- Как грубо. Вам это совершенно не идет.

- Сказать, куда ты пойдешь, если не заткнешься? - воздух вокруг правой руки Карлины задрожал, потрескивая от напряжения, молот прыгнул в ее ладонь, будто живой, и каменные плиты треснули, когда женщина, размахнувшись, опустила набалдашник на пол. Энджи зашлась визгливым мерзким смехом, пока Донна изображала истукана в вуали, Моро шарахнулся в угол, а зараженные, прячущиеся по углам и в щелях, как крысы, отозвались воем и рычанием, которые, сливаясь единым гулом, заполнили полуразрушенную залу собора. Карлина мятежно взглянула на Альцина, готовая колотить его до тех пор, пока молот не пробьет ему грудную клетку; уже за одни его намеки и шуточки лорд Димитреску заслуживал, чтобы ему выбили нахер все зубы.

Рев, вой и тявканье доносились со всех сторон, но перешли в подобострастный скулеж, когда Альцин звонко щелкнул каблуками, поставив обе ноги на пол; ликаны и зомби поджимали при нем хвосты, как шакалы перед тигром, однако Карлина, может, и проигрывала слегка в размерах, но вполне могла уложить этого гренадера на лопатки. Или хотя бы слегка взлохматить ему волосы. Или сбить галстук. Испачкать пиджак, порвать брюки, плюнуть на начищенные до блеска ботинки; что угодно, лишь бы Альцин стал похож на обычного живого мужика, а не на картинку из модного журнала тридцатых годов.

- Откуда в тебе столько злости, девочка? - лорд Димитреску говорил ласково, вкрадчиво, будто с ребенком, зная, как подобное обращение выводило из себя Карлину. - Мы же семья.

- Мы - местное шоу уродцев, а ты - звезда нашего цирка! - подбросив молот, Гейзенберг легко поймала его другой рукой и вскочила, крутанувшись на каблуках. Полы ее потертого плаща взметнулись, шляпа едва не слетела, но женщина успела придержать ее рукой. - Дамы и господа! Мальчики и девочки! Только сегодня и только у нас выступает лорд Пиявка! Сколько бы крови он не хлебал - ему все мало!

- Мало! - вскинулась Энджи, размахивая тонкими ручками. - Нужно больше крови, больше!

- Проказница, - обронил Альцин, стряхивая пепел на пол, - если дитя ведет себя скверно, значит, жаждет внимания. Совсем не обязательно быть такой несносной, мисс Гейзенберг, чтобы я вас заметил. Трудно проглядеть ваши грязные руки или не услышать ваш запах, более подходящий портовому грузчику, нежели порядочной женщине.

- Ах ты сукин сын! - прорычала Карлина, и железные балки под потолком загудели, опасно накренившись; Моро попятился, булькая и икая, Донна Беневиенто поспешила прочь, прижимая к груди задорно визжавшую куклу, а лорд Димитреску продолжал сидеть, привольно развалившись на резном стуле, на котором могли уместиться разом несколько человек. Он растянул темные тонкие губы в широкой улыбке, сверкнув выступающими резцами, клацнул зубами, резко подавшись вперед, и плавно уклонился от молота, метящего ему прямо в висок. Карлина знала, что его череп с одного удара не пробить, однако стоять столбом не могла; клокочущая в крови злость толкала ее вперед, на Альцина, который держал мундштук, чуть отведя в сторону руку, словно позировал для камеры. Ноздри мужчины трепетали, он по-звериному подергивал носом, словно принюхиваясь, и Гейзенберг сама втянула носом воздух, пытаясь определить, как и чем от нее пахло. Не розами, конечно, но у нее и не было времени в ваннах разлеживаться; это лорду Здоровенному Херу нечего делать, вот он и развлекается в своем замке, Гэтсби недоделанный, а Карлина бездельничать не привыкла. Не ее проблема, что Альцин привык видеть женщин в шелковых платьях и с перьями в волосах; эти самые перья Гейзенберг скорее ему в задницу засунет да пощекочет так, что у этого кровососущего ублюдка глаза лопнут.

- Не нужно оскорблять мою матушку. Это была достойнейшая женщина. Вам, мисс Гейзенберг, до нее еще расти и расти.

- А ты кого перерасти пытаешься? Карпаты? Не нажрешь столько, скорее, лопнешь, - мрачно пообещала Карлина и едва не отступила, когда лорд Димитреску поднялся, выпрямившись во весь рост; Гейзенберг бесили слишком высокие мужики, она терпеть не могла смотреть на них снизу вверх, а, чтобы встретиться глазами с Альцином, приходилось запрокидывать голову. Карлине хотелось бы увидеть его на коленях. Или распластанным на полу, или вытянувшимся струной на цинковом столе в ее мастерской; уж она-то смогла бы найти применение такой здоровой туше. В концлагерях самых здоровых и сильных заключенных оставляли для особых нужд Рейха; если бы Карлина и Альцин встретились тогда… то этот зажравшийся комар-переросток прикончил бы фройлян Гейзенберг как куропатку. А сейчас он может сколько угодно клацать зубами, укусить все равно не посмеет, так же, как и Карлина не сможет размозжить ему затылок.

Матерь Миранда одинаково привязана ко всем своим детям, однако, если бы Гейзенберг по-настоящему захотела, ее бы не остановил даже гнев этой сумасшедшей ведьмы. То же самое касалось и Альцина; сучий мазохист! Если ему так нравилось, что его оскорбляли и поносили, мог бы просто попросить, тогда бы Карлина и вовсе не стеснялась в выражениях.

- Твоя забота очень трогательна, - сказал лорд Димитреску, не меняя своего светского тона; кончик сигареты вспыхнул рыжим огоньком, когда он затянулся, - но, право же, я не стою такого беспокойства. Лучше удели немного внимания себе. Или же позволь мне тебе помочь. Если захочешь, я сделаю из тебя настоящую леди, ту дочь, которой бы Матерь Миранда могла бы гордиться.

- Матери Миранде насрать, ношу ли я каблуки и брею ли подмышки и ноги, - рявкнула женщина с почерневшим от ярости лицом, - ее интересует моя работа, а не кружева, рюши и прочая бабская херота.

Альцин, недоверчиво наморщив лоб, оглядел воинственно настроенную Карлину с оттенком гадливости.

- Ты что же, не избавляешься от волос на теле? Как негигиенично. И неприлично обсуждать такое на публике. Дорогая, - судорожно затянувшись, лорд Димитреску выдохнул дым через плечо, - вы огорчаете меня до глубины души.

- Да и насрать, если честно, - буркнула Карлина; она бы ни за что не отступила первой, если бы не шум крыльев и тихие легкие шаги, сопровождаемые шорохом парчовых одежд - явилась Мамочка Монстров, первый фрик на деревне. При Миранде она все же старалась сдерживаться, чтобы ее отношение к Альцину не бросалось в глаза; слишком ярая ненависть вызывала вопросы так же, как и неуемное желание лорда Димитреску сделать из фройлян Гейзенберг кисейную барышню; хорошо, что Моро и Донне по большему счету было на них плевать, иначе бы об Альцине и Карлине уже вовсю бы судачили.

Хотя похер; Матерь Миранда все равно слишком занята экспериментами, чтобы отвлекаться на размолвки своих детей, которым давным-давно стало тесно в их манеже.

- Ты же не будешь против, если мы продолжим беседу в другом месте? - лорд Димитреску докурил свою сигарету в одну затяжку и, наклонившись, выпустил облако дыма в лицо женщине, у которой защипало в глазах, однако она не отвернулась. Заморгала часто, сморщилась, но смотрела прямо в холеное лицо Альцина, в его хищно-желтые глаза, мерцающие мягко, как луна в безоблачную ночь.

- Если тебе так хочется, чтобы я еще раз послала тебя на хер, то давай, - хмыкнула Карлина, - это я могу делать хоть сутки напролет.

Альцин Димитреску негромко рассмеялся.

- Ох, дитя, какой же ты бываешь смешной! Разве таким занимаются сутки напролет? - он вернулся обратно к своему стулу, однако садиться не торопился, собирался встретить Матерь Миранду на ногах, как и полагало джентльмену. - Окажи любезность и посети мой замок сегодня вечером. Буду рад продемонстрировать юной леди, как можно провести время с гораздо большей пользой и удовольствием.

- Ой, завали, - отмахнулась Карлина; шаги Миранды теперь сопровождали тяжелое шарканье Моро и мерзкое хихиканье Энджи. - На меня твои уловки все равно не действуют.

- Никаких уловок, моя дорогая, - поклялся Альцин с самой вредительской улыбкой, - только не говорите мне, что вы испугались моей компании. Всегда такая бесстрашная мисс Гейзенберг боится остаться с мужчиной наедине…