Корабль мчался в темноте, отрезанный от прочей Вселенной тем, что ученые называли «разрывом непрерывности», хотя эти слова не совсем правильно отражают сущность явления. Лишь во время каждой второй вахты Конрад на несколько минут отключал поле, чтобы дать капитану Родсу возможность сориентироваться непосредственно по звездам. В эти минуты в корабле наступала невесомость и в иллюминаторах ярко светили звезды. Затем вновь опускалась темнота, и «Маленький Давид» возвращался в свой маленький замкнутый мир.

После каждой коррекции капитан тихо ругался и как минимум трижды перепроверял свои расчеты.

Между вахтами, когда не было других дел, Конрад вел занятия со стажерами ровно столько, на сколько ему хватало терпения. Для Дона большинство его лекций казалось такой же абракадаброй, как и памятная попытка ученого объяснить суть дела Фиппсу.

– Я ничего не понимаю, Родж, – признался он после того, как их инструктор в третий раз повторил сказанное.

Конрад пожал плечами и улыбнулся:

– Не принимай к сердцу. К тому времени когда ты поставишь оборудование на собственном корабле, ты будешь знать его, как нога свой родной башмак. А сейчас – давай-ка еще разок повторим.

Если не считать этих занятий с Конрадом, делать было совершенно нечего, а корабль был слишком тесен и мал. Почти беспрерывно шла игра в карты. У Дона с самого начала денег было не густо. Вскоре он и вовсе остался на мели, и с картами было покончено. Он только спал и думал.

Он решил, что Фиппс прав: такие скорости и правда изменят мир. Отныне люди будут совершать межпланетные путешествия так же просто, как сейчас на Земле перелетают с континента на континент. Это будет то же самое, что пересесть с парусника на трансокеанскую ракету, только изменение это произойдет мгновенно, а не растянется на три сотни лет.

Может быть, когда-нибудь он снова вернется на Землю – что ни говори, а у этой планеты тоже есть свои приятные стороны. Верховая езда, например. Интересно, помнит ли его Лодырь?

Дон мечтал научить Изабел ездить верхом. Хотел бы он посмотреть на ее лицо, когда она впервые увидит лошадь!

Но одно было Дону совершенно ясно: даже если удастся однажды вернуться, на Земле он не останется никогда. На Венере и Марсе ему тоже не хотелось задерживаться надолго. Теперь он знал, что его место – там, где он родился, в космосе. Любая планета была для него чем-то вроде гостиницы, и только в космосе – его родной дом.

Может быть, он отправится к звездам на «Первопроходце». Дон вдруг подумал о том, что если, дай бог, они выберутся из этой передряги живыми, то член экипажа «Маленького Давида» будет, пожалуй, иметь неплохие шансы на участие в Долгом полете. Конечно, на «Первопроходец» будут брать только супружеские пары, но это он препятствием не считал. Дон был уверен, что к нужному моменту он уже женится, хотя и не мог сказать, откуда у него такая уверенность. Ну а Изабел как раз из тех девушек, что пойдут за своим мужем хоть на край света, она не станет запирать его дома. Но в любом случае «Первопроходец» отправится в путь нескоро, они задержатся, чтобы установить на нем привод Хорста – Милна – Конрада, как только о нем станет известно.

Как бы там ни было, Дон собирался после войны немного попутешествовать. Когда он вернется из этого полета, его должны будут перевести в Гвардию, а служба в Космической гвардии даст ему хорошее положение при увольнении в запас. Если на то пошло, уже сейчас, считай, он служит в Космической гвардии!

Макмастерс говорил правду: единственный способ попасть на Марс – это отправиться туда в составе военного подразделения.

Дон огляделся вокруг. Бесконечная игра в карты все продолжалась, а двое парней дулись в кости. В слабом поле искусственного тяготения кубики лениво кувыркались по палубе. Конрад откинул спинку своего кресла и спал, разинувши рот. Да уж, подумал Дон, кому бы сейчас показать такую картинку – ударная группа, собравшаяся спасать мир. Больше всего это место напоминало неубранную постель.

В обычное пространство они должны были выйти на одиннадцатый день, вблизи Марса, и, если расчеты правильны, где-то рядом должны были оказаться корабли Федерации – они заканчивали гонку нос в нос с земной эскадрой. На смену занятиям по двигательным установкам пришли тренировки на боевых постах. Арта Френкеля Родс назначил вторым пилотом, у него был кое-какой опыт управления кораблем; Конраду помогал Франклин Чанг, тоже ученый-физик. Из четверых оставшихся двое обслуживали радиостанцию, двое – радар. Боевой пост Дона располагался на возвышении в центре корабля позади кресел пилотов – в его ведении был «пульт мертвеца». Он должен был удерживать подпертый пружиной рубильник, включающий уничтожение корабля. Устройство это известно уже не одно столетие и называется «рукоять мертвеца», потому что оно срабатывает, только если его оператор мертв.

На первом занятии Конрад проверил, как справляется на своих постах экипаж, а затем подошел к креслу Дона:

– Ты понял, что от тебя требуется, Дон?

– Конечно. Сначала я вот этим переключателем активирую бомбу, а потом хватаюсь за «рукоять мертвеца».

– Ничего подобного! Сначала ты берешься за рукоять, а потом взводишь переключатель!

– Ах да, конечно. Я просто сказал не в том порядке.

– Смотри не сделай это «не в том порядке»! Помни об этом, лейтенант: если ты его отпустишь, все полетит к чертовой матери.

– Хорошо, хорошо. Слушай, Родж, эта штука взрывает атомную бомбу, правильно?

– Нет. Для нас это слишком дорогое удовольствие. Но можешь не сомневаться: той взрывчатки, что мы имеем, нам за глаза хватит. Так что позаботься, чтобы взорвать корабль при угрозе захвата, но не отпускай ручку ни в каком другом случае. Если захочется почесаться – будь выше этого.

Подошел капитан Родс, кивком головы велел Конраду отойти в сторону и тихим голосом, чтобы не слышали остальные, спросил у Дона:

– Харви, вы довольны своим заданием? Против ничего не имеете?

– Да нет, ничего, – ответил Дон. – Я знаю, что у всех остальных лучше техническая подготовка. Так что мое место здесь.

– Я не это имел в виду, – поправил его капитан. – Вы могли бы заменить любого другого, кроме меня и Конрада. Но я хочу быть уверенным, что вы справитесь с этой работой.

– Почему нет? Взяться за одно, нажать на другое – и насмерть держаться за первое. Для этого высшая математика не требуется.

– И опять вы меня не поняли. Я вас не знаю, Харви. Мне известно, что у вас есть боевой опыт. А у остальных его нет, потому-то вам и доверили этот пост. Люди, которые вас знают, считают, что вы справитесь. Я не беспокоюсь о том, что вы позабудете держать эту ручку, но я хочу знать: когда понадобится отпустить ее, вы сможете это сделать?

Дон ответил почти мгновенно, но этого мгновения хватило, чтобы в памяти отозвалось многое: доктор Джефферсон, совершивший самоубийство – теперь он в этом больше не сомневался; Старина Чарли, губы которого дрожали, но рука оставалась твердой; и тот голос, что долетел до него сквозь туман: «Венера и свобода!»

– Думаю, смогу, если потребуется.

– Отлично. Про себя я бы так не сказал. А теперь я полагаюсь на вас, сэр. Если случится непоправимое, не допустите, чтобы мой корабль был захвачен.

И капитан вернулся к своему креслу.

Напряжение нарастало, и нервы у людей были закручены почти до предела. У них не было полной уверенности, что они выйдут в пространство рядом с эскадрой Федерации. Она вполне могла выбрать иной маршрут, а не ту орбиту, которую они сочли оптимальной. Не было даже уверенности в том, что силы Федерации еще не высадились на Марс и не захватили там ключевые точки, из которых их трудно будет выбить. Чудесные приборы «Маленького Давида» были предназначены для сражений с кораблями в открытом космосе, а не для зачистки противника на поверхности планеты.

У Конрада была и другая причина для беспокойства, но ее он вслух не высказывал: вооружение корабля могло сработать не так, как планировалось. Уж кому-кому, а Роджеру было прекрасно известно, как ненадежна теория, когда дело доходит до практики. Он знал, как часто самые блестящие теории сводились на нет какими-нибудь естественными причинами, о которых ранее не подозревали. Практику не заменишь ничем, а это новое оружие до сих пор не было испытано. Привычная улыбка исчезла с его лица, и он вдобавок вдрызг разругался с Родсом по поводу расчетного времени «выхода».