Вот что у них с логикой, а? На его месте Тсунаёши бы точно промолчала, чтобы Фонг ничего такого как раз не заподозрил.

- Эээ… – Растерялся китаец.

- Я могла бы сделать то же самое, что и вы. – Зачем-то спасла его девушка. – Но мне кажется, Вайпер не врёт. – Добавила она, обращаясь к Фонгу. Если не врёт, то зачем время тратить? Тем более, что вторую ночь валяться без сознания непонятно где и непонятно с кем ей совершенно не улыбалось.

Непонятно, где, непонятно, с кем…

…тупая грязная зарвавшаяся малолетка, не видящая вокруг ничего, кроме собственной жажды власти, наширявшаяся этой самой властью и отравленная ею до мозга костей…

Девушка тряхнула головой и вдохнула поглубже свежего ночного воздуха. Не сейчас. Не надо. Попозже, чуть-чуть попозже… Только не сейчас. Не думать об этом, не надо… Не. Сей. Час. Пожалуйста.

- Ну хорошо, раз кажется.

- Вонгола… – Тяжело вздохнул Вайпер, скорее всего, по поводу очень злого Занзаса и его очень метких стаканов.

Вокруг закружилась какая-то ночная бабочка, Тсунаёши стряхнула с себя очередного оголодавшего комара.

- А вы не сказали Реборну, что пришла я и кто я? – Задумчиво спросила она у Фонга, ругая себя за то, что не подумала об этом до того, как он позвонил.

- Сказал, что вы приехали, приедет, скажу, кто вы.

- Хорошо, спасибо. Может, я тогда просто домой пойду? – Спросила Тсунаёши, сделав голос и лицо как можно более жалобными. – Вы же всё равно можете найти меня в любой момент, особенно тот же Реборн.

- Давайте. – Согласился Фонг, явно завидуя ей и её невероятным возможностям, а ещё, похоже, не переставая жалеть о своей красненькой тряпочке и о некотором не оккупированном куске её площади.

Вайпер завидовал молча.

- До свидания. – Сказала девушка, поднялась, уступив, наконец, место Фонгу, села на мотоцикл и стартовала как можно быстрее.

====== Часть 44 ======

Когда Тсунаёши пришла домой, мама уже спала, а Реборна, конечно же, дома не было. Девушка как можно бесшумнее прошла в свою комнату и наконец-то легла спать по-человечески, даже не проверив ни почты, ни сообщений на телефоне. И даже неприятное тянущее чувство в груди и в животе не помешало ей нормально заснуть – уж слишком она за сегодняшний день устала.

Девушка вошла на небольшую уютную кухню

Мукуро стоял у плиты и пёк блины, аромат которых заставлял Тсуну чуть ли не рыдать – ей блинов было нельзя.

На столе стоял компьютер.

Девушка подошла, заглянула на экран и увидела, что было открыто всего одно маленькое окошко в углу – проигрыватель. Музыка до этого момента вообще не замечалась, будучи какой-то очень естественной данностью, да и после того, как Тсуна увидела окошко, слова песни на незнакомом языке не стали более отчётливы, хотя песня была, безусловно, очень красивой и нежной. Название же песни было зашифровано, а жаль. На рабочем столе компьютера стояла фотография букета полосатой гвоздики и жёлтых роз в вазе, стоящей на подоконнике. За незнакомым окном была незнакомая улица, на которой больше всего бросался в глаза кусок какой-то вывески с надписью «хорошие». Продолжение фразы терялось за рамками фотографии.

На кухню вошёл зевающий Гокудера Хаято и без зазрения совести стянул у Мукуро самый большой и румяный блин. Повар, впрочем, не возражал. Тсуна снова позавидовала – ей блины было нельзя.

Она хотела выйти из кухни и отправиться, как всегда, на работу, но тут Хаято ее заметил.

- О, Тсунаёши! – Воскликнул он в своей неповторимой манере. – Доброе утро!! Хотите блин? Вкусные!

- Нет, спасибо. – Ответила девушка. – Мне нельзя.

- Тсуна, ну правда, чего ты? Поешь, для кого тут я стараюсь? – Обернулся от плиты Мукуро. – Как будто тебе от этого хуже станет.

- Нет, спасибо, я не голодная. – Улыбнулась ему девушка и вышла из кухни, а затем и из квартиры.

Спустилась по лестнице, вышла из дома и растерялась – улица была совершенно незнакомая. Быть может, она просто в другом районе?

Девушка пошла направо – туда, где за рядами домов виднелась средняя школа Намимори, самое высокое здание в городе. От неё-то уж точно было бы легко найти дорогу. Главное только на Кёю не нарваться…

Она шла и вдруг подумала о том, что мама, наверное, очень беспокоится из-за того, что Тсунаёши не ночевала дома. Поэтому девушка достала телефон и начала набирать мамин номер. И почти сразу с кем-то столкнулась.

- Ой, простите! – Воскликнула она, увидев сначала упавший в лужу букет из белых лилий, а потом – Бьякурана, поспешно за ним наклонившегося.

- Да ничего, всё в порядке. – Он поднял букет, стряхнул с него бурые капли, оставившие чёрно-серые противные пятна, и поднял голову. – О, милая Тсунаёши! Доброе утро! Я как раз к тебе шёл!

- О, правда? – Удивилась Тсуна. – С букетом?

- Не без этого. – Бьякуран вручил ей букет, и девушка дрожащими руками приняла его, рассматривая нежные лилии.

Он смущённо улыбнулся, что выглядело неожиданно мило и очень приятно. Просто безумно приятно.

- И… Зачем же вы ко мне шли? – Спросила Тсунаёши, чувствуя, что против воли начинает краснеть.

- Чтобы обсудить тот замечательный факт, – парень улыбнулся уже другой, своей обыкновенно-пустой улыбкой, – что вы, Тсунаёши, тупая грязная зарвавшаяся малолетка, не видящая вокруг ничего, кроме собственной жажды власти, наширявшаяся этой самой властью и отравленная ею до мозга костей.

- Ч-что?..

Букет выпал у девушки из рук и неожиданно больно ударил по ногам, расцарапав их шипами.

Тсунаёши даже вскрикнула от этой боли, почти машинально отскочила от Бьякурана и букета и проснулась от собственного крика.

Отдышалась.

Включила свет.

Улыбнулась.

Зарыдала.

====== Часть 45 ======

Ну почему... Дерьмо. Дерьмо дерьмо дерьмо. Дерьмо, дерьмо, дерьмо. Дерьмо, огромное, неимоверное дерьмо. Полное дерьмо. И тварь. Да, она такая мерзкая тварь, что и подумать страшно.

Впрочем, ничего нового…

Только раньше она почему-то этого не замечала. И никто не замечал. Все идиоты. И она тоже.

Нет, она умная. Очень умная, почти что гениальная. Только вот дерьмо. А ещё говорят, гений и злодейство несовместимы. А злодейство ли это? Это, бесспорно, дерьмо… Чем отличается дерьмо от злодейства, а злодейство от дерьма? Дерьмо, безусловно, хуже… Вонючее и обширнее. Омерзеннее. Дерьмовее. И ещё злодейство – благороднее. А дерьмо… оно дерьмовое, и всё тут.

Гений и дерьмо прекрасно друг с другом соотносятся. Лучше, чем хотелось бы. Дерьмовее, чем хотелось бы.

- Дерьмо… Дерьмо я. – Сипло повторила девушка сквозь слёзы. – Я грязное маленькое дерьмо. Нет… Нет, не так. Я – огромная куча дерьма. Да, дерьмо размером с меня… это просто гигантская куча. И воняю я соответственно… на весь мир, ага. А ещё у меня мания величия. Даже сейчас я думаю о себе как о чём-то очень важном. Я не умею думать о себе плохо…

Дерьмо – оно дерьмовое. Наверное, хуже слова придумать нельзя. Даже никакой мат не выразит дерьмо настолько хорошо и понятно.

Она действительно тупая малолетка. Ей действительно нужна только власть. Она действительно наширялась своей властью и отравилась ею, давно и надёжно. Она действительно играет людьми как куклами, хоть и заливала только сегодня Гокудере, что ей это не интересно. Да, не интересно, правда. Но надо. Как хлеб надо, как воздух.

Она что, действительно думает, что умеет понимать людей? Что за бред она себе думает, дерьмо…

Да разве дерьмо умеет думать?

Дерьмо – оно умеет только вонять.

- Я дерьмо… – Повторила девушка. – Дерьмо. Мукуро… великолепен. Он замечательный, он лучший, он лучше всех… Он так хорошо понимает… меня, людей… он так хорошо принимает… А зря… – Всхлип. – Зря… Да одно только моё присутствие радом с ним, одно только моё существование его оскверняет. Нет, не так… Я, я оскверняю его одним своим существованием… Я даже когда-то смела думать, что он псих, понимаешь? Я д-дерьмо…