– Я Есения.

– А я знаю, – девушка повернулась, в мою сторону. – Анжелика рассказала! – и тут же поправилась. – Сказала. – Анжелика мне сказала!

– Понятно! – Дотянулась всё же до своего телефона, чтобы проверить почту. – Ты с нашей группы?

– Нет! Я, с параллельного потока! Но у нас с вами есть совмещённые лекции.

– Мм.

Не хочу мешать новой соседке, распаковывать вещи.

С телефоном выхожу на кухню, сейчас там никого нет и я могу спокойно позвонить.

Первый я набираю номер родителей и долго слушаю лекцию о том, что я должна учиться, а не вертеть хвостом. Как только мама услышала о том, что я вместо того, чтобы сидеть со своими книжками и заниматься, заниматься и заниматься, прошлась с Натальей по магазинам. Мама мне по телефону устроила настоящий разнос.

Это хорошо, что я предусмотрительно умолчала о том, что шопинг был для меня, а не для Натальи и что на учёбу я теперь буду ходить, не хуже других.

В своём городе, я бы не рискнула носить модную одежду, точнее мама бы не позволила, а сейчас мне не терпится пощеголять в обновках, даже не верится.

Всё-таки, мама очень меня подавляет! Мне кажется, она такой не была, когда был жив папа.

Мой родной отец, Милохин Иван Николаевич, погиб, когда мне только исполнилось четыре. Мама вышла замуж за Станислава Борисовича уже через, полгода. Я не осуждаю её, ей было нелегко, и я это понимала, хотя и была, совсем малышка ещё.

Маму, в то время, словно разрывало на части. Она дико кричала, первое время. Мой крёстный, Анатолий Геннадьевич вместе с Натальей Викторовной, не отходили от меня и мамы. Потом мама немного успокоилась, и плакала только по ночам.

Спустя несколько месяцев, она встретила отчима, и спустя всего два месяца знакомства она вышла за него замуж.

Лёля был очень недоволен этим. Тогда впервые, он поругался с моей мамой, я сидела в своей комнате и всё слышала. Он сказал, что она предала его друга детства, – моего отца, не выдержав положенный траур. А ещё, что Станислав настоял на скорой свадьбе не из-за большой любви к моей маме, а из-за квартиры и прописки. Мама тогда прогнала Анатолия Геннадьевича, и даже долгое время, запрещала мне, видится с ним.

Крёстный стал приходить ко мне в детский сад, а потом и в школу, он таскал мне сладости и это, был наш с ним большой секрет от мамы.

Когда я перешла в пятый класс, крёстный пришёл ко мне, и, обняв крепко-крепко, сказал, что гордится мной и что папа тоже бы мной гордился.

Это было так важно для меня. Тогда как раз, я выиграла свою первую олимпиаду, а меня даже, никто не похвалил. Потому, как мама была занята очередной любовницей моего отчима. Она восприняла мою победу в олимпиаде как должное.

Не сказала мне банального, «молодец дочка».

Тогда же крёстный сообщил, что они с Натальей переезжают в столицу. Я прорыдала в подушку всю ночь, а Анатолию Геннадьевичу пришлось переступить через себя и попросить у мамы и Станислава Борисовича прощения. И всё ради того, чтобы мама, позволила общаться ему со мной.

Хотя, я уже тогда понимала, несмотря на свой юный возраст, что крестный целиком и полностью был прав, и просить прощения, ему, не за что было.

Отчим изменял маме, и она это знала, знала и не просто прощала, а умоляла не бросать её.

Мама стала меняться, зачастую срывалась на мне по пустякам, и буквально заставляла меня называть Станислава папой. Я не хотела, упрямилась, но мама меня сломала.

Не разговаривала со мной почти неделю, для меня это был огромный стресс: я не выдержала и сдалась.

Он не заменил мне отца. Да и не стремился вовсе к этому.

Для меня ближе и роднее всегда был и будет Лёля, хотя мы и не виделись уже три года. Последний раз он приезжал ко мне, когда мне было шестнадцать, остальное время, только созванивались. Сейчас он в командировке, приедет только к выходным, с утра позвонил и поздравил с первым учебным днём и сказал, что на выходных ждёт с ночёвкой.

Ну как я могу отказать?!

Тем более приезжает их сын Влад.

Влад, единственный сын семьи Сидоренко! Он учится за границей, и мы редко общаемся, но в целом, ладим.

С Иринкой, по телефону, я проболтала больше часа, вкратце пересказала ей сегодняшний день, но не стала концентрировать внимание ни на чём конкретном. Всё в общих чертах.

В основном слушала я, новости про своих, теперь уже бывших однокурсников. Попросила передавать всем привет, и отправилась спать.

Завтра снова пары.

На следующий день, я вошла в группу, полностью преображённая. На мне модные джинсы, и пуловер, на ногах белые кеды.

Новенькое пальто, и полусапожки, остались в гардеробе.

На лице лёгкий макияж. Красилась, как вчера показывали в салоне. Волосы, я собрала, в высокий хвост. – Вроде получилось, неплохо!

Не обращая внимания ни на кого, прошла и села на своё теперь уже законное место, которое, никто не посмел занять.

Спасибо Загир!

Рядом со мной присела Лера.

– Ты не будешь возражать, если я теперь с тобой буду сидеть? – вдруг спросила девушка.

– Да, ради бога, я не против.

– Хорошо!

Лера вся излучает свет.

Она бескорыстная.

Плохих людей с подобной внешностью, просто не существует!

Она нежная, маленькая и хрупкая. – Миленькое кукольное личико, большие бездонные глаза, густые пушистые ресницы и такие милые ямочки на щеках. Она словно фарфоровая статуэтка.

С Лерой мы подружились! Несмотря на то, что с виду она тихоня, Лера, просто бесценный кладезь информации. Это, невероятно! Она знает всё обо всех, и обо всём.

Так всего за день я узнала, кто есть кто! – Кто с кем дружит, кто кого любит, кто о ком безответно вздыхает, с кем можно без опаски подружиться, – кстати, таких, немало! Как бы то ни было, – народ всё же адекватен.

Лера даже мою новую соседку Машу знает. И говорит, что она вполне нормальная девчонка, только храпит безбожно, – и это правда, я уже поняла. Скорее всего, именно по этой причине её и попросили перебраться ко мне. Сегодня пойду куплю беруши. Потому, как спала я сегодня, под гудения паровоза.

Последняя пара физкультура, и совмещена она у нас со старшим курсом, где учится Загир.

Я переодеваюсь в спортивную облегающую майку и лосины, на себя в зеркало не смотрюсь, просто выхожу в зал вместе с Лерой.

В зале уже идёт игра в волейбол, парни нашего курса против старшекурсников.

Я смотрю вперёд и натыкаюсь на прищуренный пристальный взгляд Дакаева.

– О, ляля, вот это ципа! – восклицал друг Загира, – Марк.

В нашу сторону обернулись абсолютно все, кто находился в зале.

Я сразу поняла, что это про меня, потому, как у входа стояли только мы с Лерой, а в адрес своей сестры, он подобного говорить, само собой, не будет.

Я немного опешила, в свою сторону я таких оценок не слышала ни разу. И Загир, судя по взгляду, и довольной ухмылки тоже оценил мой внешний вид. Да я, честно говоря, сама от себя в шоке. Повернувшись вправо, где находится зеркальная стена, я едва не роняю на пол челюсть.

В зеркале на меня смотрела шикарная девушка, со светящимися голубыми глазами, пухлыми алыми губами, вполне себе приличной грудью в облегающей майке, тонкой талией и стройными ногами. Я не слишком высокого роста, но сейчас казалась себе длинноногой моделью.

Взяв себя в руки, я сумела сдержаться, и не сбежала, обратно в раздевалку, чтобы переодеться в свой бесформенный спортивный костюм, я иду вслед за Лерой, которая тянет меня за руку, прямо к своему брату.

– Марк! – улыбается Лера брату. – Мы тоже хотим поиграть.

– Хотите дальше! – пожимает плечами.

– Мааарк ну-ну, пожалуйста.

Лера сложила вместе ладони, в умоляющем жесте, топала ножками и дула губки. Марк же тепло улыбался, смотря на сестру с невероятной нежностью, но при этом, отрицательно мотал головой, явно дразня девочку.

На них было так приятно смотреть, я впервые видела настолько явное проявления теплоты, между братом и сестрой.

– Они всегда такие? – обратилась я, к также улыбающемуся Бесу.