У самой Тсуны сколько? Каким бы она первоклассным киллером ни была, но она одна. Ладно, с ней Мукуро. Ладно, можно позвать Кена и Чикусу, но вообще не стоит.
Это всё большого оптимизма не навевало, и девушка спросила:
— Мукуро, а какой клан находится ближе всего к эпицентру боевых действий?
Иллюзионист на секунду задумался и ответил:
— Ты союзников хочешь? Тогда Арашитори-гуми.
— Что у них?
— У них всё грустно. Это не очень большой кланчик, а по меркам Токио — так и вообще маленький. Собственно, только в Токио и существуют. Около четырёх-пяти тысяч человек.
— И?
— Захотят ли они тебе помочь? Барасава-кай их давно притесняли. А эта неожиданная войнушка сейчас, похоже, полезет на их территорию, а их самих прихлопнет и не заметит. Очень всё грустно.
— Прекрасно!
— Знаешь, мне кажется, что они сами боятся выступить против крупных кланов. Хотят поддержки.
— Как думаешь, если я предложу им пожизненные скидки и свою поддержку, они согласятся?
Мукуро зевнул.
— Тсунаёши, не задавай глупых вопросов. Просто выпусти пламя…
====== Часть 22 ======
После прохода через портал Тсунаёши оказалась у большой резной двери в резиденцию. Правильно, просто так вламываться — невежливо.
Но ей вдруг сразу расхотелось куда-либо идти и чего-либо просить. Подумалось, что она и так слишком много напрашивается к кому-либо в союзники, а сама ничего не может. Девушка опустила руку, уже поднятую для того, чтобы нажать на звонок.
Мукуро это заметил, но, похоже, подумал, что Тсуна где-то слышала раньше что-то нехорошее про Арашитори-гуми, или ей просто не понравился небольшой размер клана, или что-то ещё.
Поэтому он сказал:
— Если хочешь, есть ещё Ракуши-кай. Они чуть подальше, на их территорию не залезали, и, похоже, вообще не залезут, но они тоже очень не любят Барасава-кай. И они побольше будут…
— Да иди ты. — устало отмахнулась девушка, и неуверенно нажала на звонок.
Арашитори Фумико оказалась немолодой, но сохранившей миловидность и приятные черты лица женщиной. Отчего-то у неё были очень грустные глаза, и Тсуна подумала, что надо бы узнать, отчего, и помочь ей.
Ещё девушке показалось, что она эту женщину где-то видела, но она подумала, что со всеми подобными проблемами можно разобраться попозже.
Кумитё, увидев гостью, нахмурилась и сказала:
— Здравствуйте.
— Здравствуйте. — ответила девушка.
Арашитори-кумитё сказала:
— Я бы хотела сразу перейти к делу.
Каким должен там быть киллер, даже если он — замученная школьница?
— Как пожелаете.
— Так как я прекрасно понимаю, что вы прекрасно понимаете, что у нашего клана нет таких средств, чтобы оплачивать ваши услуги, и, соответственно, контактировать с вами, — начала женщина, — то я могу сделать вывод, что вы к нам обратились потому, что вам больше не к кому обратиться, так?
Девушка даже растерялась. Хотя, видимо, когда она не хотела идти, то это ей женская интуиция сигналила, не иначе. Но надо было отвечать, и отвечать твёрдо и уверенно:
— Вы очень проницательны, но…
— К сожалению, я не могу сейчас ничем вам помочь.
Тсунаёши вздохнула, успокоилась, и всё сказала:
— Я не попрошу чего-то очень большого. А вы сможете всегда рассчитывать на любую помощь с моей стороны.
— Любую? — Арашитори-кумитё как-то разом воспряла духом, и Тсуна поняла, что, скорее всего, её попросят о чём-то совершенно невозможном.
— Вы чего-то особого желаете на данный момент?
Женщина, видимо, вдруг осознала, что какие-то у неё великоватые для простого киллера запросы, и, слегка замявшись, ответила:
— Ну, ослабить… Хотя бы немного… Клан Барасава.
Тсунаёши того и надо было. Она тоже сильно обрадовалась и уже гораздо увереннее ответила:
— Дайте мне группу бойцов, и я сделаю это хоть сейчас.
— Хоть сейчас? — удивилась Арашитори Фумико.
— Да, хоть сейчас. Если у меня будет некоторое количество людей, потому что мои сейчас довольно далеко отсюда. Их придётся ждать, — Мукуро неслышно хмыкнул, — а, как вы знаете, на клан Барасава лучше напасть сейчас, когда они потеряли своего сайко-комон и воюют с кланом Ироказэ.
Интересно, сойдёт такой аргумент? Девушке на самом деле очень не хотелось обращаться к Бьякурану. Он, конечно, поможет, нет, он даже сам лично уничтожит весь Барасава-кай, но у него и без Тсуны много дел.
Девушка вообще очень не любила, когда за неё кто-то что-то делает, и даже Мукуро она «использовала» только потому, что он и так таскался за ней хвостиком. А так хоть пользу приносил, и немаленькую, и не мешал, что тоже важно.
Женщина с минуту размышляла, а потом сказала:
— Хорошо. Сколько вам надо человек? Я не могу дать больше… Восьмисот, извините. Я могу даже пойти сама, если не буду вам мешать. Мне просто хочется посмотреть, как вы это сделаете.
— Отлично. На самом деле смотреть там примерно не на что…
— Но я всё равно бы поглядела.
— Ну… Хорошо.
Женщина впервые за весь разговор улыбнулась. И Тсунаёши вдруг осознала, где её видела.
По тёмной, покрытой снегом улице идёт маленькая девочка лет семи. Она дрожит от холода и тихо плачет, не обращая внимания ни на что вокруг. Ведь её отец всего каких-то пару часов назад впервые за год приехал домой, и она сама убежала, спасаясь от кулаков нетрезвого мужчины. Он сейчас сидит дома, с мамой и братом. Вот уж кого он никогда не бьёт, так это Нагарэ, а маму… Тсуна не понимала, почему она не обращает на побои никакого внимания. Впрочем, она ведь и на Тсунаёши не обращает никакого внимания.
Девочка падает. Поднимается, отряхивает снег с колен и продолжает идти.
Куда? Она не знает.
Вдруг ей кажется, что её окликают. Она оборачивается. Подсознательно она надеется, что это мама, или хотя бы кто-то из школьных подруг.
Но она ошибается.
Рядом с ней стоит незнакомая женщина. Она выглядит чуть постарше мамы, и чуть более осмысленной, хотя девочка не понимает, почему ей так кажется, откуда она вообще взяла такое определение. Тсуне кажется, что у неё добрые глаза, и что эта женщина не сделает ей плохо. Но всё-таки она неуверенна.
— П-простите…
Женщина наклоняется к ней и хмурится.
— А чего шёпотом?
Тсунаёши оттягивает воротник потёртого свитерочка, показывая шрам на шее. Она думает, что это можно, ведь эта женщина её больше никогда не увидит.
Но она ошибается.
Женщина спрашивает:
— А где твои родители?
Девочка думает, что бы такого ответить, и наконец говорит:
— Дома… Я не хочу сегодня туда идти.
Её собеседница качает головой и отвечает:
— Хорошо, не пойдёшь. А со мной пойдёшь? А потом мы разберёмся, пойдёшь ты домой, или нет.
Учительница в школе, разумеется, объясняла детям, что незнакомцам на улице нельзя доверять. Рассказывала даже самые мягкие примеры того, что такие незнакомцы могут сделать. Но…
Женщина вызывает доверие. А девочке кажется, что всё будет лучше, чем замёрзнуть на улице. И намного лучше, чем вернуться домой. Ведь, когда над тобой издевается отец, это гораздо больнее, чем когда это делает совершенно чужой человек. Тсунаёши в свои семь лет это хорошо успела усвоить.
Девочка неуверенно кивает.
Женщина скидывает куртку и надевает её на Тсуну. Девочка, отчаянно краснея, закутывается.
Незнакомка, улыбаясь, спрашивает:
— Тебя как зовут?
— Т-тсунаёши…
— А меня Фумико. Пошли.
Фумико берёт девочку за руку и отводит в гостиницу. Там её хорошо кормят и укладывают спать, а наутро…
Тсуна сбегает, спрыгнув из окна второго этажа. Она испугалась хмурых мужчин в чёрных костюмах, с которыми разговаривала женщина. Похожими людьми, ой, очень похожими, командовал её отец.
Перед Тсунаёши сейчас сидела не Арашитори-кумитё, а та добрая женщина, которая когда-то ей помогла. Девушке стало очень стыдно. Как хорошо, что её собеседница не видела её лица.
