— Поставить мне очередную двойку. — спокойно ответила Тсунаёши.

— В году? Согласен. Но вот сейчас я бы не отказался прогуляться с вами, вы ведь довольно милая девушка. Куда пойдём? Может, к одному замечательному человеку? Его зовут Хибари Кёя, знаете такого? Выдающаяся личность!

Тсуна вспомнила, как она недавно достала Незу-сенсея, и ей вдруг стало очень интересно, что же случится на этот раз.

— Хорошо, пойдём. — абсолютно безразлично ответила она, чем немало удивила учителя.

Но тот предпочёл не обращать внимания на странности школьной дурочки, и поманил её к выходу. Не надо было быть Ханой, чтобы знать, что на гуляющие по школе слухи Оосакеби-сенсей не обращал ровным счётом никакого внимания.

Они вышли и пошли в кабинет Хибари Кёи.

Когда учитель открыл дверь, не забыв постучать и дождаться разрешения войти, Тсуна осознала, что всё очень интересно.

В кабинете с Кёей был Аохари-кумитё. Тсунаёши поняла, что он пришёл по какому-то важному делу, но попросил Кёю поговорить с пришедшими, ну, наверное, по доброте душевной. Или недоброте, как знать.

Оосакеби-сенсей поздоровался и с Кёей, и, очень почтительно, с оябуном. Знал, видимо, кто он такой. А потом перешёл к делу, сразу начав с обвинения:

— Савада Тсунаёши спит на уроках, не делает домашние задания и хамит учителю. Я считаю, что первое и третье являются нарушениями дисциплины. А вы как считаете?

Кёя, как заметила Тсуна, чуть сжал тонфа в руке, но ничего не сделал, скорее всего, по причине присутствия кумитё. Он лишь более-менее спокойно сказал:

— Я понял. Идите на урок, я с ней разберусь.

Учитель посмотрел на девушку с видимым превосходством и без капли сочувствия, она же не обратила на это никакого внимания. Оосакеби-сенсей поблагодарил ГДК и с чувством выполненного долга вышел из кабинета. Тсунаёши осталась наедине с двумя якудза.

Кёя сказал:

— Знакомься, почти-не-травоядное-кумитё, вот этот зверёк — Савада Тсунаёши, моя недодевушка.

Шок был у обоих. Аохари-кумитё судорожно осознавал, что он — почти-не-травоядное, а какая-то там замученная девочка — аж зверёк. Тсуна же судорожно осознавала, что она — аж зверёк, а Закатное Небо — почти-не-травоядное. По каким это критериям он людей обзывает?!

Кёя продолжил:

— Зверёк, знакомься, вот это почти-не-травоядное — Аохари Озэму, кумитё моего клана.

— Очень приятно. — ответила Тсуна, поклонившись.

— Мне также. У вас есть какие-либо просьбы и пожелания ко мне?

Девушка очень удивилась вопросу и ответила:

— Нет. А должны быть?

Кумитё вздохнул и уточнил:

— Кёя-вакагасира не обижает?

А, понятно. Но зачем ему это спрашивать? Да, к тому же, её же охраняет Закатное Небо! Странно, одним словом.

— Нет. Даже наоборот.

— Замечательно! — обрадовался оябун.

Тсуна улыбнулась ему и сказала:

— Может, я уже пойду?

Кёя мрачно ответил:

— Может. Зверёк, если ещё раз мне скажут, что ты спишь на уроках, я начну лично контролировать твой ночной сон.

Тсунаёши позволила себе ответить:

— Хорошо, я буду спать на переменах.

Кёя неожиданно для всех чуть улыбнулся.

— Ладно, зверёк, можешь идти.

Тсунаёши поклонилась, попрощалась и вышла.

Прозвенел звонок.

Теперь по плану был Хаято. Надо было только сумку забрать из кабинета. Она же там была, да?

Девушка пошла в класс и по дороге тихо позвала:

— Мукуро.

====== Часть 29 ======

— А ты ругаться не будешь? — осторожно спросил воздух.

Тсунаёши с сожалением ответила:

— Нет, не сейчас.

— Ну хорошо. — иллюзионист решил показаться. — Чего надо?

— Что произошло после того, как вы, сволочи, соизволили меня вырубить?

— Много чего.

Отличный ответ, не правда ли? Вот и Мукуро тоже, видимо, так считал. Он вообще много чего интересного считал.

— А поподробнее?

— Ку-фу-фу, очень много чего.

— А ещё поподробнее?

— Очень-очень много чего.

Тсунаёши начал надоедать этот нереально информативный диалог.

— А если серьёзно?

— Серьёзно много чего. — ответил парень, снова по-дурацки хихикнув.

Теперь девушка решила, что с иллюзионистом что-то странное. Он, конечно, любил идиотничать, но не настолько и не всегда.

— А если прибью?

— Ну, Тсуночка, принцесса ты наша, ну не будь такой злой!

— Ты болен. — задумчиво изрекла девушка. — Только вот, от кого это ты умудрился заразиться: от Луссурии или от Бельфегора?

Но тут…

Воздух нагрелся, и заискрил, и поднялся ветер, и зашелестела вокруг… Туалетная бумага. И сложились в воздухе чёткие очертания тёмного привидения…

Вайпер, появившись, сразу схватил Мукуро за ворот и буквально зашвырнул силой в переход.

Потом повернулся к Тсуне и преспокойно сообщил:

— Тсунаёши-сама, мы победили Барасава-кай.

— Это-то я уже поняла. А с этим придурком что?

Девушке показалось, что иллюзионист гаденько так ухмыльнулся, но она не обратила на это внимания. Ничего плохого ведь варийцы ему не сделают.

— Придёт потом — сам объяснит.

Что там с ним случилось… А может, так ему и надо, гаду этому?

— Ладно. — отрезала Тсунаёши. — Потери?

— У Варии — один раненый. У вас — нет. У Арашитори-гуми — двадцать два убиты, сорок семь ранены. У Ироказэ-кай — восемьдесят три убиты, сто двадцать шесть ранены.

Тсуна только вздохнула. Кровь и смерть… Они не должны вызывать у киллеров какие-либо чувства, и поэтому девушка всегда старалась о них не думать. Правда, это не всегда получалось… Не думать!

— А у Барасава-кай?

— Не помню… — безразлично пробормотал иллюзионист. — Какое мне дело? Оставшиеся в живых сделали юбицумэ перед кумитё двух кланов, перед боссом тоже пытались, но он всех послал… Они полностью разбиты, какая вам разница, Тсунаёши-сама?

— Действительно.

Что с них взять? Тсуна продолжила:

— Хорошо, молодцы. Только вырубать меня было не обязательно…

— Ох ты Боже мой, в которого я не верю… Тсунаёши-сама, это был приказ босса. Я ни в чём не виноват.

Девушке не надо было прибегать ни к своему дару, ни к новенькому детектору лжи от Шоичи, чтобы ясно понять: врёт и не краснеет. А раз врёт, то идея исходила от Мукуро… Чтоб его!

Поэтому девушка мрачно сообщила:

— Передай этому ананасу, что я его убью, как только увижу.

Иллюзионист не особо удивился такой проницательности, да и отвечать не стал. Лишь напомнил:

— Тсунаёши-сама, ваш брат сейчас уже направляется к храму Намимори. Я бы посоветовал вам поторопиться. Я могу захватить вашу сумку, босс приказал мне помочь вам по мере возможностей.

— Ясно.

Джотто.

Тсуна удобно устроилась на дереве около храма Намимори, спрятавшись в густой листве. Всё было замечательно, веточка была удобная, гусеница над головой не очень противная, муравьёв скормил Фантазме Вайпер… Только вот Реборн на соседнем дереве немного напрягал…

Ну да ничего! Она же наивная школьница, она пошла посмотреть, чтобы «ни с кем ничего не случилось». Да. А если кто-нибудь пристанет, то она «всё знает о пламени» и «Кёе пожалуется». Да и вообще, у неё есть Закатное Небо!

Но тут девушка увидела, что Хаято и Нагарэ, которых она каким-то образом умудрялась до этого момента не замечать, уже стояли в боевых стойках.

Как ни странно, Савада пришёл один, без своих Ладоней. Видимо, Реборн постарался. Что ж, прекрасно.

— Может, одумаешься, ничтожество? — спросил Нагарэ, помахивая бейсбольной битой, объятой пламенем.

Видел бы его Ямамото…

— Ты умрёшь, сосунок! — воскликнул Хаято, и в руках у него каким-то непостижимым образом самоорганизовалось невероятное количество динамита.

Откуда он его вообще берёт?! И как можно удержать в руке такое количество?! Тсунаёши завистливо подумала, что никогда в жизни бы так не смогла.

Только вот…

Какого, спрашивается, его столько?! Какой, к ёкаям, киллер будет выполнять свою работу, когда полгорода знает, что жертва вызвала его «поговорить» в это время и в этом месте?! Мда, права была Хана… И угораздило же Тсуну…