"Если мы с Джерри здесь, то с кем она переписывается?" — задалась вопросом.

У Пэм не было близких друзей, но общалась со многими…

Это не важно, все мои мысли были о Делани.

Изображение с телефона моей дочери снова промелькнуло в моем сознании. Испытывая отвращение, я покачала головой, желая убраться поскорее. Джерри посигналил и помахал мне. Я проводила взглядом задние огни машины, отъезжающей с парковки ресторана. Наконец, я завела двигатель минивэна и медленно поплелась к дому.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

ДО…

Дом погружен в темноту, ни внутри, ни снаружи света не было, поскольку я выключила все перед тем, как поехать на день рождения.

Оук хилл не только объединение, но и община. По крайней мере, так было описано в буклетах. У меня был единственный сосед через дорогу, а оба дома по соседству — почти копии моего — пустые и мрачные.

Хотя в Оук хилл все дома пустовали. Клубный дом и бассейн, который якобы построили несколько лет назад… Ну, их никогда не существовало. Люди и дома в брошюре выглядели жизнерадостными, светились дружелюбием, радостью и создавали яркий контраст с тем, к чему я возвращалась каждый день.

В теории — идеальное жилье, но на самом деле одинокое и пустое место.

Когда переехали, то словно жили в собственном маленьком городе — призраке. Я никогда не волновалась, отпуская Делани покататься на велосипеде, а с другой стороны ей не с кем было поиграть. И пока шли годы, весь район казался заброшенным и покинутым.

"По крайней мере напротив живет Фрэн", — думала я, закатив глаза.

Фрэн выглядела лет на семьдесят и, по информации, добытой Пэм, была вдовой. Хоть она почти не выходила из дома, всегда наблюдала за нами через жалюзи, когда мы приезжали или проходили мимо, особенное любопытство проявлялось, когда она забирала свою почту. Я старалась проявлять дружелюбие, махала и улыбалась, она не проявляла ответного чувства, притворяясь, что вовсе не видит нас.

Наконец прожив здесь год, я перестала махать ей.

"Возможно, она нелюдимая", — предположила я. — "Или проблемы со зрением".

А может ей просто не нравятся соседи.

Сегодня ее дом такой же темный как наш, придавал всему району вид мрачного, забытого кладбища. Пустые дома возвышались словно надгробия, напоминая о том, что здесь могло быть.

Интересно, где Фрэн. Обычно по вечерам она дома…

"Черт, возможно, Фрэн на свидании. Даже не удивлюсь, если ее личная жизнь окажется лучше моей", — ехидно подумала я.

Я закрыла минивэн и направилась по каменистой дорожке прямиком к дому. Вошла, закрыв за собой дверь, и упёрлась во что-то высокое и твердое, вскрикнув от боли.

— Черт бы тебя побрал! — Отбросила в сторону пылесос, остановилась и глубоко вздохнула.

Все хорошо. Просто успокойся, Айви.

Я переходила из комнаты в комнату, включая освещение. Дом стал оживать, заставляя меня чувствовать себя лучше и взять ситуацию под контроль. Представила, как это выглядит из космоса, — единственное пятнышко света в центре черного, как смоль, призрачного города.

Я сняла свою юбку-карандаш и слишком обтягивающую блузку, затем натянула спортивные штаны и свободную потрепанную футболку с надписью: "Бенгалс".

Алкоголь плохо на меня влиял, но Амаретто немного взбодрило, так что я потянулась к старой бутылке муската у стенки холодильника, затем за бокалом для вина.

Сдула с него пыль и со вздохом сполоснула водой.

И что мне делать с моей дочерью?

В памяти вновь всплыло изображение с ее телефона…

Я опрокинула стакан, пробуя на вкус сладкую вишневую шипучку.

Медленно сглотнула, прищурившись поверх стекла.

Какого хрена?

Только чтобы убедиться сделала ещё несколько глотков.

Ага. Никаких сомнений. Это просто вода, а не вино.

Итак, Лэни пьет. Понятно, что она старалась замести следы, наполняя водой позабытую в холодильнике бутылку. Добавляем это к моему растущему списку проблем.

Я перевернула бутылку над раковиной, наблюдая, как тягучая струя медленно стекает вниз по сливу.

Лэни пьет. Но это мелочь по сравнению с тем, что я нашла в ее телефоне.

Со злостью я швырнула бутылку через всю комнату. Она приземлилась на пол рядом с мусором, но не разбилась.

Разберемся.

Я постоянно разрушаю все, вместо того, чтобы исправить. Иначе не может быть.

Направилась прямо в комнату дочери. Дверь была заперта, что было вполне обыденно. В последнее время Делани очень беспокоилась о своей личной жизни.

Наконец-то я поняла почему.

Выходные — единственное время, когда я оставалась одна дома. У меня возникали ранее мысли о том, чтобы пошпионить, но что-то всегда говорило мне, что это неправильно, заставляло чувствовать себя виноватой за то, что лишаю ее единственного места, которое она могла назвать своим.

А как бы я себя чувствовала, если бы она рыскала в моей комнате?

Но на самом деле разумно ли давать ей так много пространства и уединения?

Больше я не была уверена в этом.

Это не очень разумно, как оказалось.

В ее комнате свет не горел. Я включила его, давая глазам пару секунд, чтобы привыкнуть. Мне не удавалось заглянуть сюда. Делани выскальзывала из нее, словно призрак. Утренняя вспышка, тень за обеденным столом, маленькая серая мышка перед сном…

Прошло много времени с тех пор, как я была в ее комнате, и почти забыла, как она выглядит.

Удивительно, но в ней все было убрано и хорошо организовано. Постель заправлена, пушистое голубое одеяло с завитушками по краям аккуратно просунуто в пододеяльник.

Плюшевый слон Боб расположился в центре ее подушек.

Сердце защемило от воспоминаний. Я села на постель, пружины были уже старыми и скрипучими, и взяла старенькую игрушку. Его короткая серая шерстка оказалась грубее, чем я помнила. Раньше она была мягкой и гладкой. Помню, как упаковывала Боба в машину вместе с сумкой со сменной одеждой, когда отвозила Лэни к Майклу, потому что она не могла без него обойтись.

Теперь его мех грубый и постаревший. Как и я. Стал старше, как и Делани… Она больше не маленькая, хрупкая девочка. Она стала более грубой, жестокой…

У нее была тайна.

Я вытащила из кармана ее телефон и кликнула по экрану. Глубоко вздохнула, снова открыв сообщение. Это казалось неправильным, чертовски неправильным. Не стоило смотреть на это изображение.

Фото обнаженного парня.

Парня или мужчины?

Нельзя было с уверенностью сказать, потому что шея и голова отсутствовали. Только место между его грудью и бедрами.

Он крепко сжимал в руке свой член.

Определить его возраст было невозможно. На груди и по всему телу у него были волосы. Это подросток, о котором дочка мне не рассказывала? Или это кто-то еще… Извращенец? Незнакомец?

Мой материнский мозг готов был взорваться…

К счастью, насколько я могла судить, Делани не отправила ему собственное фото.

Но кто знает, что она удалила?

Если только она отправила собственное фото… О, Бог мой… Что, если этот парень разозлится и отправит ее снимки всей школе? Или еще хуже — выложит в интернете?

Они не обменялись ни словом, ни фото. Номер не был записан в телефонной книжке.

Ни имени, ни лица, чтобы полностью разоблачить незнакомца.

Я проверила другие сообщения Делани, и чувство вины отступило.

Я увидела сообщения от Майкла, несколько сообщений от Саманты. Мои сообщения. Но других не было. Ни одного сообщения от школьных друзей.

"Она стирает их? Должно быть так и есть", — решила я.

История браузера в ее телефоне тоже не дала результатов. Я не настолько стара, чтобы не понимать, что это значит: Делани удаляла историю поиска или использовала защищенный вход.

"Ни одного фото. Может, хранятся на облаке?" — предположила я.

Кроме фотографии неизвестного мальчика или мужчины, не было ничего подозрительного. Я выключила телефон и поднялась, положив его на прикроватный столик дисплеем вниз.