На смену голосу демона пришли слова из пророчества Мэнвин:

"Я вижу противоестественного ребенка, рожденного от противоестественного акта. Рапсодия, остерегайся родов: мать умрет, а ребенок будет жить".

Ладони у нее вспотели, и меч дрогнул в руке.

"Да, моя дорогая, это правда. Ты беременна моим ребенком, как и все остальные. Вот только твой ребенок будет больше других похож на своего отца, ведь семя так долго дремало в твоем чреве, что до предела пропиталось моей кровью. Чем больше времени пройдет до тех пор, когда в дело вступит материнская кровь, тем больше демонического будет в ребенке".

Рапсодия начала дрожать. Она провела у Роуэнов почти семь лет. Если ф'дор говорит правду, ребенок будет настоящим демоном.

"Какая ирония: прекрасная звездная мать, спасительница потерянных детей, даст жизнь демоническому отродью, Небо из пророчества Трех пришло из прошлого, чтобы объединить и исцелить раны осиротелого народа. Ты, Рапсодия, ты дашь мне новое рождение! Именно ты вернешь ф'дора обратно в мир. Ты станешь тем дверным проемом, через который я войду в него, ты поможешь злу уцелеть. О, как замечательно! Чего еще я могу желать?"

Меч со звоном упал на каменный пол.

Грунтор посмотрел на Рапсодию, она вдруг страшно побледнела, ее широко раскрытые глаза слепо уставились в пустоту, почти как у Джо в момент смерти. Она дрожала, прижимая руки к животу.

Он ощущал, как с каждой секундой растет сила демона. Грунтор бросил отчаянный взгляд на Акмеда: король фирболгов покрылся потом, ритуал Порабощения отнимал у него все силы. Благословенный молчал, но на морщинистом лице появилась улыбка, а глаза, неотступно следившие за Рапсодией, горели огнем преисподней.

Земля у него под ногами задрожала, а потом Грунтор услышал ее крик. Боль пронзила тело великана, как будто кровь превратилась в кислоту. Он чувствовал: что-то случилось, удача отвернулась от них, но не мог понять, в чем дело.

Рукава его куртки нагрелись, еще немного - и они вспыхнут. Кожу его рук, касавшихся чудовища, обожгла нестерпимая боль. Казалось, старик начал перерождаться: хрупкое дряхлое тело с каждым мгновением становилось более гибким и невероятно сильным. Изо рта Благословенного тянуло могильным смрадом, который обжигал глаза, мешал дышать.

Сердце Грунтора стучало, как кузнечный молот, его охватил такой ужас, какого фирболг еще никогда не испытывал. Он понял, что зверь вот-вот вырвется из его рук.

И станет свободным.

Его рубашка начала тлеть, Грунтор застонал от боли и отвернулся, чтобы спасти глаза от едкого дыма. Затем взглянул на Акмеда и ахнул.

Дракианин опустился на колени, из его носа и ушей била кровь. Обычно смуглая кожа покрылась смертельной бледностью, руки и ноги страшно дрожали Акмед с огромным трудом продолжал ритуал Порабощения. Дыхание с тяжелым хрипом вырывалось из его горла. Вены на шее вздулись так, что казалось, они вот-вот лопнут. Охваченный паникой Грунтор перевел взгляд на Рапсодию.

Ее блестящее от пота лицо было обращено к Благословенному, бессмысленный взгляд устремлен в пустоту.

"Боги, - подумал Грунтор, - ублюдок ломает ее волю".

- Твоя светлость? - прохрипел Грунтор, пытаясь поймать взгляд Рапсодии.

Рапсодия продолжала смотреть мимо него в глаза демону. Грунтор ощутил металлический привкус во рту.

Он чувствовал, как уходят силы, понимал, что демон может в любой момент освободиться. В голове зазвучали темные голоса его собственной пульсирующей крови.

Раздался глухой удар и скрежет металла по камню - Акмед распростерся на полу, кровь стекала с его подбородка. Его напев звучал едва слышно, поднятая рука мучительно дрожала. Глубокие морщины избороздили лоб, он отдавал ритуалу последние силы.

Но тут Грунтор забыл об Акмеде; его кровь закипела, и он непроизвольно ослабил хватку. Демон легко отбросил фирболга, и великан с размаху ударился о стену святилища.

Преодолевая тошноту, Грунтор прикоснулся рукой к голове, пытаясь унять боль. Он изо всех старался сохранить сознание, призвав на помощь ярость; ему удалось дотянуться до той части своего существа, которая была связана с землей. Мраморный пол и земля под ним, еще совсем недавно оскверненная, загудела в ответ.

"Держите его ради меня", - взмолился он.

Даже находясь у стены, он увидел, как земля под ногами Благословенного начала проседать, демон начал увязать в грязи там, где только что был гладкий мрамор. Довольный блеск в глазах ф'дора погас, исчезла улыбка, он пытался высвободиться.

Грунтор глубоко вздохнул, когда земля вновь затвердела, надежно поймав демона. Он видел, что Акмед сможет продержаться всего несколько мгновений.

Хватаясь руками за испачканную собственной кровью стену, Грунтор с огромным трудом поднялся на ноги, преодолел разделявшие их несколько шагов и вновь схватил Орландо за руки. Демон даже не сопротивлялся. Он вновь обратил взгляд на Рапсодию, словно пытался сжечь ее душу.

Голос в ее сознании зазвучал громче.

"О, Рапсодия, я вижу, что ты счастлива, ты всегда любила детей, верно? И боялась, что останешься бездетной. Я знаю, что лежит в твоем сердце, я проник во все твои тайны, ведь внутри тебя находится мое семя. Тебе следовало быть осторожнее, раздвигая свои прелестные ножки: иногда за мгновения удовольствия приходится дорого платить".

Медоточивый голос все лился и лился в ее душу.

"А теперь подойди ко мне".

Повинуясь приказу, Рапсодия сделала шаг вперед.

Ее разум кричал от боли и ужаса. Она боролась с притяжением нежного голоса, отчаянно моргала, пытаясь защитить глаза, но не могла поднять руки. Она сделала еще один шаг вперед.

"Правильно, - подбадривал ее сладкий голос Благословенного. - Подойди ко мне, Рапсодия".

И ее сердце отозвалось на его зов. Он нес утешение и защиту. Благословенный не причинит ей вреда. Она хотела ему повиноваться. Страсть, примитивная, почти чувственная, охватила Рапсодию, согрела кровь. Она сделала еще шаг.

"Подойди ко мне, милая", - уговаривал голос, нежный, словно зов любовника.

Ей стало тепло, как в постели, когда нежно обнимает любимый. Рапсодия ощутила растущее возбуждение.