« Мы тут с Гарри встретились и решили посидеть в баре. Приду поздно, люблю.»
— Очень вовремя — выдохнула Гермиона, сменив свою шёлковую блузку и юбку на домашнюю зеленоватую пижаму. Было бы весьма проблематично объяснять Рональду, зачем ей написал их общий школьный враг Малфой и каким образом несчастное письмо адресовано его жене.
Усевшись на кровать, после горячей ванны и поставив чашку лавандового чая на прикроватную тумбочку ,Гермиона достала из сумки конверт. Тот был белоснежный, под действием магии скорее всего и был подписан очень аккуратно. Да, в школе Малфой был одним из немногих, кто действительно уделял своему почерку внимание.
Так странно помечать такие вещи и странно ещё то, что девушка до сих пор не избавилась от конверта, как только увидела автора.
Не смотря на общую взаимную неприязнь, сейчас она уже не так маленькая вспыльчивая девочка гриффиндорка, а вполне взрослая девушка, которая отпустила всё это, как только под алтарём сказала «Да».
Гермиона поджав губы взяла в руки конверт. Приятная на ощупь гладкая бумага, которую поглаживали кончики пальцев.
В верхнем углу было аккуратно выведено чёрными чернилами «Для Гермионы Уизли». На лице растянулась усмешка, а с губ сорвался смешок, стоило представить с каким отвращением Малфою пришлось писать новую фамилию Грейнджер. Осторожно открыв конверт, девушка развернуло письмо.
— Мерлин! — пропищав удивилась девушка, обнаружив продолжение на оборотной стороне пергамента. Она уселась поудобнее, откинувшись на подушку ,что была у стены и отпив чуть остывший чай, заскользила глазами по мягким и плавным буквам в письме:
« Я больше чем уверен в том, что ,когда ты получишь это письмо ты сожжёшь его при первой же возможности, Грейнджер. Или лучше звать тебя …Уизли? Чёрт, даже не проси, это ужасно. Хотя я так и знал, что ты в итоге выскочишь за этого рыжего идиота…Ах да прости, Рональда.»
Уже на первых строчках захотелось пойти по совету Малфоя и сжечь письмо.
— Кто-то совсем не вырос…— заключила Гермиона, цокнув языком, но всё-таки продолжив читать.
«Если уж ты оставила его, чему я буду очень удивлён, то будь добра прочти. Я так же уверен, что ты задаёшься вопросом зачем я вообще пишу тебе? Честно? Я и сам не знаю зачем. Не знаю, что этим я хочу добиться. Что сказать. Нет. Я знаю, что сказать тебе, Грейнджер, ты даже не представляешь сколько мне нужно рассказать тебе.
Я знаю, что тебе глубоко плевать на всё это. Что для тебя я навсегда остался мерзким противным тараканом…»
— Точно таракан…— прокомментировала Грейнджер, и в голосе слышалась озабоченность настроем письма Малфоя.
« Да, я помню это. И прекрасно помню, как ты тогда зарядила мне в лицо на третьем курсе, Грейнджер. Было больно, знаешь ли. Хотя знаешь. И знаешь, что самое противное было в той ситуации? Что я мог тебе ответить, но не стал. Не смог, например, поджечь твои чёртовы волосы так, чтобы ты запомнила урок. Надеюсь, ты не покрасила их в рыжий, иначе это будет совсем глупо. Ты ведь не глупая, так, Грейнджер?
Мерлин! Зачем я постоянно спрашиваю тебя? Ты ведь не пошлёшь мне ответ, будто ничего не было. Возможно, ты даже не поверишь ни единому моему слову в этом письме, но я пойму.
С самого твоего первого появления я испытывал дикое отвращение. Выскочка всезнайка Грейнджер.
Ты вечно ошивалась возле Поттера. Избранный, мальчик, который выжил. Знаешь даже после выпуска он меня бесит. Только он. Даже Уизли не так сильно меня раздражал, хотя теперь ты ЕГО жена.
Я понял одну вещь. Одну очень отвратительную и мерзкую вещь, которая всё время преследовала и продолжает преследовать меня. Я завидую Поттеру. Да, да, уверен, сейчас ты от души посмеялась, Уизли. Мерлин… Но это, блять, так. Вспомни свои же слова, когда мы пришли на тренировку, а там уже были Гриффиндорцы, помнишь?
«Зато в Гриффиндоре никто не покупал себе место. Всех взяли за способности». Я идеально помню это, чёрт. Почему только твои слова задевали меня? Как же я был зол на тебя, Грязнокровка. Ты даже не имела понятия сколько я тренировался, чтобы быть Ловчим. А тут…Какой-то выскочка-первокурсник, которому даже сама Профессор Макгонагалл подарила метлу. Надо же…»
От прочитанного появилось очень неприятное чувство внутри. Стыд. Они были совсем маленькими, видя друг друга лишь самую малость настоящими. Гермиона почувствовала, как краснеют щёки, когда в памяти подробно всплывали эти моменты, эти слова, которые они произносили с пренебрежением друг к другу. Быть может сейчас она не сказала бы так.
« У этого Поттера было всё. Даже ты, Грейнджер. Постоянно спасала его задницу от очередной тупой выходки, которая наверняка стоила бы ему жизни, если бы ты не была рядом. Ты хоть раз думала о себе? Как и о тебе никто не думал. Никто из твоих дружков, не подумал о тебе. В отличии от меня.
Помнишь матч по квиддичу? Конечно, помнишь, твой драгоценный Гарри едва не погиб. Помнишь, что я сказал тогда? Если бы не мои слова, ты и твоя компания не задумались бы об этом. Возможно, тебя бы не было уже.
По правде сказать, ты меня почти удивила на уроке у Слизнорта. Я ещё долго думал, что амортенция дала такую комбинацию не просто так. Глупо с моей стороны, ведь ты так влюблённо смотрела на Уизли. Сколько ты плакала из-за него прежде, чем до этого идиота дошло? Уверен, что он и сейчас доводит тебя.
Впрочем, я рад, что он хоть на что-то решился в этой жизни.
Ты, наверное, уже устала читать этот бред сумасшедшего, поэтому думаю пора перейти к сути.
Я люблю тебя, Грейнджер. С третьего, мать его, курса. Каждый раз просыпаться и засыпать с мыслью о тебе, если бы ты знала как это ужасно тяжело. Я чувствовал себя, как влюблённая школьница, когда ты задерживала на мне взгляд дольше минуты. Каждый раз улыбался в ответ, когда видел твою улыбку, хоть ты и не видела этого. Только ради этого я возвращался в этот Хогвартс.
И каждый, грёбанный раз, ломаться, потому что я не мог поверить в осознание этого факта. Что из-за какой-то Гриффиндорки из маггловской семьи, я не могу спать ночами. Как же я хотел врезать Поттеру и Уизли заодно, когда ты плакала из-за них. Твои глаза…Они прекрасны, Грейнджер.
На Святочном балу, чёрт, как же ты была красива. Краму повезло, что он пригласил тебя. Пожалуй, здесь мы с Уизлем оба облажались, когда не нашли сил пригласить тебя. Хотя, кажется, что он и не хотел. Я не мог перестать смотреть, как ты проводишь этот вечер, но ты, конечно, не замечала моего пристального взгляда. И, О Мерлин! Стоило мне выйти из зала, как я вижу плачущую Грейнджер на ступеньках. Это ведь Уизли довёл тебя, так?
Если бы ты только знала, как я жалею о том, что молчал. Что не нашёл в себе сил переступить свою гордость и раздутое эго и сказать тебе раньше. Глупый мальчишка, вот кем я был. Быть может ты была бы сейчас здесь со мной, а непонятно где. Возможно, всё было бы иначе, а быть может и нет.
В любом случае просто знай, что я до сих пор люблю тебя. Я до сих пор мечтаю обнять тебя, почувствовать тебя рядом. Чёрт возьми, я люблю Гермиону Грейнджер. Твою мать…Я люблю тебя. Я так сильно люблю тебя, Гермиона…»
Последнюю строчку было довольно трудно разглядеть, так как неведомой силы поток слёз полился из глаз волшебницы, обжигая щёки. Сколько всего сейчас бушевало в ней. От безумной ненависти к этому человеку, до равной по силе любви, которая была взаимна все эти годы. Всё это время она бежала от этого и, казалось, что, любовь к Рону, всё исправит. Как же Грейнджер ошибалась. Все слова в этом письме будто бы силой окунули её в прошлое, показав всё под другим углом, больно ударив девушку по голове и вернули в реальность. Грейнджер содрогалась от рыдания, кусала губы и скулила, как брошенный щенок.
Малфой залез ей по кожу, добравшись до самой души, открыв то, что девушка никому и никогда не говорила. Он увидел её насквозь, увидел всю её. Настоящую Гермиону, о которой она сама хотела забыть. Ей всегда казалось, что это неправильно испытывать симпатию к человеку, которого она ненавидела и думала, что эта ненависть взаимна. За всем этим и правда крылись какие-то чувства, настолько сильные, что от одной мысли обо всём этом спирало дыхание, а сердце прекращало слушаться.
