.

Улыбается фирменной улыбкой и разворачивает, в страхе выдёргиваю записку из его рук, порвав на две части.

— Жадина, — мурлычет Антон.

Промолчав отворачиваюсь. Антон — это отдельный разговор. А когда он так мурлычет, гад, у меня мурашки бегут по спине. Кобелина! Он со всеми так мурлычет. Со всеми! Меня бесит, что и я ведусь, как и все, на это неподражаемое мурлыканье. Антон — местная звезда, он у нас самый красивый мальчик в школе. Всегда модно пострижен, модно одет, с неотразимой улыбкой на лице, даже учителя не могут устоять перед этим гадом, что уж говорить о девчонках. И почему же все мажоры настолько неотразимы и почему природа наделяет их такими данными? Дружит Антон с такими же девочками, как и он сам, а вообще предпочитает постарше, чем одиннадцатиклассницы.

Так, ладно, снова впала в раздумия о мажорах и Антонах. В записке оказались упреки моей не наглядной подружки, что это я не отвечаю на сообщения. Ого, семь сообщений! Ну простите, замечталась пригретая солнышком. Читаю, оглядываясь на соседний ряд. Она показывает мне кулак. В ответ показываю язык. На уроке истории, который ведёт Михаил Александрович — омёбный мужик, как мы все его называем, можно ещё не то творить. Маринка зовёт погулять вечером с девчонками. Они вредные конечно, но она с ними дружит, а значит и мне приходится иногда терпеть. Ну, если удастся сбежать от домашних обязанностей, то может и пойду. Прозвенел звонок и многие повылетали из класса, как черти из табакерки, сидели на часах, ждали звонок. Весна!

Закидываю учебник и тетрадь в рюкзак, в ухо звучит мурлыканье Антона:

— Жадина…

Шарахаюсь от него, он смеётся и касаясь меня плечом протискивается мимо. На выходе из класса обернулся, подмигнул, мои щёки предательски тут же заплывают румянцем.

Принимаюсь усердно копаться в рюкзаке, будто что-то ищу, а сама пытаюсь притормозить ненормально бегущее сердце.

— Что ты опять копаешься? — очутилась рядом Маринка.

— Ничего, — бурчу под нос.

Абы, как накидываю ветровку и вместе мы направляемся к выходу. Попутно прощаясь с бесчисленными знакомыми.

Уже на улице Маринка опомнилась.

— Назаров, что хотел от тебя?

— Не знаю, — чувствую, снова краснею.

Маринка глазастая, улыбнулась оценивая мой румянец.

— Что-то он весь день тебя цепляет. Не уж-то взаимностью ответил.

Мне остаётся только скрипеть зубами на стервозную подружку. Не упустит случая поддеть.

— Какая к чёрту взаимность! — оглянулась по сторонам, чего ору-то. Однажды уже дооралась. — Весна наверное по голове ему стукнула, вот и цепляется ко всем. Или издевается. Ты сама знаешь, как он проявляет взаимность. Совсем не так.

— Да ладно тебе злиться! Так чего, идёшь с нами? Выпьем по коктейлю, погуляем, в парке посидим. Погода замечательная.

Останавливаемся, дальше наши дороги домой расходятся в разные стороны.