Сон сменился утренней прогулкой по лесу, соединявшему два имения. С давних времен это было общее охотничье угодье соседей. Семьи Миши и Оленьки дружили не одно поколение, и старый дуб, что рос на окраине поляны, раскидистыми ветвями заслоняющий солнце и создающий такую благодатную для летнего жаркого дня тень, был свидетелем многих дружеских бесед и шумных ссор. Но был ли он свидетелем объяснений в любви?

Подойдя ближе, Мишенька отвлекся от размышлений о неукротимом беге времени и вновь вспомнил свой сон, потому что Оленька уже была на месте. Она стояла, облокотившись о ствол дуба, который был столь огромен, что и Миша не смог бы обхватить его руками. На Оленьке было простое платье светло-зеленого цвета, так подходившее к ее прелестным глазам, с рукавом, оставлявшим неприкрытыми нежные тонкие предплечья. Белокурые волосы, горевшие на солнце золотом, были собраны в простую косу и перевязаны красной атласной лентой на крестьянский манер. Увидев друга, Оленька быстро отошла от дерева и сделала несколько шагов навстречу. Она нервно поправила косу, и Миша увидел, насколько девушка взволнована и смущена.

– Оленька, здравствуйте, – только и смог произнести он, подойдя к своей любимой, еще не знавшей, что в мыслях он величает ее именно так.

– Здравствуйте, Миша, – чуть дрожащим голосом ответила Оленька.

Возникла небольшая пауза, во время которой они смотрели в глаза друг другу, будто подхваченные бурным потоком мыслей и не знающие, как остановить его, чтобы смочь вымолвить хоть слово. Миша вдруг вспомнил, что так и не надел пиджак, который до сих пор держал в руке, а рубашка его становилась все более мокрой и от волнения, и от жары. В какое-то мгновение, не успев осознать, а потому и не успев испугаться своей смелости, Мишенька упал перед Оленькой на колени, бросив пиджак рядом на траву, и прижал губы к ее ладони. Он боялся, что девушка оттолкнет его, но вместо этого, как и во сне, Оленька нежно коснулась волос своего воздыхателя. Мишенька наклонил голову и прижался к складкам ее платья. Сквозь несколько слоев ткани он почувствовал близость ее юного тела, такого манящего и недоступного одновременно. Миша отогнал от себя плотский дурман. Нет, она была слишком прекрасна, чтобы мечтать о чем-то недостойном.

– Встаньте, пожалуйста, – чуть не плача произнесла Оленька.

– Простите, – Миша вдруг почувствовал неловкость и быстро поднялся. Он хотел отпустить руку девушки, но Оленька удержала его ладонь.

– Я очень рада, что вы пришли, – наконец сказала она. – Мне было стыдно писать вам письмо, но уже несколько дней я в отчаянии и не знаю, что еще могу сделать. Об одном лишь прошу вас теперь, пусть об этом разговоре не узнает никто.

– Конечно, вы можете не сомневаться, – быстро ответил Миша.

– Спасибо, – тихо, почти шепотом продолжила Оленька, глядя куда-то в сторону леса. – Я знаю, что никогда между нами не было произнесено слов, которые могли бы дать повод мне вести себя подобным образом, но все же верю, что те чувства, которые я испытываю, вы тоже разделяете…

– Да! Да! – прервал ее Миша. – Я даже не знаю, как это выразить, но вы безумно мне дороги, вы – единственный свет для меня в этом мире. Мне кажется, я… Я люблю вас, – наконец решился произнести он. И, со страхом взглянув в глаза Оленьки, Миша понял, что тоже любим.

– Спасибо вам! Спасибо! – с трепетом произнесла девушка, крепче сжав его руку. – Я так боялась, что мои чувства – неразделенные. Ведь я тоже люблю вас.

Услышав долгожданные слова, Миша обнял Оленьку, впервые ощутив ее так близко, и тут же поцеловал. Как волнующе прекрасно было чувствовать ее нежные губы и понимать, что мечта наконец сбывается! Но Оленька обняла его лишь на мгновение и почти сразу отстранилась. Рука ее быстро коснулась щеки юноши, а большой палец дотронулся до крупной родинки на подбородке, которую Миша прежде ненавидел. Но сейчас, чувствуя, как Оленька нежно поглаживает коричневое пятнышко, он благодарил Бога, что тот позволил ему появиться на свет с вечной отметкой.

– Миша, мне так жаль, что мы столь поздно решились признаться в наших чувствах друг другу, – не отпуская руки, заговорила Оленька.

– Поздно? Но почему? – воскликнул Миша.

Девушка горько посмотрела на него и произнесла

– Два дня назад, накануне именин, ко мне посватался граф Аленский. Отец дал мне возможность подумать и ответить после праздника. Но он не видит для меня лучшей партии.

– Граф Аленский? Но он же старик! – Миша вспомнил пятидесятилетнего вдовца – владельца самого богатого имения в округе. Вчера на празднике его не было.

– Да, – горько ответила Оленька. – Но дела у нас сейчас идут не лучшим образом. У меня два младших брата, которых я очень люблю. И мой брак мог бы поправить плачевное положение нашей семьи. Граф готов взять меня в жены практически без приданого. Он уехал на несколько дней в свое имение под Вязьмой и послезавтра должен вернуться за ответом.

– Оленька, но как же! Что же делать теперь? – закричал Миша. Все мечты его рушились в это мгновение.

Оленька внимательно посмотрела на юношу.

– У меня нет выбора, – сказала она. – Я знаю, что скоро вы уедете в Университет, и это благо, ибо видеть вас поблизости, когда я буду замужем за другим, будет невыносимо. Но я хотела открыть вам сердце, чтобы вы знали, что я никогда не забуду вас.

– Но! Давайте же сделаем что-нибудь! Давайте сбежим и тайно обвенчаемся!

– Куда? – в голосе Оленьки мелькнула надежда.

– Да хотя бы в Москву!

– Но чем мы будем там жить? Ваш отец, узнав о таком позоре, откажет вам в помощи.

– Я буду работать!

Оленька разочарованно покачала головой.

– Миша, вы еще совсем ребенок. Вы мне безмерно дороги. Но я не слышу слов, способных подарить мне надежду. Мой выбор предрешен.

– Но… Подождите! У вас есть еще целый день до приезда графа. Давайте утром встретимся здесь же, на этом месте. Я придумаю. Поверьте! Если вы согласитесь стать моей женой, я все сделаю…

– Я согласна, – прервала его Оленька и с надеждой посмотрела Мише в глаза.

Поддавшись порыву, юноша заключил свою возлюбленную в объятия и почувствовал безмерное счастье.

– В это мгновение рука Оленьки скользнула вниз по его спине и забралась в узкое пространство между брюками и рубашкой. Миша не ожидал, что девушка способна на такую смелость. Ему захотелось отстраниться, но Оленька взглянула на него снизу вверх, будто говоря: доверься. Ловкими пальчиками она расстегнула пуговицу на брюках и опустилась перед Мишей на колени. Ее маленькая ладошка проникла под ставшую совсем потной рубашку. Девушка нежно приподняла ткань и провела кончиком языка по его животу, собирая соленые капельки. Миша чувствовал, как ее губы спускаются все ниже. Доселе неведомые ощущения, о которых он лишь мечтал ночами в юношеской постели, представляя свою возлюбленную, оказались прекраснее самых смелых грез. А Олина ладошка тем временем нежно коснулась средоточия его мужской силы. Пальцы сомкнулись в кольцо, а язык…

– Фу! Ты отвратителен! – Ирина расхохоталась. – Брось уже эту книжку.

Костя рассмеялся в ответ.

– Ну что ты! Я же только начал!

– Мне кажется, эта книга интересует тебя больше, чем я.

Костя откинул одеяло и демонстративно оглядел свою спутницу. На вид Ирине было чуть за двадцать. Стройная высокая блондинка с четвертым размером груди, которую он подцепил в клубе, сейчас голышом полулежала на его кровати, держа в руке бокал с мартини.

– Ну, как скажешь, – улыбнулся Костя и бросил на пол книгу в дорогом переплете, на котором золотыми буквами было выбито: «Михаил Константиновский. Любовь бессмертная».

– Неужели тебе не понравился мой вариант? – ехидно улыбнувшись, он положил руку Ирине на низ живота, пальцами пытаясь забраться в самое укромное место ее тела. Дыхание девушки стало неровным, а на лице расплылась блаженная улыбка. Она провела пальцами по Костиной груди и произнесла: