Надежда Григорьевна была высокой женщиной лет сорока-сорока пяти. Её короткие тёмные волосы были идеально уложены в аккуратные волны, лицо излучало уверенность и некоторую властность, а улыбка была весьма доброжелательной, по крайней мере, так казалось со стороны.

– Варя! Здравствуй, – встретила меня Надежда Григорьевна. – Рада тебя видеть. Поздравляю с первым рабочим днём. Алиночка, сбегай в ординаторскую принеси комплект формы под третьим номером, пожалуйста.

Обратилась женщина к девушке, которая меня проводила сюда. Алина улыбнулась, хотя и не выглядела особо довольной.

– Ты будешь трудиться здесь, – сказала Надежда Григорьевна, провожая меня к стойке, за которой скрывался большой удобный стол с новеньким монитором и клавиатурой. – Твоё рабочее место.

Компьютер тоже выглядел новым. Все необходимые канцелярские элементы здесь присутствовали в полном масштабе. Было приятно видеть свое рабочее место таким полноценным, чистым и аккуратным.

Прямо за моим столом, за специальной стеклянной перегородкой, как в отдельной комнате, тянулась красиво оформленная картотека – белые ящики со стеклом, аккуратные цветные папки, справочники, договора и прочее. Там тоже стояли компьютерные столы, два одинаковых – за ними работали две девушки. Одна, с рыжими кудрями и большими светлыми глазами, только что включила компьютер и удалилась в зону картотечных ящиков. Вторая, с короткой стрижкой черных волос, что-то набирала на клавиатуре, сидя на своем месте.

– Это твои коллеги, – сказала Степанова. – Они не занимаются клиентами, только документами. Операции с договорами им не доступны. Ну, попозже разберемся… Вот и Алина.

Алина, недовольно поджав губы, протянула мне мешок с моим медицинским комплектом для работы – там была форма, халат, маски, перчатки, носки и ещё что-то. Мне, главным образом, полагался халат. Форма могла понадобиться на тот случай, если я вдруг понадоблюсь для помощи где-нибудь в операционной, но это вряд ли, а так…

Всё стандартно.

Небольшая ординаторская, рассчитанная на нас троих с девочками, находилась в конце картотеки, туда я и направилась для того, чтобы переодеться. Зайдя за стеклянные двери, я познакомилась с моими будущими коллегами – девчонки оказались приветливыми и совсем не пафосными, как, например, та же самая Алина. Переодевшись, я вернулась в зал к Надежде Григорьевне.

– Вот это другое дело! – улыбнулась Степанова. – Наш человек. Ну, давай, Варя, сориентирую тебя по работе в административной части, а там и Дмитрий Романович подойдет – с ним уже переговоришь. Ах, вот и он! Твой непосредственный начальник, – сказала она, поворачиваясь на секунду в сторону и мило улыбаясь. Надежда указала рукой на подошедшего к нам мужчину. – Волков Дмитрий Романович.

Я посмотрела на врача, на моего будущего начальника, на сурового врача, о котором уже здесь легенды слагали, на этого самого Волкова.

И всё, всё… моё сердце, кажется, остановилось навсегда.

Мои глаза, наверное, так округлились от ошеломления, а взгляд и вовсе, должно быть, выдал меня, наполнившись восхищением. Боже мой…

Глава 2

Это тот самый Волков? Да? Правда?

Он был красив. Красив и мужественен.

Дмитрий Романович был выше среднего роста, в хорошей форме. Темноволосый, с правильными чертами лица и невероятными синими глазами. Легкая щетина, идеально выглаженные брюки, начищенные до блеска ботинки…

Белый халат был одет поверх туго застегнутой до галстука голубой рубашки. В его глазах, и вообще, во всем его образе четко прослеживался стальной характер и непоколебимый нрав.

– Как тебя зовут? – спросил он, чуть поджав губы и глядя на меня с раздраженной прохладой.

Всякая витающая вокруг меня романтическая дымка мгновенно рассеялась.

– Э… – протянула я.

– Потрясающе, – саркастично процедил Волков, складывая руки на груди. – Надежда Григорьевна, мне кажется, вы несколько поторопились с выбором.

Меня будто бы дубиной ахнули по голове. Я отчетливо ощутила, как внутри разливается гадкое чувство обиды, приправленное стыдом. Даже щеки начали гореть.

– Ну, что вы, Дмитрий Романович, – посмеялась женщина – видимо, уже давно нарастившая шкуру против язвительности Волкова. – Девушка просто растерялась… Перед таким мужчиной, как вы.

Я почувствовала, как краски на моем лице добавилось, и поспешила спасти свою репутацию.

– Врачом, вы хотели сказать, Надежда Григорьевна, – едко добавила я, глядя на Волкова. – Перед таким врачом растерялась.

Глаза Волкова сощурились. Мы сцепились пытливыми взглядами, и оба чуть сжали губы в напряжении.

– Вас что-то смущает в том, какой из меня мужчина?

– Я не знаю, какой вы из себя мужчина, – ответила я. – Но знаю, что вы хороший врач.

– Имя-то вспомнила? – грубо бросил он, сходу переходя на «ты».

– Варвара Андреевна, – выдержала я. – Соловьева.

– Ах, Соловьева, – сказал он. – Ну, что ж, поздравляю, Соловьева. Здесь у меня без долгих выканий к молодняку, так что быстрее привыкай к приземленной атмосфере. Запоминай сразу. Теперь ты у меня в отделении человек номер один по документам, и у тебя будет две руки: правая рука – Люба Мальцева, вторая – Оксана Фадеева. Обе прекрасно знают свои обязанности, и навыков быстрой и качественной работы у них побольше, чем у некоторых. А сейчас давай-ка дуй ко мне в кабинет, будем разбираться с твоим опытом работы и направлением фронта, с которого ты начнёшь.

Волков развернулся и направился в коридор к врачебным кабинетам. Я стояла, злясь и ненавидя все на свете. Степанова проследила взглядом за уходящим Волковым и посмотрела на меня с некоторым сочувствием.

– Варечка, ты очень хорошая девочка, – сказала она, слабо улыбаясь. – С ним, конечно, тяжело… Но он превосходный врач, а с помощницами ему очень-очень не везет… Он видный мужчина, холостой, состоятельный – они все ему прохода не дают, даже замужние, чего греха таить! А вот у тебя всё получится. Я вижу, какая ты честная, добрая и нежная девочка – ему такая в помощницы нужна. Заинтересованная в работе. В помощи…

Я слушала Надежду Григорьевну, и ощущала острое сочувствие – к ней, к Волкову, ко всем этим девочкам и женщинам, сходящим по нему с ума, будто бы он был какой-то рок-звездой… А ещё я понимала, что она права – мне-то этот Волков по барабану, я вообще теперь в жизни к мужикам, может быть, никогда не подойду, а вот работа мне нужна. Ещё как нужна. Тем более что такую работу, как мне предлагали, я была уверена, что смогу назвать любимой.

Я вздохнула.

– Спасибо, Надежда Григорьевна. – Я постаралась улыбнуться пободрее. –  Попробуем разобраться.

***

Считая до десяти и обратно, и дыша с особенной тщательностью, я шла к кабинету Волкова. Нервы были на пределе. Я постучала.

– Заходи, Соловьева.

И откуда он узнал, что это я?

В кабинете помимо Волкова, находилась его медсестра: совсем молодая девушка вызывающей наружности. У неё было короткое каре, модное по нынешним меркам, волосы её были светлыми, губы ярко-красными. Густые, невероятной длины ресницы грозились при каждом взмахе создать волну некоторого дуновения. Интересно, справки не разлетались по кабинету? Или Волков её как вентилятор здесь держал?

Когда я вошла девушка занималась тем, что медленно закрывала твердые папки со стопкой бумаг и перевязывала ленточки на них в миленькие бантики. Мои брови поползли вверх от всей этой картины, девушка же, отвлекаясь на меня, сразу бросила свое занятие и посмотрела на меня с такой злобой, что я даже испугалась.

– Таня, – процедила она, не здороваясь.

Волков выдохнул с такой усталостью при этом, что я поняла – находиться с ней в одном кабинете для него было однозначно попытке выживания в клетке плечом к плечу с диким медведем.

– Варя, – сказала я. – Доброе утро.

– Знакомься, Соловьева, это моя стажерка Татьяна, – сказал Волков, поднимаясь с места.