– Испытывают симпатию? Ой, папа, ты просто не знаешь Майкла Эскевария, как знаю его я, – всхлипнула Лейси. – Он змей, притом совершенно безжалостный, и женится на мне только для того, чтобы от меня отделаться! Ты слышал, что он сказал своему юрисконсульту перед нашим уходом? Что теперь наконец-то сможет спокойно спать по ночам. О, как это низко, подло и грязно!

– Ну что ты, Лейси! По-моему, он имел в виду совсем не то. Вообще-то, мне кажется, он выглядел несколько издерганным. По-моему, ты просто не понимаешь, какой удар нанесла его компании, – заметил отец, загоняя машину на стоянку перед ее домом. – Ты доверилась не тому, кому нужно. Да-да, я понимаю, что идея, видимо, принадлежала ван Ренсалеру. Но даже мне было очевидно, что твой, м-м, экс-жених заявился туда, намереваясь убить двух зайцев разом. Я не виню твоего, м-м, нового жениха за то, что он был так груб. с ним. Этим бычкам бодаться явно уже не впервой. Прости, но я скажу, – твердо заявил Дж. Фредерик Кингстоун, – с первого же взгляда было видно, что у твоего дружка-адвоката рыльце в пушку.

Лейси осела еще глубже на сиденье отцовского «Меркюри-Кугуара».

– Я понимаю, что это тебя не убедит, папа, но разве Майкл Эскевария хоть словечком обмолвился о том, что собирается жениться на мне, потому что любит меня? Нет! Ни полсловечком. Я тебе уже говорила, какое он мне делал предложение. Отнюдь не руки и сердца!

– Ну-ну, милая, ты подписала весьма щедрый предсвадебный договор, согласно которому вы не можете расторгнуть брак в течение шести месяцев, – напомнил отец. – Это позволяет тебе в случае чего получить развод, причем имущественные проблемы уже улажены. В число прочего входят спортивный автомобиль, шуба и примерно полмиллиона долларов в драгоценных камнях. Это весьма великодушно со стороны Майкла, дорогая.

– Он просто силком впихивает мне это барахло, потому что не может заставить меня взять его иначе! Иначе куда ему это все девать? Кому может понадобиться соболья шуба за сорок тысяч долларов с вышитым на подкладке моим именем или «Феррари», крашенный на заказ под цвет моих волос? Нет, тебе не понять. – Она промокнула слезы кончиком вуальки. – Если бы Алекс ван Ренсалер не испарился так скоро, я могла бы выбирать из двух предложений. Папа, это ужасно унизительно, когда подлец вроде Майкла Эскевария заявляет, что женится на тебе, а действительно достойный молодой человек вроде Алекса ван Ренсалера потихоньку выскальзывает за дверь. Но теперь я усвоила преподанный урок. Что бы там Майкл Эскевария ни говорил, на самом деле он хочет, чтобы я была его любовницей в роскошных апартаментах на Истсайде! Папа, ты даже не представляешь, насколько этот брак омерзителен ему. Просто он узнал, что это единственный способ выкрутиться!

Дж. Фредерик Кингстоун лишь вздохнул.

– Ладно, ангелочек, поверю тебе на слово. Впрочем, у меня сложилось впечатление, что дело обернется куда лучше, чем тебе кажется. Быть может, все утрясется во время вашего медового месяца. Господи Боже! – воскликнул он, посмотрев на часы. – Мне надо быстрей ехать домой, чтобы завтра не опоздать в бюро судьи Марковица. Как ты посмотришь на то, чтобы мы с мамой подъехали завтра часам к десяти, чтобы подвезти тебя и помочь собраться?

Настала очередь вздохнуть Лейси.

– Нет, папа, спасибо, мне не нужна ничья помощь. Мне еще многое предстоит сделать. – Она взялась за ручку дверцы. – Просто подходите в бюро, и все. А утром я возьму такси. – Она вышла из машины, не осмеливаясь поднять глаза на отца. – Не принимай всерьез то, что я сказала насчет удара в спину, я ведь понимаю, что ты бы такого не сделал. Но, папа…

– Да, дорогая? – с нежностью промолвил отец.

– Насчет медового месяца. – Она с размаху захлопнула дверцу. – На это не очень-то рассчитывай, ладно?

Час спустя Лейси стояла перед дверью квартиры Кэнди О'Нил, держа коричневато-золотистое холстоновское платье и кухонный комбайн «Проктор сайлекс», принесенный в качестве подарка за услугу.

– Можешь заодно взять парочку микроволновых печей, – равнодушно сказала она подруге. – Я выхожу замуж, так что могу раздать все это барахло.

– Мне ужасно хочется познакомиться с Александром ван Ренсалером! – радостно воскликнула Кэнди. – Он просто прелесть! Я так рада, что холстоновское платье с обложки «Журнала для домохозяек» сделало свое дело! Послушай, а как ты думаешь, нельзя ли проделать что-нибудь этакое и со мной?

– Послушай, Кэнди… – нахмурившись, быстро проговорила Лейси. – Ты не против, если я приглашу на свадьбу… Поттси? Ты ведь уже выбросила из головы те неприятности, что случились в танцзале «Зебра», правда? То есть я хочу сказать, теперь, когда рядом с тобой Уолтер Моретти, все наверняка выглядит в ином свете.

– Поттси? Ну, Лейси, не знаю. Вряд ли это придется Уолтеру по душе.

– Оставь Уолтера дома, – отрезала Лейси. – Слушай, зайди ко мне утром часов в восемь, ладно? Мне надо многое объяснить. Я выхожу замуж. Ничего серьезного, завтра в полдень у судьи, вот и все.

– Завтра?! – изумилась рыжеволосая Кэнди. – Лейси, что стряслось? Неужели у Алекса ван Ренсалера какие-то неприятности?

– Нет, – не оборачиваясь, бросила Лейси через плечо, направляясь к своей двери. – Но, по-моему, только у него одного их и нет. Я выхожу замуж за Майкла Эскевария.

Часы уже показывали семь тридцать, когда Лейси наконец-то устроилась на тахте в гостиной с коробкой маникюрных лаков на коленях, чтобы накрасить ногти и посмотреть по телевизору вечернее развлекательное шоу. Манхэт-тенский телефонный справочник по-прежнему лежал на полу в кухне, куда он упал, когда Лейси сделала последний звонок из тех, какие велел Гаррисон Солтстоунстолл Поттс.

«Ну, вот и все», – отрешенно вздохнула Лейси. После завтрашней свадебной церемонии она вольна распоряжаться остатком жизни по собственному усмотрению. Сон, начавшийся в Талсе, а заодно и все с ним связанное, – подошел к концу. Finite.

Послезавтра Лейси решила одолжить у сестры Фелисии ее старый «Датсун» и поехать на запад, в какой-нибудь пустынный, захолустный уголок Аризоны или Нью-Мексико, чтобы прожить там долго-долго, удалившись от мира, отвергающего пепельных блондинок с изумрудными глазами и совершенно неприемлемым чувством юмора. Во всяком случае, именно оно стало основным поводом для нареканий.

Теперь Лейси предстоит заново пересмотреть свою жизнь, поскольку ее карьеру журналистки постигнет та же участь, что и все другие мечты и упования. Однако когда-нибудь ей все-таки удастся выбросить Майкла Эскевария из головы и навсегда избавиться от мучительной пустоты в душе, выжженной дотла долгими неделями неизбывной боли и ярости.

Услышав зуммер домофона, Лейси неохотно отставила пузырек с лаком, не желая ни с кем разговаривать. Она даже нарочно не положила телефонную трубку на рычаг. Ей с лихвой хватило одного-единственного безумного звонка от Александра ван Ренсалера, желавшего все объяснить и сказать, что он по-настоящему любит ее. Скрепя сердце она прошла на кухню и нажала кнопку переговорного устройства. Из динамика послышался треск помех и чей-то голос. Лейси удалось разобрать что-то вроде «Эдуард».

Какой еще Эдуард? Единственный знакомый ей Эдуард – шофер Майкла Эскевария. Вот уж ради кого Лейси не нажала бы на кнопку, отпирающую замок входной двери, так это ради него!

– Прошу вас, мисс Кингстоун, – сквозь помехи прорвался голос, явно принадлежащий шоферу Эдуарду. – Я должен доставить вам пару коробок. Это приказ босса.

– Нет! – выкрикнула Лейси и сняла палец с кнопки переговорника, тем самым завершив разговор.

Она даже смутно не догадывалась, с какой стати Эдуард прислан в столь поздний час, но до завтрашнего дня и думать не желала ни о Майкле, ни о его шофере, ни о самой большой трагедии своей жизни.

Она только-только успела покрыть вторым слоем вишневого лака ногти, как зуммер на кухне снова настырно зазвонил. Лейси решила переждать, когда он умолкнет, но звон все не умолкал, так что ей пришлось отставить пузырек с лаком и ринуться в кухню.