Что греха таить – рыба ищет, где глубже, а человек, где лучше. Помню и сам, когда в начале 90-х пытался заниматься коммерцией, тоже думал о том, как облегчить налоговое бремя и получить дополнительную прибыль. Ту же самую школу проходил и начинавший предприниматель Владимир Петухов, воспринимая эти риски как неотъемлемую часть бизнеса и жизни в условиях рыночной экономики. В этом он и многие его коллеги мало чем отличались от Ходорковского, Мавроди и других отечественных бизнесменов, тоже начинавших с поиска финансово-налоговых лазеек. Правда, масштабы и возможности были несопоставимы.

Команда Ходорковского к тому времени уже крепко срослась с правящей элитой страны и транснациональными корпорациями, имела солидный и доходный бизнес, научилась ловко прятать прибыль по заграничным офшорам. Этим «акулам рынка» было все равно, о чем болит голова у провинциального градоначальника, пусть даже и вчерашнего коллеги по ремеслу. В бизнесе, конечно, все равны, но, как говорится, всегда есть те, кто равнее других. Что же касается личных и прочих интересов, то они у Петухова и Ходорковского кардинально расходились там, где начинался дебитовский и муниципальный «огород».

Петухов принадлежал к той генерации пионеров-предпринимателей, которые – еще насквозь пропитанные советской идеологией – были вынуждены кардинально переделывать себя в страшное по своей сути время разгула совершенно беспринципной приватизации. И реально превращаться в «новорусских» бизнесменов, которые отчаянно и азартно двигали свой бизнес, ловко лавируя в размытом правовом поле, где не были определены однозначные правила игры и многое решалось не по закону, а по понятиям.

При этом такие петуховы сохраняли и несли в себе базисные установки прошлого, когда личные интересы не могли доминировать над общественными. Большинство из них наверняка хранили партбилеты и награды приснопамятного СССР и в принципе могли легко пожертвовать личными интересами во имя высокой идеи, общественных выгод и ради народного «благоденствия».

Можно уверенно сказать, что Владимир Петухов, так окончательно и не переродившись на ментальном уровне в рационального дельца, как никто другой знал из-за чего разгорелся конфликт интересов, приведший впоследствии к трагедии. Это знание порождало острое неприятие чуждой психологии холодного расчета. Но в то же время в предпринимательской хватке, знаниях специфики нефтедобывающего производства и умении считать деньги он ни в чем не уступал «залетным менеджерам» и это лишь прибавляло остроты в конфликте с ЮКОСом.

Когда в Тюмени состоялось мое знакомство с Петуховым, вдруг выяснилось, что мы не только одногодки, но и земляки – он тоже был родом из Архангельской области. Это еще больше сблизило нас. К тому же не могли не вызвать симпатии его предприимчивость и целеустремленность, сдобренные в манерах, разговорах и повадках исконно архангельско-поморской открытостью, независимостью, хитринкой и юмором. Привлекало и располагало также и то, что этот человек сделал себя сам – прошел путь от бурильщика до инженера-нефтяника, знал страну от Дальнего Востока до Сибири, Архангельска и Москвы, стал кандидатом технических наук и смело, без оглядки, окунулся в бизнес.

В 1995 году, вернувшись в Нефтеюганск, я узнал, что он состоялся и как серьезный предприниматель, и как депутат городской думы, и как признанный лидер общественного мнения. Впрочем, в то время многие бизнесмены уже активно шли во власть – избирались депутатами госдумы, региональных и местных парламентов, главами муниципалитетов. Кроме всего прочего, такой статус избавлял от многих хлопот, связанных с безопасностью личного бизнеса, позволял «кормиться» за счет государственно-муниципальных заказов. Совмещать должности руководителя предприятия и муниципального служащего было нельзя, но закон предусматривал механизм доверительного управления и это в общем-то устаивало всех.

Вполне понятно, что Владимир Петухов с его деловой хваткой и пробивными способностями видел все очевидные плюсы и будущие дивиденды, а, главное, обладая всеми названными качествами, имел все шансы на успех не только в бизнесе, но и в коридорах власти, даже в большой политике.

Еще одно обстоятельство, которое заставило меня взяться за перо – это несколько опрометчивые попытки отдельных авторов разобраться в той истории с налету, не вникая во многие нюансы. При этом в глаза бросается слишком поверхностная и даже примитивная схема конфликта, где Петухов и Ходорковский представлены сторонами или участниками какой-то заурядной криминальной разборки.

А иногда это транслируется как отголосок некой – непровозглашенной открыто – позиции властей, которая вытекает из официальных выводов следствия и из «очевидной негативности» ЮКОСа. Особенно, когда вся ситуация, в том числе и поведение владельцев этой компании, подаются в упрощенной трактовке сложнейшего контекста начального периода возрождающегося капитализма в новой России.

Вообще-то для того, чтобы более-менее объективно представлять целостную картину конфликта в развитии, следовало бы довольно долго пожить в этих местах и в Юганске. По крайней мере, если не с первых палаток, то хотя бы с начального балочного и барачного самостроя, первой буровой и первой баржи с нефтью, отправленной весной 1964 года на переработку в Омск.

Что касается меня, то живу на этой земле с июня 1962 года, с тринадцатилетнего возраста.

Наша семья приехала в пионерный поселок Усть-Балыкской нефтеразведочной экспедиции, которой руководил легендарный Фарман Салманов, ровно через год с момента открытия одноименного нефтяного месторождения. В 1966 году в числе первых выпускников окончил первую, еще деревянную, среднюю школу-новостройку. Потом как обычно – начало рабочей жизни, армия, возвращение в Юганск, продолжение трудовой биографии.

В 1972 году буквально со стройплощадки был мобилизован комсомолом на работу комсоргом ударных строек. Среди молодежных дел запомнился эпизод о сооружении обелиска Павке Корчагину, главному герою культового романа Николая Островского «Как закалялась сталь». Средства собирались добровольно, большой вклад внесли комсомольско-молодежные бригады треста Нефтеюганскгазстрой, работавшие на сооружении магистральных трубопроводов и нефтеперекачивающих станций. Правда, конец этой истории застать не удалось, уехал учиться в Ленинград. Потом уже узнал, что первоначальную задумку пересмотрели и в итоге соорудили стелу Комсомольской славы, украшающую ныне одноименный сквер в центре города.

В начале 1989 года по принципиальным соображениям навсегда расстался с коммунистическими иллюзиями. Спустя пять лет по приглашению главы администрации Нефтеюганского района Александра Клепикова вернулся из Тюмени домой в Нефтеюганск и стал работать его советником.

С того момента и вплоть до 1998 года происходящее в юганском регионе стало не только буднями повседневной жизни, но в силу служебных обязанностей и предметом моего профессионального внимания. Знание обстановки и настроений нефтеюганцев, личные контакты с Петуховым, менеджерами ЮКОСа и другими знаковыми фигурами позволяли не только держать руку на пульсе событий, но даже в какой-то мере влиять на происходящее.

К тому времени производственное объединение Юганскнефтегаз уже второй раз проходило «крещение» ЮКОСом. Впервые это название официально прозвучало в указе президента Бориса Ельцина № 1403 от 17 ноября 1992 года, которым предусматривалось создание крупных нефтяных компаний – ЮКОСа, ЛУКОЙЛа и Сургутнефтегаза. Аббревиатура «ЮКОС» была образована из заглавных букв Юганскнефтегаза и КуйбышевнефтеОргСинтеза, ставших основными акционерами нового нефтяного холдинга.

Шесть месяцев спустя, 15 апреля 1993 года, председатель правительства Виктор Черномырдин подписал постановление № 354 «Об учреждении акционерного общества открытого типа «Нефтяная компания «ЮКОС». В состав новой вертикально интегрированной компании вошли семнадцать предприятий добычи, переработки и сбыта нефти и нефтепродуктов.