– Отсечка! – крикнула Хейзел.

Шум и давление тотчас исчезли. Капитан перевел дух и сказал в микрофон:

– У вас все нормально, Эдит?

– Да, дорогой, – слабо ответила она. – Все хорошо.

– Машинное отделение?

– В норме! – ответил Поллукс.

– Заглушить и заблокировать.

Машинное отделение теперь долго не понадобится – все поправки по курсу и скорости на этом отрезке будут производиться спустя дни или недели, после тщательных вычислений.

– Есть, сэр. Па, а что там было на радаре?

– Заткнитесь, – перебила Хейзел, – нас вызывают по радио. «Роллинг Стоун», Луна – слышу вас, служба движения.

Послышались шум, щелчок, и женский голос произнес:

– Служба движения вызывает «Роллинг Стоун», Луна – предупреждение: согласно вашему плану полета вы приблизитесь на допустимую дистанцию к экспериментальному ракетному спутнику Гарвардской радиационной лаборатории. Придерживайтесь плана полета – вы избегнете контакта на безопасном удалении. Конец сообщения. Повторяю… – Сообщение прозвучало еще раз, и связь прекратилась.

– И они сообщают об этом сейчас! – взорвалась Хейзел. – Ах эти конторские крысы! Бюрократы! Держу пари, это сообщение промариновали добрый час, пока какой-нибудь идиот ругался с прачечной о пропавшем белье. «На допустимую дистанцию»! – не унималась она. – «На безопасном удалении»! Да эта хреновина чуть мне брови не опалила!

– Чуть не считается. Промазали на добрую милю.

– Мили недостаточно, и ты хорошо это знаешь. У меня это отняло десять лет жизни, а в моем возрасте я не могу себе такого позволить.

Роджер Стоун пожал плечами. После всех волнений и передряг он чувствовал себя опустошенным и ужасно уставшим – с самого старта он жил на стимуляторах и совсем не спал.

– Пойду-ка я завалюсь часиков на двенадцать. Сделай предварительную проверку нашего вектора – если ничего серьезного не обнаружится, ты меня не буди. Посмотрю, когда встану.

– Есть, капитан Блай[67].

Первая проверка не выявила никаких неточностей орбиты, и Хейзел тоже отправилась в постель – в переносном смысле. В невесомости она никогда не пристегивалась к койке, предпочитая плыть туда, куда несли ее воздушные потоки. Она делила каюту с Мид, а всех мальчишек поселили в кубрике. Близнецы попытались уснуть, но Лоуэлл спать не хотел. Он чувствовал себя прекрасно и открывал все новые чудеса невесомости. Он хотел играть в пятнашки. Близнецы не хотели играть в пятнашки, но Лоуэлл все равно играл.

Поллукс ухватил его за щиколотку:

– Слушай, ты! Тебя мало тошнило?

– Меня не тошнило!

– Да? А за кем нам пришлось убирать, за Санта-Клаусом?

– Нету никакого Санта-Клауса. И меня не тошнило. Врешь, врешь, врешь!

– Не спорь с ним, – посоветовал Кастор. – Просто придуши и выкинь через шлюз. Изменение фактора массы сможем объяснить и исправить завтра.

– Не тошнило меня!

– Мид все время дрыхла на прошлом отрезке, – сказал Поллукс. – Может, уговоришь ее заняться им?

– Попробую.

Мид не спала и отнеслась к предложению с интересом:

– Сколько?

– Ну брось, сестренка!

– Скажем, вы моете посуду три дня?

– Вымогательница! По рукам. Иди прими объект.

Мид пришлось превратить кубрик в детскую. Близнецы пошли спать в центр управления, где пристегнулись к пилотским креслам, не затягивая ремней, – этого требовали корабельные правила, иначе можно повредить приборы во время сна.

Капитан Стоун бросил весь экипаж, за исключением доктора Стоун и Лоуэлла, на вычисление их новой орбиты. Все работали на основе одинаковых исходных данных, полученных из службы движения и проверенных по собственным приборам. Роджер Стоун подождал, пока все закончат, и только тогда сравнил результаты.

– Что у тебя, Хейзел?

– У меня получилось, капитан, что ты разминешься с Марсом не больше чем на миллиончик миль или около того.

– А у меня получилось, что я выйду прямо на него.

– Ладно, так и быть, у меня тоже.

– Кас? Пол? Мид?

Результаты близнецов сошлись до шести десятичных знаков, до пяти – с цифрами отца и бабушки, но ответ, который получился у Мид, был не похож ни на один из прочих. Отец с любопытством просмотрел ее расчеты.

– Девочка моя, я никак не могу понять, как ты сумела получить такое из компьютера. Насколько я понимаю, ты послала нас на Проксиму Центавра.

– Правда? – заинтересовалась Мид. – Знаешь что, давай попробуем мою орбиту и посмотрим, что получится. Будет интересно.

– Но непрактично. Ты заставила нас лететь быстрее скорости света.

– Да, я думала, что цифры немного великоваты получились.

Хейзел ткнула костлявым пальцем в расчет:

– Вот тут должен быть минус, солнышко.

– Это еще не все, – заметил Поллукс. – Поглядите-ка. – И он протянул листок с программой Мид.

– Хватит, Пол, – прервал его отец. – Тебя никто не просил критиковать расчеты Мид.

– Но…

– Оставь это при себе.

– Я не против, папочка, – сказала Мид. – Я же знаю, что все сделала неправильно. – Она пожала плечами. – В первый раз это делаю, если не считать школу. Почему-то все по-другому, когда по-настоящему.

– Верно, все астронавигаторы это знают. Ну ничего. У Хейзел средние цифры, ее результат мы и запишем в журнал.

Хейзел подняла руки над головой и потрясла ими:

– Победила, я снова чемпион!

– Это все, папа? – спросил Кастор. – Больше не будет маневров, пока не начнешь рассчитывать подход к Марсу?

– Конечно нет. Никаких перемен по крайней мере шесть месяцев. А что?

– Тогда мы с Полом почтительно испрашиваем разрешения капитана разгерметизировать трюм и выйти наружу. Хотим поработать с велосипедами.

– Военную фразеологию можете опустить. У меня тут для вас есть новости. – Роджер достал из поясной сумки листок бумаги. – Минутку, внесу кое-какие изменения.

Он что-то написал на нем и прикрепил листок к доске объявлений. На нем было написано:

РАСПОРЯДОК ДНЯ

7:00. Подъем (послабление Эдит, Хейзел и Вундеру).

7:45. Завтрак (Мид готовит, близнецы моют посуду).

9:00. Учебные занятия: Кастор и Поллукс – математика; Мид – астронавигация под руководством Хейзел; Лоуэлл – крутится, вертится и балуется до потери сознания либо занимается тем, что сочтет нужным его мать.

12:00. Конец утренних занятий.

12:15. Обед.

13:00. Кастор и Поллукс – математика; Мид – работы по гидропонике.

16:00. Конец дневных занятий.

18:00. Ужин. Весь экипаж обслуживает судно согласно текущему графику.

СУББОТА. После завтрака уборка корабля, ответственная – Хейзел. Капитанская проверка в 11:00. Стирка личных вещей после обеда.

ВОСКРЕСЕНЬЕ. Медитация, занятия, развлечения. Штопка и починка после обеда.

Хейзел ознакомилась с написанным:

– Куда мы, собственно, направляемся, Роджер? В Ботани-Бей? Ты забыл указать время порки крестьян.

– Это хорошая мысль.

– Возможно. Шесть против десяти, что твой распорядок и недели не продержится.

– Принимается. Покажите ваши деньги.

Близнецы с тревогой прочитали объявление.

– Но, папа, – выпалил Поллукс, – ты совсем не оставил нам времени на ремонт велосипедов – ты хочешь, чтобы наши инвестиции пропали?

– Я отвел тридцать часов в неделю для занятий. Вам остается сто тридцать восемь часов. Как вы их используете – ваше дело, если, как договорились, не будете отставать в учебе.

– А если мы начнем заниматься в восемь тридцать, – спросил Кастор, – и потом сразу после обеда? Можно нам будет пораньше закончить уроки?

– Не вижу препятствий.

– А если мы иногда будем заниматься по вечерам? Можно будет поработать?

– Тридцать часов в неделю, – пожал плечами отец, – и любые разумные поправки к расписанию допускаются, только записывайте в журнал точное время занятий.