Я сопротивляюсь, но не кричу. Почему-то сейчас, из-за всех сил, пытаюсь терпеть боль, думаю о том, что если, кто и выйдет из комнаты, то только посмеяться, а не для того, чтобы помочь.

– Пусти, пусти мне больно! – шиплю уже, когда меня тащат по коридору к выходу, адреналин в крови отключает инстинкт самосохранения и я, извернувшись ногой, луплю здоровяка, где-то в район челюсти. Амбал, грязно выругался, и ещё сильнее дёрнул меня за волосы.

Металлическая входная дверь распахивается, поток ледяного воздуха опаляет кожу, на мне сейчас лишь хлопковая пижама, со львятами.

Обиженный лысый лось, которого я огрела ногой, всё так же держа меня за волосы, просто вышвыривает меня на улицу, не забыв при этом поставить подножку. Я кубарем покатилась вниз с крыльца, и очень сильно ударяюсь затылком об обледеневшую ступеньку.

В сознание врываются грубые мужские голоса. Сначала, кажется, что говорят на иностранном языке, из-за дикой боли в затылке не сразу понимаю, – это отборный мат, которым один мужчина, ругает другого.

– Какого х*я Горыныч? Босс тебе башку оторвёт.

– Да, кончай уже, говорю же, сама она упала

– Видел б*ять, как она сама упала. Я покрывать тебя не стану, если спросит, скажу как было, мне своя шкура дороже.

– Ээ, ты чё ваще что ли? Ладно, я сам всё скажу, ты просто промолчи лады?

– Ладно, – после небольшой паузы, соглашается второй.

– О, глянь, очухалась.

Я прошу, что бы отпустили, но звук, кажется, не воспроизводится я просто открываю и закрываю рот.

Кто их босс?! Загир?!

Не думаю.

И куда меня везут?!

Ровная дорога сменяется на бездорожье, глаза открыть не получается, боль в затылке немного притупилась, но всё равно не отпускает скованность, что мешает, пошевелится.

Не могу сказать точно, сколько по времени мы ехали, но, когда меня за предплечье выволокли из огромного внедорожника на улице по ощущениям, стояла глубокая ночь.

Перед глазами всё плывёт, я вижу лишь очертания большого дома, в два этажа.

Меня толкают в спину заставляя идти вперёд, едва не падаю на дорожку, что ведёт к дому, меня удерживает за локоть громила, тот, что чуточку симпатичней того урода с гнилыми зубами.

В просторной комнате, куда меня привели много света. Я часто моргаю, в надежде сбросить пелену с глаз, но получается плохо.

Меня швырнули на пол и отошли в сторону, я слышала, как женщина сказала «сейчас хозяин выйдет».

Хозяин! Слово-то, какое!

Слышу звук приближающихся шагов.

Я, не без труда поднимаю голову и сразу же узнаю стоящего передо мной мужчину. Алан не просто стоит, он, словно возвышается надо мной, властный уверенный в себе, словно хищник, прожигает взглядом.

– Что это значит? – хочу спросить громко, но не могу, боль в голове усиливается, поэтому получается едва ли не писк.

– Ты ещё смеешь спрашивать? – голос мужчины ровный, совершенно спокойный.

А мне кричать хочется в голос, только не получается.

– Я так понимаю вы считаете, я ваш проект Анатолию Геннадьевичу слила?

– Нет, мы не считаем, – всё так же спокойно, – Мы точно знаем.

Я продолжаю сидеть на коленях, на голом паркете в то время, как мужчина сделал два шага назад и опустился на белоснежный диван с золотыми вставками. Вся мебель в комнате была в восточном стиле, в плоть, до мелочей, торшеры, бра.

– Это не так, я бы никогда…

– Достаточно! – Алан повысил голос и поднял правую руку вверх, словно повелевал замолчать.

Некоторое время я смотрела на него, как заворожённая. В груди что-то сжалось в это мгновение, я не просто готова была подчиняться, а как бы, «не в ноги царю упасть», хотя… я и так, в его ногах считай. На некоторое время, я засмотрелась на него. Какой же он, всё-таки красивый. Такие ровные черты лица, его густая чёрная борода стала ещё длиннее, из-за неё, я по-прежнему не могу хотя бы приблизительно сказать, сколько ему лет.

– Не хотите говорить со мной, не надо! Позовите Загира, я поговорю с ним, он всё поймёт, это недоразумение, вот и всё…

По комнате прокатился раскатистый, негромкий смех мужчины.

Алан резко встал с дивана и в мгновение, сократив расстояние, обхватив своей огромной лапой мою шею, одним резким рывком, поставил меня на ноги. Приутихшая головная боль вернулась с новой силой. Я зашипела и изо всех сил зажмурила глаза.

– Загир, никогда больше, не заговорит с тобой! Ты предала его. Я не видел его таким разбитым со дня смерти родителей. Не понимаю, каким образом ты пробралась, к нему в душу?! – всё это, мужчина буквально выплёвывал мне в лицо. – Я превращу твою жизнь в ад. Ты пожалеешь не только о том, что сделала, но и о том, что родилась.

Загиру сейчас действительно очень плохо, я это каким-то шестым чувством ощущаю.

Как это объяснить?

Вот бывает, встречают друг друга парень с девушкой и понимают, вот она, моя судьба. И живут потом душа в душу всю свою жизнь, а мы… нет, мы точно не пара, у нас нет страсти друг к другу, по крайне мере у меня ни разу не возникало химического притяжения к Загиру.

Мы скорее, как две родственные души, как бы бредово, это не звучало. Я заранее знала, в каком настроении придёт Загир, хорошо понимала, когда его лучше оставить одного, когда наоборот, ему нужно с кем-то поговорить.

Он, в свою очередь чувствует меня.

На новый год я, само собой ездила домой, к маме и отчиму. Буквально с порога, между нами произошёл грандиозный скандал.

Я полностью расслабилась и совсем позабыла о нравоучениях мамы, явилась домой в одежде, что покупала для меня Наталья. Всё это, с остервенением, было буквально содрано с меня. Мама впервые осыпала меня грязными словами, кричала, что я, потаскуха,в Москве от рук совсем отбилась. Её не смущало даже то, что раздела, она меня на глазах у Станислава, а тот ещё и масло в огонь подливал, не стесняясь разглядывать моё практически обнажённое тело, говорил, мол, в Москву я потому и уехала, чтобы хвостом крутить никто не мешал.

Мне было, так паршиво…

Загир, позвонил примерно через десять минут, моих душевных терзаний, «ты там грустишь» не спрашивал, а утверждал он. Я впервые, при ком-то позволила себе в голос разреветься. Обычно, я всё Бесу рассказываю, а тут, устыдилась, просто сказала, мол, недопонимание, с мамой произошло, слава богу, он не настаивал на подробностях, просто отвлёк меня разговорами ни о чём.

Хуже всего, что мама с утра потащила меня к гинекологу. Убедившись в том, что я по-прежнему девственница, она немного успокоилась.

От воспоминаний, возникших так некстати, меня отвлёк Алан, стягивающий с меня пижамную кофту. Сопротивление лишь сыграло ему на руку, он быстрее смог меня избавить от одежды. Под кофтой само собой не было бюстгальтера, я ведь уже намеревалась лечь спать.

– Вот так, будет лучше! – обхватив себя руками, я смотрю шокированным взглядом на мужчину, и задыхаюсь от возмущения.

Алана же, моё состояния только забавляет, он хватает меня за запястья и разводит руки в стороны открывая грудь.

Его глаза потемнели, Мужчина заговорил на родном языке, от хрипловатого голоса Алана у меня побежали мурашки.

Я просила Загира, хотя бы немного научить меня их языку. Сначала он сопротивлялся, но потом всё же сдался, и время от времени рассказывал мне об их культуре и учил языку.

Сейчас Алан сказал, что я красивая девушка и у меня красивая… не разобрала сказанного последнего слова, но думаю, судя по взгляду, он говорит про грудь.

Его ладонь ложится на одно полушарие и стискивает его.

Я хватаю мужчину за руки, пытаюсь отстранить его от себя. Но, что ему мои сопротивления. Он выше почти на голову и шире меня раза в три. Алан заводит руку мне за спину и притягивает к себе, тесно прижимает и начинает поглаживать моё тело.

Я дышу ему в грудь и пытаюсь, освободиться.

– Пусти меня, ты не имеешь право.

– Имею! – с этими словами Алан опрокидывает меня на диван, и я лечу на него вниз головой.

Алан цепляет меня за пижамные шорты, и стягивает их вместе с трусиками.