– Вот! – заявил мистер Вилья. – Вот слова умного человека. Скажи-ка, Джок, с чего ты вдруг стал авторитетом в данной области?

– У меня есть преимущество, – гордо ответил Джок. – Я слишком мало об этом знаю. В философских дебатах факты лишь помеха.

Тему сменил главный агроном мистер Сеймур:

– Меня не столько беспокоит, откуда возникла жизнь, сколько то, куда она идет. Во всяком случае, здесь.

– То есть? – поинтересовался я.

– Во что мы собираемся превратить эту планету? Мы можем сделать с ней все, что захотим. На Марсе и Венере имелись местные культуры. Мы не осмеливаемся чересчур их изменять и никогда их особо плотно не заселяли. Спутники Юпитера – совсем другое дело; в данном случае решать только нам. Говорят, будто человек способен бесконечно приспосабливаться. Я же утверждаю обратное: человек не столько приспосабливается сам, сколько приспосабливает к себе окружающую среду. Именно этим мы здесь и занимаемся. Но каким образом?

– Я думал, все уже решено, – сказал я. – Основываем новые центры, прибывают новые люди, и мы распространяемся дальше, так же как и в Леде.

– Да, но чем это закончится? У нас теперь есть три корабля, совершающих регулярные рейсы. Вскоре корабли начнут прибывать каждые три недели, потом по кораблю в неделю, потом каждый день. Если не соблюдать крайнюю осторожность, в конце концов придется вводить нормированное распределение еды, как и на Земле. Билл, ты знаешь, насколько быстро растет земное население?

Я признался, что не знаю.

– С каждым днем людей становится на сто с лишним тысяч больше, чем накануне. Посчитай.

Я посчитал:

– Получается… э… где-то пятнадцать – двадцать кораблей в день. И все же мне кажется, что корабли для перевозки такого количества построить можно.

– Да, но куда нам их всех девать? Представь, что каждый день здесь высаживается вдвое с лишним больше людей, чем уже живет на всей этой планете. И не только по понедельникам, но и по вторникам, по средам, по четвергам – все последующие недели, месяцы и годы, лишь ради того, чтобы удержать население Земли на стабильном уровне. Говорю тебе – ничего из этого не выйдет. Наступит день, когда нам придется полностью прекратить иммиграцию.

Он агрессивно огляделся, словно ожидая, что ему станут возражать.

Разочароваться ему не пришлось.

– Да брось, Сеймур! – сказал кто-то. – Думаешь, тебе принадлежит эта планета, потому что ты первым сюда добрался? Ты просто сумел проскользнуть, пока правила никого особо не ограничивали.

– С математикой не поспоришь, – настаивал Сеймур. – Ганимед должен как можно скорее стать самодостаточным – а затем мы захлопнем двери!

– Это не потребуется, – покачал головой Поль.

– Ха! – буркнул Сеймур. – Почему? Отвечайте. Вы же представляете комитет. Какой красивый ответ они придумали?

– Никакого, – ответил Поль. – И ваши цифры верны, только выводы ошибочны. Да, Ганимед должен стать самодостаточным, но можете забыть о своей страшилке насчет десятков кораблей с иммигрантами в день.

– И почему же, осмелюсь спросить?

Поль обвел взглядом палатку и улыбнулся, словно извиняясь.

– Готовы выдержать краткое изложение диссертации по динамике народонаселения? Боюсь, я не обладаю преимуществом Джока – в этой теме я кое-что смыслю.

– Не мешайте ему, – сказал кто-то. – Пусть говорит.

– Ладно, – продолжал Поль, – вы сами согласились. Многие полагали, что конечная цель колонизации – уменьшить перенаселенность и нехватку продуктов питания на Земле. Но ничто не может быть дальше от истины.

– Как? – сказал я.

– Немного терпения. Маленькая планета не только физически не в состоянии принять на себя прирост населения большой планеты, как справедливо заметил Сеймур, но есть и еще одна причина, по которой притока в сто тысяч человек в день у нас никогда не будет, – чисто психологическая. Желающих эмигрировать, даже если их не отбирать, никогда не станет столько же, сколько рождается новых людей. Большинство просто не покинет родину. Многие даже не покинут свою родную деревню, не говоря уже о том, чтобы отправиться на далекую планету.

– Согласен, – кивнул мистер Вилья. – Добровольный эмигрант – весьма странная порода. И редкая.

– Верно, – кивнул Поль. – Но предположим на секунду, что ежедневно готовы эмигрировать сто тысяч человек и Ганимед вместе с другими колониями способны их принять. Облегчит ли это ситуацию дома – в смысле, на Земле? Ответ: нет.

Похоже, на этом он закончил.

– Прошу прощения за мою тупость, Поль, – наконец спросил я, – но почему нет?

– Ты изучал экологию, Билл?

– Немного.

– А математическую теорию народонаселения?

– В общем… нет.

– Но тебе наверняка известно, что после любых крупных войн на Земле население всегда становилось больше, чем до них, независимо от числа погибших. Жизнь не просто постоянна и неизменна, как выражается Джок, она имеет взрывной характер. Базовая теорема математической теории народонаселения, для которой никогда не существовало исключений, гласит, что население всегда растет, не только в пределах имеющегося количества пищи, но и сверх него, вплоть до минимальной поддерживающей жизнь диеты – по сути, грани голодной смерти. Иными словами, если мы будем отправлять с Земли по сто тысяч человек в день, население продолжит увеличиваться, пока прирост не составит двести тысяч в день, или максимум для новой экологической динамики Земли.

Какое-то время все молчали – сказать было нечего. Наконец подал голос Сергей:

– Мрачную картину вы нарисовали, босс. И каков же ответ?

– Его не существует, – сказал Поль.

– Я не об этом, – возразил Сергей. – Я имел в виду – каков выход?

Когда Поль ответил, все услышали лишь единственное слово, произнесенное столь тихо, что, если бы не наступившая тишина, его невозможно было бы разобрать:

– Война.

Послышался шорох ног и ропот – подобное казалось просто немыслимым.

– Да бросьте, мистер дю Морье, – сказал Сеймур. – Может, я и пессимист, но не настолько. Войны больше невозможны.

– В самом деле? – спросил Поль.

– Хотите сказать, что Космический патруль нас подведет? – воинственно заявил Сеймур. – Другой причины для начала войны просто нет.

– Патруль нас не подведет, – покачал головой Поль. – Но остановить войну они не смогут. Полицейских сил вполне достаточно для прекращения отдельных конфликтов и подавления их в зародыше. Но когда конфликт охватывает всю планету, никаким полицейским силам не хватит ни средств, ни сил, ни ума. Естественно, они отважно попытаются вмешаться, но у них ничего не выйдет.

– Вы в самом деле в это верите?

– Таково мое твердое убеждение. И не только мое, но и комитета. Нет, я имею в виду не политиков, а карьерных ученых.

– Тогда о чем, черт побери, думает комитет?

– О строительстве колоний. Мы считаем, что это стоит того само по себе. Колонии вовсе не обязательно должны пострадать от войны – собственно, вряд ли это вообще случится. Будет примерно так, как с Америкой в конце девятнадцатого века, – проблемы Европы обошли ее стороной. Скорее следует ожидать, что война, когда она случится, станет столь масштабной и продолжительной, что межпланетные полеты надолго прекратятся. Вот почему я говорил, что эта планета должна стать самодостаточной. Чтобы поддерживать межпланетные путешествия, требуется высокотехнологичная культура, а на Земле она вскоре может исчезнуть.

Думаю, слова Поля застигли врасплох всех присутствующих – меня уж точно. Сеймур ткнул в его сторону пальцем:

– Если вы во все это верите, то почему тогда возвращаетесь на Землю?

– Я никуда не возвращаюсь, – снова тихо ответил Поль. – Я намерен остаться здесь и стать поселенцем.

Внезапно я понял, почему он начал отращивать бороду.

– Значит, ожидаете скорого начала войны, – сказал Сеймур, и слова его прозвучали как утверждение, а не как вопрос.