— Да, пап. Думал спишь не стал звонить. Нет, я ещё не уехал, сейчас посмотрю, — тянется назад за папкой, достаёт, включает свет, пролистывает файлы в папке, смотрит низко склонившись, — Да, здесь всё. Печати все. Утром привезу. Давай, давай.

Я на измене чуть-ли не зажмуриваю глаза, сейчас увидит. Закрывает папку и поворачивается положить её обратно и так и замирает, боковым зрением вижу, как смотрит на меня.

— Алиса, — голос у него уж слишком притворно слащав.

— Что? — поворачиваюсь к нему.

— Алис, это что?

Вместо ответа, как дурочка улыбаюсь, его изумлению на лице. Может и не зря боялась, в гневе он страшен, наверное.

— Ладно, об этом завтра поговорим, — многообещающе.

Едем молча, часы на приборной панели показывают час ночи. Мама прибьёт точно. Арест до самого выпускного обеспечен. И опять из-за него. Телефон отберут, интернет отберут, гулять нельзя, что за жизнь. Вздрогнула, когда Дима взял за руку.

— Чего приуныла, — гладит пальцы.

— Ничего.

— Алис, ответить сложно?

— Нет.

— Ну так ответь.

Тепло его пальцев согревает мои.

— Меня отпустили до двенадцати. И куртка моя в кафе осталась. Теперь точно арест. И телефон от берут, — закончила я уныло, краснея. У него-то таких проблем нет.

— Так тебе и надо.

Вскидываю на него глаза, одновременно выдёргиваю пальцы из его медвежьей лапы. На чьей он стороне?! А этот пень ещё и лыбится.

— Это всё из-за тебя! — рычу отвернувшись.

Обида заполняет душу. Сейчас расплачусь, только бы не за плакать. Ага, сейчас! Такого удовольствия не доставлю. Может для него это мелочи и смешно, а для меня целый мир. Уже въезжаем в город, дороги пусты, ночь, половина светофоров не работает. Нервно кусаю губу и боюсь возвращаться домой. Дима резко сворачивает на обочину и останавливается. Обхватив за затылок притягивает к себе, даже не успеваю ничего сообразить, как он впивается в губы совсем не нежным поцелуем. Чувствую его вкус, голова кружится, глаза сами собой закрываются. Второй рукой притягивает к себе ближе. Так же неожиданно отпускает, в шоке трогаю пальцами только, что целованные губы, он гладит волосы на моем затылке. Смотрю на него ошарашенно, серьёзен, дышу через рот будто только, что кросс сдала. Внутри переворот и полная утопия.

— Алис, что с тобой? — спрашивает тихо.

Наверное моё внутреннее состояние отображено на лице.

— Меня так не целовали… — отвечаю не отрывая от него взгляда, голос не слушается.

Мир будто перевернулся. И всё будто другое.

— Тебя вообще целовали? — отпускает меня и садится ровно, кладя руки на руль.

— Целовали два раза, ну и ты… Тогда в гостинице. И сегодня ты…

— А кто те два раза?

Зачем такое спрашивает?! Он действительно хочет это знать? Прямо сейчас?

— Ну… Я же ходила на свидания. На двух меня на прощание целовали.

— В щёчку что-ли? — усмехается, а я злюсь, снова издевается.

— Нет, — опускаю глаза стесняясь. — В губы.

— И? — смотрит на меня.

Не вижу этого, не отрывая глаз от своих пальцев, но чувствую, кожа на всём теле пылает.

— И всё.

— Поцеловались и всё. Больше не виделись? — не верит он.

— Не виделись. Я их динамила.

— Ты их или они тебя?

Опять он издевается!

— Я их.

— А почему?

— Не понравилось мне.

— Что не понравилось? — снова улыбается, слышу, хотя продолжаю разглядывать свои сжатые пальцы, которые переплёла с такой силой, что занемели.

— Ну, поцелуи. Не понравилось, что целовали, — почти шепотом.

Думала будет смеяться. Нет молчит.

— Алис, посмотри на меня.

— Зачем? — спрашиваю шёпотом.

— Алис, — с нежностью в голосе.

Поднимаю на него робко глаза. Трогает мои губы кончиками пальцев, приподнимает за подбородок лицо.

— Меня тоже будешь динамить?

Молчу и не знаю, что ответить. Я сейчас не знаю, или даже скорее не могу сказать. Господи, чего он от меня хочет…

— Алис, хочешь чтобы я тебя ещё раз поцеловал?

Хочу, кричит моё сознание, а я молчу. Как могу такое сказать? Я не могу!

— Алис, скажи. Не будь трусихой.

Тут в моей голове вспыхивают слова Антона — "трусиха". Да, я трусиха и становится так обидно и больно. Слёзы наворачиваются на глаза, быстро моргаю пытаясь прогнать противную влагу, грозившую моей туши для ресниц расправой.

— Что случилось? Ну ты чего? — обнимает притягивая к своей груди, целует в макушку. Мне дико нравится, как он пахнет.

— Мне нравится, что ты меня целуешь, — говорю быстро пока не передумала. Пока не закончился мой неожиданный прилив смелости.

Вот так, получай! Мне нравится, когда он меня обнимает, когда он меня целует, а тебе уже больше ничего не светит. Ничего! Это я адресую мысленно Антону и обида сжигает меня. Теперь точно поставила жирную точку на воздыханиях по Антону и сегодня в этом уверена. Я на грани последнего шага… Дыхание перехватывает. Дима смотрит в лицо и мягко улыбается. Целует крепко и порывисто в губы.

— Глупенькая, девочка моя.

— Что это я глупенькая? — бормочу растерянно. Постоянно глупой обзывает.

Он вместо ответа целует меня так, что кружится голова и я забываю обо всём на свете. Очухиваюсь от того, что Димка трётся щекой о моё лицо и его щетина царапает губы, подбородок. Дышу, как беговая лошадь и краснею дальше некуда.

— Мне так ещё никто не отдавался, — шепчет в губы и кусает за нижнюю.

Дёргаюсь от него.

— Я не отдавалась тебе!

— Глупенькая, я не об этом. Малявка озабоченная, — смеётся.

Отпихиваю его от себя, щёки пылают. Значит глупенькая малявка! А зачем тогда целуешь эту глупенькую малявку.

Машина трогается и выезжает на дорогу, Дима поглядывает на меня и улыбается. Киплю от злости и краснею. Ой! Чего успела дура наговорить. Ой дура! Это же умник Дима Нестеров, а я с ним целуюсь, он потом скажет зачем с мужиком целовалась. Выставит будто сама к нему лезла. Вот чёрт! Рассказываю ему, что спросит. Ой мама, вот и доверяй мне после этого! Чёрт возьми, мама! Арест до выпускного! И снова из-за него, он моё проклятие… Всё напрочь вышибает из моей глупой башки. Прав, я глупа, как пробка.

— Алис, — мурлычет он, — поцелуй меня ещё раз, а то долго под арестом будешь, когда ещё удастся поцеловать тебя.

Сжимаю кулаки и втягиваю шумно воздух, сейчас взорвусь и ударю его. Прямо по лицу. Сейчас точно издевается.

— Алиса, пожалуйста, — взмолился он громко, — не злись, а то я не довезу тебя до дома. Ты такая страстная, когда злишься.

— Замолчи, пожалуйста! Иначе я тебя ударю! — рычу словно зверюга.

А он разражается хохотом, сложив руки на груди отворачиваюсь от него, а саму трясет от злости. Издевается надо мной! Пень, вот же трухлявый пень! Постоянно издевается. Оставшийся путь проезжаем в молчании, въезжаем на мою улицу и я сразу под действием страха оживаю.

— Здесь останови, — он продолжает ехать. — Я кажется попросила. Хочешь мне ещё хуже сделать?

Смотрю на него огромными глазами.

— Хуже не будет. Я разговаривал с твоей мамой и сказал, что ты не успеешь вовремя домой.

— Ты разговаривал с мамой?! — в страхе ору. — Зачем?!

— Она звонила узнать где ты, я ответил, телефон в кармане куртки, как ты помнишь.

— Я знаю где мой телефон! Зачем ты отвечал?! — рыскаю по карманам, вытаскиваю телефон и засовываю в сумку.

— Алис, ты глупая? Что б не переживала ответил.

— Ты думаешь, если она узнает, что я с тобой, то она не будет переживать?! — снимаю с плеч куртку и кидаю ему.

Он швыряет её на зад и хмурится. Явно вижу злится. Ещё и злится! Убить мало гада! И это ещё я глупая?! Я глупая или он балбес глупой…

— Останови! Не надо к дому!

Он продолжает игнорить и подвозит прямо к дому. В окнах везде темно. Что же будет?! А если разозлился папа… Я не прощаясь выскакиваю из машины и от души хлопаю дверью.

— Сам ты глупый.

Бегу домой, перед дверью замираю, слышу, как уезжает Дима. Тихонечко открываю дверь и вхожу, разуваюсь не дыша. Чувствую себя раскаявшимся убийцей, вернувшимся на место преступления. В доме стоит тишина. Крадусь к себе в комнату на цыпочках, тише мышки, открываю дверь, а за моим компьютером сидит мама, развернулась ко мне и постукивает по подбородку карандашом.