– Роджер, – ответила ему мать, – эта семья живет среди проблем, как рыба в воде. И никто не просит тебя покупать «кукушку». Что касается «В», то дай мне чистую катушку – и я надиктую тебе твои три серии, пока буду причесываться на ночь. – Волосы у Хейзел были еще густые и совершенно рыжие, И пока еще никто не поймал ее на том, что она их красит. – Все равно тебе пора разорвать этот контракт. Ты выиграл пари.

Роджер поморщился. Два года назад он позволил втянуть себя в пари, что сможет писать продукцию лучшего качества, чем та, что продается с Земли, – и с тех пор увяз в трясине щедрых гонораров и премий.

– Я не могу себе этого позволить, – слабо сказал он.

– Что проку в деньгах, если тебе некогда их тратить? Давай пленку и вертушку.

– Ты не сумеешь.

– Хочешь пари?

Роджер отступил – никто никогда еще не выигрывал пари у Хейзел.

– Это не меняет дела. Я человек семейный – мне надо еще подумать об Эдит, Мид и Вундере.

Мид повернула к нему голову:

– Если речь обо мне, папочка, то мне хотелось бы полететь. Я же нигде никогда не была – только один раз на Венере и два раза в Нью-Йорке.

– Сиди тихо, Мид, – спокойно сказала доктор Стоун и повернулась к мужу. – Знаешь, Роджер, я как раз думала, какая тесная у нас квартира. И мы нигде не были, как сказала Мид, с тех пор как вернулись с Венеры.

– И ты тоже? – уставился на нее мистер Стоун. – Эдит, эта квартира все же просторнее, чем любой корабельный отсек, сама знаешь.

– Да, но корабль кажется больше. А при невесомости места гораздо больше, чем в нашей квартире.

– Дорогая, если я правильно понял, ты поддерживаешь проект этого пикника?

– Совсем нет! Я говорю в общем и целом. Но ты на корабле спишь лучше. Ты никогда не храпишь в невесомости.

– Я вообще не храплю!

Доктор Стоун не ответила. Хейзел хмыкнула. Поллукс перехватил взгляд Кастора, тот кивнул, и близнецы тихо удалились в свою комнату. Им стоило немалого труда втянуть мать в семейные дебаты, но они потрудились не зря: без нее ни одно важное решение не могло быть принято.

Вскоре к братьям постучалась Мид; Кастор впустил ее. Она была одета точь-в-точь по моде американского Старого Запада.

– Опять на танцы?

– Сегодня вечером отборочные. Слушай, Кас, даже если папа согласится расстаться с деньгами, вам ведь не дадут постоянные права, вы же несовершеннолетние.

– Мы рассчитываем на временные.

Они обсуждали также возможность полета без всяких прав, но пока об этом было рано рассказывать.

– Их вам тоже могут не дать. Но не забудьте – мне на будущей неделе восемнадцать. Пока!

– Спокойной ночи.

Когда она ушла, Поллукс сказал:

– Глупости. У нее ведь даже временных прав нет.

– Ну и что же? Она проходила астронавигацию в школе, и мы можем ее натаскать.

– Кас, ты с ума сошел. Мы не можем возить ее по всей Системе. Девчонки – такая обуза.

– Вот тут ты ошибаешься, юноша. Сестры – да, а девчонки как раз ничего.

– Ты прав, пожалуй, – рассудил Поллукс.

– Я всегда прав.

– Да ну? А как ты хотел сделать из жидкого воздуха…

– Не будем мелочиться.

Следующей к ним заглянула бабушка Хейзел:

– Краткие фронтовые сводки, мальчики. Ваш отец ранен, но держится стойко.

– Он даст нам деньги?

– Пока не собирается. Скажите, а сколько Экизян запросил с вас за «детройтер»?

Кастор назвал сумму, и Хейзел присвистнула.

– Вот мерзавец, – ласково сказала она. – Ох, отберу я у этого крота его лицензию.

– Да мы и не собираемся столько платить.

– Никаких сделок с ним без меня не заключайте. Я-то знаю, где собака зарыта.

– Ладно. Хейзел, ты правда считаешь, что «детройтер-семь» ненадежен?

Она наморщила лоб:

– Гиростабилизаторы слишком легкие для его момента инерции. Не выношу, когда корабль рыскает. Вот если бы купить у военных по дешевке двойную или тройную гиросистему, тогда другое дело. Я поспрашиваю.

Много позднее зашел мистер Стоун:

– Не спите еще, ребята?

– Нет, входи, пожалуйста.

– По поводу того, что мы обсуждали вечером…

– Ты дашь нам денег? – спросил Поллукс.

Кастор толкнул его локтем под ребро, но было поздно. Отец сказал:

– Я уже говорил – это исключено. Я вот что хотел узнать: когда вы смотрели корабли, вы, случайно, не спрашивали… э-э… сколько стоит модель побольше?

– Нет, сэр, – опешил Кастор, – на большой корабль у нас не хватит – да, Пол?

– Где там! А почему ты спрашиваешь, папа?

– Да просто так, просто так! Спокойной ночи.

И он ушел. Близнецы повернулись друг к другу и торжественно обменялись рукопожатием.

На следующее утро за завтраком – утро, конечно, по Гринвичу, ибо по местному солнечному времени стояла вторая половина дня, которая будет продолжаться еще двое суток, – семья Стоун разыграла очередную серию приключенческого сериала, которую Хейзел надиктовала ночью. Утром бабушка заложила пленку в автоматическую пишущую машинку, и каждый получил свой экземпляр. Даже Вундеру досталась маленькая роль, а Хейзел играла несколько ролей, прыгая по комнате и меняя голос от хриплого баса до сопрано.

Участвовали все, кроме мистера Стоуна – тот сидел с суровым лицом, на котором было написано: «Попробуйте насмешите».

В финальном аккорде своей драматической открытой концовки Хейзел смахнула со стола кофе. Она поймала чашку в воздухе и подставила салфетку под коричневую струйку, не дав ей достичь пола. Слабое притяжение Луны допускало и такое.

– Ну? – спросила она сына, еще не отдышавшись после отчаянных попыток Властелина Галактики избежать справедливого возмездия. – Как? Конфетка? Напугаем мы их до смерти или нет?

Роджер Стоун хранил гордое молчание. Хейзел изумилась:

– Как, тебе не нравится? Роджер, я начинаю думать, что ты попросту завидуешь. Неужто взращенный мною сын столь низок, что завидует собственной матери?

– А мне понравилось, – заявил Вундер. – Давайте еще поиграем, как я стреляю в космического пирата. – Он выставил палец. – Бжж! Вся переборка в крови!

– Вот тебе и ответ, Роджер. Это твоя публика. Раз Вундеру нравится, значит все.

– По-моему, очень захватывает, – вставила Мид. – А что там не так, папочка?

– Да! – воинственно сказала Хейзел. – Давай, скажи нам!

– Хорошо. Во-первых, космический корабль не разворачивается на сто восемьдесят градусов.

– А этот разворачивается!

– Во-вторых, что это еще за Властелин Галактики? Он-то откуда взялся?

– А-а… Сынок, твое шоу умирало на корню, и я влила в него свежую кровь.

– Ну уж эти Властелины Галактики, скажу я тебе. Мало того что это нелепость, но такое уже было сотни и сотни раз.

– Ну и что такого? На следующей неделе я приделаю к «Гамлету» атомный двигатель и запущу его заодно с «Комедией ошибок». Думаешь, Шекспир подаст на меня за это в суд?

– Как только перестанет вертеться в гробу. Ладно, – Роджер Стоун пожал плечами, – отошлю. Другую писать некогда, а в контракте не указано, что сценарий должен быть хорошим, – там просто сказано, что я должен его представить. Все равно в Нью-Йорке перепишут.

– Бьюсь об заклад – твоя зрительская почта после этой серии увеличится на двадцать пять процентов, – не сдавалась Хейзел.

– Нет, спасибо. Я не могу допустить, чтобы ты в твоем возрасте изнуряла себя, сочиняя письма от зрителей.

– А что не так с моим возрастом? Раньше я задавала тебе трепку два раза в неделю – и сейчас могу. А ну, иди сюда!

– Не сразу же после завтрака.

– Слабак! Как предпочитаешь умереть – как маркиз Куинсберри, на больничной койке, или быстро?

– Пришли своих секундантов – надо все делать по правилам. А пока… – Роджер обратился к сыновьям: – Мальчики, какие у вас планы на сегодня?

Кастор взглянул на брата и осторожно сказал:

– Да мы собирались опять смотреть корабли.