У них и так трудности. Каждая монета на счету!

Это так возмущает девочку, что она, не сдержавшись, распахивает дверь кабинета и входит.

– Не смей рыться в столе отца! – громко и строго говорит ошеломлённо замершему братцу девушка.

Служанка, завидев дочь графа, тихо ойкает, оправляет на себе одежду и, проскользнув мимо Ари, сбегает из кабинета.

– Ты!! Как ты посмела сюда войти?! – побег служанки моментально приводит Нияра в бешенство. Он начинает кричать на сестру.

– Это кабинет отца. И тебе здесь тоже нельзя быть! Если папа узнает, тебе несдобровать, – упрямо отвечает Ари брату, гася в себе страх.

– Я наследник. Мне можно всё! А вот ты знай своё место! – надвигаясь на сестру, зло рычит Нияр. – Тебя здесь никто не любит. Ты никому не нужна. Отец тебя терпит из жалости. Если бы не его доброта, я бы давно выбросил тебя на улицу, где тебе и место!

Грубые слова брата больно жалят девочку. Ранят так глубоко, что становится трудно дышать.

– Это неправда… неправда. Ты все врешь! Ты злой! Отвратительный! – дрожащим от эмоций голосом кричит Ари.

– А ты рыжая, никому не нужная уродина! – с довольной улыбкой говорит Нияр, заметив застывшие слезы в глазах сестры. – Исчезни с моих глаз, пока не получила.

Ари сжимает кулачки, смотрит на брата с яростью, а после выбегает из кабинета.

Тем же вечером, когда отец возвращается домой, он вызывает Ариеллу к себе в кабинет.

Граф с порога обвиняет дочь в воровстве и даже не пытается выслушать ее сбивчивых оправданий. Ему достаточно слов находящегося там же Нияра, который с торжеством в глазах взирает на расстроенную сестру.

За воровство, в котором виновной граф считает дочь, он самолично высекает розгой Ари. И запрещает Алме в течение двух дней звать лекаря.

Двое суток малышка мучается от боли. И за двое суток она наконец смиряется и принимает, что граф Белфрад лишь на словах её отец. А на деле – совершенно чужой человек.

С тех пор Ариелла больше не питает ложных надежд. Никогда не привязывается ни к кому и ни к чему. Исключение – няня. Только благодаря её поддержке и заботе Ариелла держится так долго.

Мне очень жаль девушку, к которой судьба была столь неблагосклонна. Очень обидно за нее, за нас, ведь я тоже прожила все те ужасные несправедливые моменты вместе с Ари. Я видела собственными глазами скотское отношение отца и брата к ней.

Но если Ари это ранило и заставило закрыться в себе, страдать от боли и ненужности в одиночестве, то во мне проснулась холодная злость.

Черта с два я спустила бы такое отношение!

Родители за всю мою жизнь ни разу на меня руки не подняли. Да, отношения у нас не очень близкие, я ранний ребенок, мама родила меня, когда ей только восемнадцать исполнилось. Как итог, она была не готова к материнству. Ей хотелось реализовать себя в жизни, и большую часть детства я провела у бабушки с дедушкой. Лишь когда мне исполнилось одиннадцать, родители окончательно осели и остепенились. Забрали меня к себе, и мы стали семьей.

В моей душе есть на них обида. И порой в пылу эмоций я не раз указывала им на ошибки.

У Ари же совсем другая история. Её отец и брат – ужасные люди. Мне хватило всего пары воспоминаний Ариеллы, чтобы это понять.

Когда я вырываюсь из крепких объятий тьмы, поглотившей меня после череды долгих разрозненных воспоминаний Ариеллы, то оказываюсь совершенно одна в комнате.

Алма, которая, как я теперь знаю из воспоминаний Ари, является няней, отсутствует. В комнате царит полумрак. Единственный источник света – восковые свечи. Их всего пять штук, но света они дают достаточно, чтобы рассмотреть всё вокруг.

Первым делом я прислушиваюсь к себе. Отмечаю лишь легкую усталость и голод, в остальном же чувствую себя превосходно. Ничего не болит. Голова не шумит. В глазах не двоится.

Наблюдения радуют, теперь я могу спокойно обдумать ситуацию, в которой непонятно как оказалась.

Я каким-то невероятным мистическим образом оказалась в другом мире – это факт. Никаких сомнений. Воспоминания Ариеллы не могут быть плодом моего больного или травмированного лестницей воображения. Я бы просто не смогла такое придумать. Те чувства, что я в полной мере испытала наравне с настоящей Ариеллой, реальны. До сих пор отголоски заставляют моё сердце сжиматься от жалости и обиды за по сути незнакомую мне девушку. Ведь кроме внешности нас с дочерью графа ничто не объединяет. Мы совершенно разные.

Ари – тихая, закомплексованная, ранимая и очень одинокая. Была такой. Арина же всегда могла за себя постоять. Я не склочная или дерзкая. Нет, я отношусь к спокойным и уравновешенным людям. Но только до тех пор, пока кто-то не пытается меня обидеть или задеть. Также я могу выйти из спокойного состояния из-за несправедливости. Никогда не могла спокойно смотреть, как кого-то незаслуженно обижают или унижают. Из-за этого в свое время не раз вступала в драки в школьные годы, защищая более слабых детей.

Я считаю себя борцом. Готовым сражаться, отстаивать свои права и убеждения до последнего вздоха. Ари же была слабой. Она не хотела бороться… А может, просто устала бороться… Не видела смысла. Ведь в конечном счете после всего пережитого она сдалась. Если верить словам няни, то Ари покончила с собой.

В моей голове до сих пор не укладывается, как она могла так поступить. Нет ничего ценнее жизни. Ничего! Так почему Ариелла так поступила? Что её на это сподвигло? Ответа у меня нет. Пока нет. Но я настроена узнать. Возможно, в этом мне помогут воспоминания самой Ариеллы, а может, придётся спросить о причине Алму. Она должна знать, почему её подопечная пошла на такой отчаянный шаг.

Почему-то для меня было очень важно понять, почему Ариелла лишила себя жизни.

Потом, я узнаю это потом… А сейчас мне нужно обдумать, что делать дальше. Как вернуться домой.

То, что я попала в другой мир, я приняла легко. Возможно, причина в воспоминаниях Ариеллы. А может, у меня просто такая крепкая психика оказалась. Неясно. Но как бы странно это ни было, приближения истерики я не чувствую.

Да мне страшно от неизвестности. Как абсолютно нормальный человек я опасаюсь нового незнакомого мира. Чужих людей, живущих по другим законам. Но впадать в истерику и захлебываться слезами не планирую. Слезами делу не поможешь. Надо включать голову и думать. Думать, как быть, что делать и как вернуться домой. А воспоминания, полученные от Ари, мне помогут продержаться до возвращения в свой мир. Никто не должен знать, что я не Ариелла Белфрад.

Первым делом мне предстояло структурировать и хорошенько обмозговать чужие воспоминания. Потому что сейчас в моей голове была каша из смешанных воспоминаний Ариеллы и Арины.

Я так глубоко ухожу в себя, что не сразу замечаю, как в комнату входит девушка. Воспоминаний о ней у меня нет, но если судить по заношенному, потёртому, хоть и вполне опрятному платью, то девушка, что сейчас испуганно замерла возле двери, является служанкой.

– Госпожа, простите… Я думала, вы отдыхаете, поэтому не постучалась… – опустив глаза в пол и прижав к груди глиняную кружку, тихо произносит девушка.

– Все в порядке, – все еще хриплым голосом отвечаю служанке. – Зачем ты пришла?

Кажется, мой голос звучит дружелюбно, но девушка отчего-то вздрагивает и сжимается. Её поведение так меня удивляет, что я, не сдержавшись, спрашиваю:

– Ты что, боишься меня?

Девушка бросает на меня быстрый опасливый взгляд. Секунду молчит, а потом отвечает:

– Вас – нет.

– А кого боишься тогда?

Что девушка боится, видно невооруженным взглядом. Её почти трясёт от страха и напряжения.

– Графа… и вашего брата, – еле слышно отвечает служанка.

А я облегченно выдыхаю. Почему-то мысль, что Ари могла жестоко обращаться со слугами, вызывает в душе протест и неприятие.

– Их здесь нет, так что ты можешь расслабиться, – приподнявшись и положив подушку под спину, говорю ей. – Это мне? – указав глазами на кружку в ее руках, спрашиваю я.