– Если других вопросов нет, мы с вашей коллегой договоримся о ее временном переезде в Дергошт.

Дементрий позволил толпе репортеров собраться с мыслями. Журналисты промолчали и начали потихоньку расходиться. Эндер взял Делену под руку и отправился вон из Лютского сада, где и проходила пресс-конференция.

Журналистка поспешно выдернула руку, и эндеру стало неприятно от мысли, что его касания ее раздражают. Даже не так – в груди ощутимо кольнуло и на секунду накрыло ощущение собственной ненужности. Такое непривычное и странное. Если не нужен ей – то и себе не нужен. Бред какой-то!

Проклятые мощи! Почему он так на нее реагирует? Почему ему так важно, что она думает своей маленькой прелестной головкой?

Они миновали аллею орхидей всех цветов радуги, прошли мимо аллеи роз, тоже всех оттенков палитры и вышли через аллею банановой травы и финиковых пальм. Запахи смешивались и тянулись за парой сладким шлейфом… Тяжелые ветки деревьев, усыпанных глянцевыми ягодами, вздрагивали, когда плоды осыпались.

Делена шла деловито, поспевала на спокойным размеренным шагом Дементрия и поглядывала на него с любопытством, крепко замешанном на неприязни.

Пара миновала ажурную арку одного из входов в оранжерею и остановилась на одной из центральных улиц Земли.

Дома-коробки, цилиндры и пирамиды пялились на Дементрия и Делену черными глазницами окон. Хлопали пастями подъездных дверей.

Невдалеке по оживленной дороге сновал пестрый поток машин всех расцветок и форм.

Пахло бензином, цветами и едой. Едреная смесь для демона.

Дементрий развернул к себе журналистку за локоть. Та высвободилась, и демон подавил рычание. Да, проклятые мощи! Как же хочется кого-то убить всякий раз, когда она демонстрирует неприязнь! Порвать на мелкие клочки собственными руками!

– Я пришлю за вами машину. Сегодня вечером, в шесть, – сообщил эндер с нажимом. – Мне нужен ваш адрес.

Она вскинула брови и усмехнулась:

– Вы тут не в Дергоште, Дементрий Гойский. Или Энберский?

– Как хотите.

– Так вот, – она быстро набрала на виртуальной клавиатуре кольца-компьютера адрес и выслала на номер эндера. Дементрий давал его журналистам, на случай, если появятся дополнительные вопросы после пресс-конференции. – Жду вашу машину тут. Завтра утром. Мне нужно уладить кое-какие дела. И еще. Где я буду жить?

– Мы выделим вам гостевую комнату в замке правителя.

– То есть я поселюсь вместе с вашей семьей?

– Технически. Назаврий живет в поселке Каноньев. Аскольд – половину сезона на Земле, в доме с женой и ее близкими, половину у нас. Сейчас он на вашей планете. Вернется через четыре дня для ритуала бракосочетания с Веленой по нашим обычаям. Пока они поженились только по вашим. Так что на данный момент в доме остаемся только мы с Готриком. Но он либо пропадает на Земле, либо почти не выходит из комнат. У него свои… личные проблемы…

– Хм… Мы останемся вдвоем в вашем доме? Почему бы не поселить меня в гостинице? – Делена изогнула бровь и насупилась. И Дементрий понял, что даже такой, недоверчивой, деловитой, со взглядом, исполненным вызова, она ему нравится. Да нет, не так! Она безумно заводит!

– Потому, что в Дероште нет гостиниц. Если кто-то приезжает в наш край, то живет в доме тех, кто его пригласил в это место.

– А если он никого там не знает? – поразилась Делена.

– Значит просится к местным за плату.

– То есть каждый дом – гостиница, если заплатят?

– Не каждый. Только дом тех, кто согласен. Если же нет – приезжему придется либо строить свое жилье, либо возвращаться домой.

– Я так и думала, что у демонов все не как у людей…

С этими словами Делена крутанулась на пятках и отправилась восвояси. Дементрий поправил брюки и только сейчас смекнул, что портфель больше ничего не прикрывает. И все так видно, что пара прохожих женщин загляделись, даже притормозили.

Эндер усмехнулся, покачал головой.

Ох уж эти людишки! Да, у него встал на понравившуюся женщину. Потому что он здоровый и сильный мужчина. И? Что в этом такого? Урчание живота их не смущает? Прилюдное пускание газов и рыгание – тоже. А эрекция да? Словно ответом дамочки покраснели еще сильнее и отвели глаза.

Дементрий вскинул глаза к небу и снова усмехнулся.

Ушел порталом, ни с кем не прощаясь.

Боже! Как же я их ненавижу!

Как же я ненавижу демонов!

Я мысленно повторяла эту фразу, когда уходила от Дементрия Энберского. Все еще ощущая жар его огромного тела. И чувствуя его взгляд, который словно пронзал, видел меня насквозь.

Взгляд моего лютого врага. Того, кто пиарил демонныхов, как они себя называли, демонов, как прозвали их древние люди.

Уверена, что Дементрий видел, как его сородичи проходили сквозь брешь на Землю. Наблюдал, как алчно жрут людей заживо плотоядные, как выпивают их кровь раргои, как пожиратели наедаются до отвала эмоциями, а черняки – аурой. Вместе с другими первородными демонами приходил на шведский стол, где для эндеров достаточно энергии отношений, для чергоев – чужой магии, а для змей – ужаса и гормонов агрессии. Кто знает, может и за инкубами наблюдал, как те обжираются гормонами возбуждения, соблазняя человеческих женщин.

Я так и воображала этого красавца великана, с аккуратными, загнутыми друг к другу рогами, аристократичным лицом, крупными, мужественными чертами и серо-голубыми глазами. Пронзительными, удивительно яркими. С телом атлета и длинными черными волосами, которые Дементрий на все мероприятия собирал в несколько причудливых кос.

Этот шикарный самец, на которого пускали слюни многие женщины, даже журналистики на пресс-конференции не сводили с него восторженных глаз, олицетворял все, что я ненавидела. Расу, которая отняла у меня все самое дорогое. И у многих отняла. У сотен тысяч землян!

Я согласилась на предложение эндера только ради разоблачения демонов.

Вся моя семья погибла из-за этих выродков! Все, кем я дорожила и кого любила…

Я помнила последнюю встречу с родными, словно все это случилось вчера…

Одноэтажный дом с вечным долгостроем – недоделанным вторым этажом и панорамным окном на город. Небольшой, но уютный. В гостиной-кухне пахнет пирогами. Мама с утра суетилась, чтобы дать мне в дорогу. Просила же! Не надо беспокоиться. Но мама – она и есть мама. Она не может не заботиться о своих детях.

Зеленка на стене – еще братишка оставил. Пытался сам смазать ранку лет шесть назад. Обои так и не сменили – не было денег.

Лестница с перевязанными веревкой перилами. Отец укреплял, как мог. На канатиках куски пластилина. Братишка когда-то увлекался. Весь дом, вся его комната были в пластилине. И как только родителям хватило терпения!

Заходишь в санузел – на краю ванной пластилин. Заходишь на кухню – к холодильнику прилип кусок. Заходишь в комнату братишки – под ногами, под руками, на полу и мебели разноцветные липкие куски.

– Девочка моя, не забудь, я тебе тут напекла в дорогу! – мама слегка располнела со временем, но выглядела просто потрясающе. Она тоже имела ведьмовской дар, как и я…

Высокая, с коротким ершиком рыжих волос, острым носиком, аккуратным и маленьким и миндалевидными глазами. Как ночь темными и бесконечно добрыми.

Я обняла маму и ощутила это… то, что долго не могла объяснить, пока не случилась трагедия. По позвоночнику словно холодок пробежал, странно, неприятно засосало под ложечкой.

– Ну? Наша журналистка едет на стажировку? В крупное издание? – отец, наконец-то, появился на кухне. Долговязый и плечистый, как и мама слегка расплывшийся, но благодаря слабому магическому дару – долголетию все еще моложавый и привлекательный. В серых глазах – смешинки, тонкие, но достаточно аккуратные губы улыбаются.

– Я тоже хочу пироги! Так не честно! А ты должна вернуться! Я буду скучать!

Братишка прыжками спускается с лестницы.

Похож на отца, даже манерой. Те же спокойные неспешные движения, курносый нос и серые глаза.