– Вы считаете, что Бернс был искренен? – уточнил начальник СКР.

– Да. Нам повезло с нынешним директором ЦРУ, если так можно выразиться. Он, как известно, 3 года пребывал послом США в Москве. У нас было много времени тщательно изучить его психотип, стиль поведения, привычки, физиогномику и т. д. НИИ криминалистики по нашему заданию еще тогда составил его подробный психологический портрет, выявил ключевые паттерны поведения в общении, мимики, жестах. Вчера эксперты провели анализ видеозаписи встречи. Бернса и его людей писали несколькими камерами, общим планом и крупным планом непосредственно лицо. Вывод почти однозначный: Бернс не лукавил, он верит в сказанное. Более того, он в действительности надеется на помощь. Безусловно, что-то не договаривает, когда речь шла о предполагаемых объектах атаки, но это вписывается в целом в логику беседы.

Некоторые присутствующие с плохо скрываемым удивлением смотрели на Кадяева. Им еще не приходилось сталкиваться с тем, что на серьезных встречах и переговорах проводится и такая скрытная работа.

– В таком случае, Владислав Сергеевич, 18 Центру совместно с ДКРО отработать этих 7-х и результаты учесть в подготовке докладной президенту. Если вопросов нет, то прошу вас и ДКРО остаться, остальные могут идти.

Оставшись без технарей, Кадяев доложил относительно второй части встречи. В частности, что по поручению американского президента директор ЦРУ в знак доброй воли предложил снять ограничения на посещение РФ рядом граждан США. В ответ они на паритетной основе готовы рассмотреть снятие персональных санкций и с предложенных нами российских граждан. В их списке значатся 11 персон. Из них девятерым въезд закрыт по линии МИД как ответная мера на американские санкции, в том числе двум заместителям помощника президента США. А два лица невъездные по инициативе ДКРО. Самый интересный из них – это Джеймс Хоуп – директор миссии USAID в американском посольстве в Киеве, он же резидент ЦРУ в Украине и фигурант нашей разработки. Ранее его пребывание в России было признано нежелательным. Но позже стало известно о наличии у него агентуры из числа российских граждан, и работу по нему резко активизировали. Ввиду указанного нам на руку снять с него ограничения, тем более сам директор ЦРУ просит. Его посещение России даст хоть какие-то ниточки для работы. Считаю, что предложение американцев обусловлено пониманием бессмысленности массовых персональных санкций. От наших ответных мер они страдают не меньше, в том числе и по линии своей разведки.

Кадяев предложил при изучении инициативы Бернса учесть нашу готовность снять ограничения с Хоупа. При условии, что в списке он будет, конечно, не один. Вместе с тем, заметил докладчик, возникло некоторое препятствие. Белорусы установили причастность Хоупа к минским беспорядкам 2020 года. В случае принятия предложения Бернса нужно коллег из Минска убедить, что пребывание Хоупа на территории союзного государства нам необходимо. А то возможны с их стороны недоразумения. Могут ему какую-нибудь гадость подстроить или обложат как волка, тем самым засветив наш к нему интерес.

– Начальник «ЦРУшного» отдела у нас сегодня впервые в роли адвоката американской разведки выступает, – пошутил Ковалёв. Присутствующие офицеры с улыбкой посмотрели на Кадяева.

– Согласен с вашими суждениями, – продолжил заместитель директора. – Предложения и доводы по указанному вопросу также необходимо включить в решение Совбеза по результатам встречи. Касаемо белорусов: я переговорю с минскими коллегами. Они хоть и резкие парни, но общие интересы всегда ставят выше своих номенклатурных.

«ВАШИНГТОН, 10 ноября. CNN. Главный советник Белого дома по кибернетическим и новейшим технологиям Энн Нойбергер, отвечая на вопросы журналистов, сообщила: несколько дней назад “после обширных дебатов в американском разведывательном сообществе” Соединенные Штаты раскрыли Российской Федерации имена нескольких хакеров, активно осуществляющих атаки на американскую инфраструктуру.

Теперь Вашингтон ждет, приведет ли эта информация к арестам, чтобы проверить серьезность слов Путина о намерении способствовать борьбе с программами-вымогателями и другими киберпреступлениями».

Тоска не отпускала: как быть, что дальше делать? Валера лежал на кровати и смотрел в черное окно, на четверть занесенное снегом. Уже стемнело, и давно бы пора заснуть, но остановить навязчивую карусель бессмысленных обрывков мыслей не получалось. «На кой мне все это нужно? Сегодня уже почти 5 ноября, два с половиной года здесь, обещал Наталье не больше года. Летом она заканчивает ординатуру и… Сюда мне ее везти, что ли?» Она-то поедет, Валера был в этом почему-то уверен, он не был уверен в себе. Такой ли он представлял себе службу? Флер романтизма с патриотическим пафосом сошли на нет года полтора как, а четкой прагматичной мотивации к продолжению семейной династии он так и не обрел.

На улице начинающаяся вьюга гремела оторванным от поперечины забора листом профнастила, словно пытаясь напомнить: «Товарищ старший лейтенант, с сегодняшнего дня вы же исполняете обязанности начальника пограничной заставы! А вы точно про меня не забыли? Мороз-то и без ветра —7, а к полуночи совсем все снегом занесет, ЧГ-то[24] на первых воротах РОИС[25] как менять будете? Может, отменить наряд? А РЛП[26] на урезе? Смена в 2 часа, пехом пойдут… Заметет же, полтора километра по дороге идти – немного вроде, но мне, поверь, и 100 метров хватит сбить с пути. А потом ищи по обочинам и кюветам».

– Блин… – Валера спустил ноги и сел, провалившись в панцирную решетку солдатской койки. Кроме нее, в комнате стояли две тумбочки и еще одна такая же кровать товарища – Антона, лейтенанта и тоже заместителя начальника пограничного отделения в селе Турий Рог, самими пограничниками по старинке называемом заставой. Стены комнаты были побелены, что, наряду с бесхитростным меблированием да заснеженным окном, придавало ей вид необжитой больничной палаты.

– Новый год к нам мчится, скоро все случится… – уныло пропел Валера и посмотрел на кружку, стоявшую на тумбочке рядом с бутылкой китайской водки «Ант», опустошенной на треть.

Начальник отделения уехал в отпуск, а Валерий Охлестин, как заместитель по боевой подготовке, остался за него. Ему, конечно, и раньше приходилось самостоятельно руководить подразделением, но то были один-два дня: исполняй принятые начальником решения да следуй наработанному алгоритму жизни заставы. Сейчас же он остался почти на полтора месяца, а это, как говорится, «глубокое погружение в должность». На фоне меланхолического настроения офицер еще не осознал до конца всей внутренней психологической перемены, которую ему необходимо над собой совершить, однако Губермановский «гарик», всплывший в голове, уже начал данную работу.

– Судьба мне явно что-то роет,

сижу на греющемся кратере,

мне так не хочется в герои,

а так охота в обыватели.

Пурга – дело серьезное. Допить оставшийся в кружке глоток водки решил после звонка ответственному по заставе, коим и был сегодня Антон.

– Антоха, слушай, сильно метет?

– Ветер усиливается, и снег хорошо так посыпал, часовой уже крыльцо лопатой «подметает». Думаю, к утру навалит – не пройдешь. Что с нарядами-то делать? ЧГ сами дойдут, а с радиолокационным постом как быть? Может, «шишигой»[27] поменяем?

– Да, давай так, по погоде посмотри, если запуржит, то РЛП машиной меняй и ЧГ вторую смену не отправляй. Один хрен метель, пусть лучше с утра заставу откапывают.

– Понял. Ладно, спи. Не переживай. Мы вдвоем сейчас, сутки через сутки, не теряй время. Спокойной ночи!