— Не хочу, я люблю тебя.

— Это дело привычки. Сама ведь отправляла меня на свидания, — Оксана слегка улыбнулась, аккуратно взяв Риту за руку. — Клялась бить тех, кто меня не покормит. Помнишь, одному реально врезала?

— Помню, — Власова чуть рассмеялась и, медленно выдохнув, прикрыла глаза. — А ты клялась убить ту, что приносит мне боль.

— И сделать тебе еще больнее?

— Мне больно сейчас, — по щекам медленно потекли слезы. Рита даже не пыталась сдержать или хотя бы стереть их.

— Я знаю, милая, мне тоже. Но мы ведь были в курсе, что так будет, правда? Мы не приготовились, но вот оно — пришло время, — Оксана судорожно сглотнула. В отличие от Маргариты свои слезы она все же стирала свободной рукой.

— Нет, пожалуйста, Окс. Это неправильно.

— Так должно быть, Марго, — Амелина медленно провела рукой по ее щеке, касаясь большим пальцем влажных дорожек. — Спасибо тебе за эти годы. Я была счастлива, я была любима, и сама научилась любить. Ты сделала невозможное. Люди вроде меня зачастую ничего ни к кому не чувствуют.

— Что? О чем ты?

— У меня нет судьбы, я… Я… Никогда у меня не было соулмейта, и никогда не будет. Эти нули со мной с рождения. Я ношу линзы, носила все это время, — Оксана отпустила руку Власовой, аккуратно убирая из глаз едва заметные детальки, что все это время корректировали цвет.

— У тебя потрясающие глаза. Почему ты мне не говорила?

— Сначала я боялась, а потом так привыкла прятать это… Мне было страшно, что ты уйдешь, что мы поссоримся, что я потеряю тебя, — Амелина резко дернула в руку в сторону, выкидывая линзы в ближайшее ведро.

— И сейчас ты сама хочешь отказаться от меня? От нашей любви?

— Ради тебя, глупая, чтобы ты была со своей судьбой, чтобы у тебя все было правильно, чтобы… Ты была по-настоящему счастлива.

— Я уже счастлива. С тобой, — Рита опустила руки на талию девушки, медленно притягивая ее к себе. — Не нужно «освобождать дорогу». Она ничего не сделала, чтобы я ее простила. Извинения — это мелочь, то, что может сделать каждый.

— Нет. Это неправильно, — Оксана осторожно отстранилась. — Это наш конец, милая. Я — не твоя судьба, не могу быть ею. Не становись Валей, не приноси боль, не ошибайся. Я буду любить тебя всегда, но мне предначертано быть одной. А тебе — быть с ней.

— Мы должны страдать только из-за предначертанности?

— Хватит, Марго. С вещами разберемся потом, — Амелина снова, в тысячный, но последний, раз провела кончиками пальцев по ее щеке, легко прикоснулась губами в почти невесомом поцелуе. — Пора хоронить наши отношения, пришло время.

— Я не смогу без тебя.

— Сможешь, милая. Тебе есть с кем забыть меня, — она снова легко поцеловала Риту. И еще раз. Последний. — Прощай.

— Оксана!

Амелина отстранилась, быстро посмотрела в родные и навсегда любимые глаза, разворачиваясь и делая шаг в сторону двери. Сердце замерло от боли, а мозг подсказывал, что все это неправильно.

Девушка рывком открыла дверь, уходя как можно дальше. Сейчас совсем не важно куда, нужно просто уйти. Оставить Риту позади, не дать себе ни шанса вернуться назад.

Глядя любимой вслед, Власова краем глаза заметила: таймер беспощадно мигает ярко-красным. Щемящая боль в груди, в области сердца, становилась все сильнее и сильнее. Пространство вокруг начало медленно сжиматься. Перед глазами раскрывалась темнота, постепенно поглощая саму Риту.

Антонова бесцельно перебирала пробирки в морге, переставляя их с одного места на другое, когда внезапная боль накрыла ее с головой. Кажется, ей первый раз в жизни стало так физически больно, но ощущения эти шли как будто извне.

Быстро поняв, что боль эта ей самой вовсе не принадлежит, Валя выбежала из морга, чуть не сбивая с ног проходящую мимо Амелину.

— Спешишь куда-то? Хотела попросить успокоительное и обезболивающее, разрываюсь вся, — бледная Оксана подняла заплаканные глаза на патологоанатома. Валентина явно была чем-то очень напугана.

— Да, я… Мне очень больно, но это не моя боль, это… Это Власова, она мой соулмейт, и это ее боль, я знаю, но понять не могу, где она.

В сознании Оксаны быстро все перевернулось с ног на голову. Быстро выдохнув, она прикрыла глаза, пытаясь понять: есть ли источник у ее боли. Что у нее болит? Голова? Ноги? Сердце?

Рита. У них обеих болит Маргарита, что сейчас еле стоит на ногах в тире и глотает воздух, словно рыба, выброшенная волной на влажный песок.

— Она в тире, черт, мы же убьем ее сейчас. Что ты сделала?

Оксана с выраженной злостью в глазах посмотрела на Валю, но не успела та даже приоткрыть рот, как Амелина поняла: соул Риты ничего не делала. Эту боль принес другой человек. Она сама.

— Господи, — девушка закрыла рот руками, растерянно глядя на патологоанатома. — Возьми аптечку, возьми что-то, пожалуйста.

Антонова быстро схватила небольшой ящичек из шкафа и вместе с Оксаной побежала в сторону тира, пытаясь отодвинуть на второй план обдумывание того, что только что услышала от Амелиной.

Когда девушки забежали в небольшой помещение, то заметили Риту, лежащую на полу. Таймер на ее руке уже погас, отображая лишь бесцветные нули. Даже постоянно мигающее двоеточие мертвенно замерло.

========== Соулмейт. ==========

— Господи, Рита! — Оксана испуганно метнулась из одной стороны в другую, растерянно глядя на Валю. — Что с ней?

— Не знаю, похоже на приступ, — Антонова опустилась на колени, бегло оценивания внешнее состояние Власовой и прикладывая пальцы к ее шее. — Пульс есть, слабый, нитевидный. Звони в скорую, Амелина, не тормози, пожалуйста.

— Да, конечно, я… Сейчас, я уже звоню.

Дрожащая рука не сразу обнаружила в кармане телефон, а пальцы онемели, упрямо не выполняя простейшие действия. Не совсем понятно, к счастью или к сожалению, но с вызовом врачей для Риты проблем не возникло. Еще бы: Оксана далеко не один раз за эти годы называла ее возраст, имя, неврологический статус и симптомы.

— Скоро приедут.

— Хорошо, — Антонова успела запыхаться, активно надавливая руками на грудную клетку Риты. — Возьми там в чемоданчике мешок дыхательный, будешь помогать.

В голове Амелиной метнулась искра радости, что искусственное дыхание будет не «изо рта в рот», как это бывает в романтических мелодрамах. Но она тут же мысленно ударила себя за это. Рита может и не очнуться, а она только и думает о своей ревности, боги, Оксана, какая же ты иногда глупенькая.

Все еще дрожащие руки неловко крутят мешок, но короткие рекомендации Вали быстро помогают понять, что к чему и, главное, куда.

— Я правильно держу?

— Да, ты молодец, теперь равномерно надавливай, не спеши, но и не тормози, — Антонова шумно выдохнула в бок, продолжая непрямой массаж сердца Риты. — Да, вот так, отлично.

— Ты ей ничего не сломаешь?

— Я скорее вывихну себе запястья, — Валя чуть усмехнулась и тряхнула головой, отбрасывая в сторону нависшие прядки светлых волос. — Может, появится трещина в ребрах, все лучше, чем умереть.

— Но сломанное ребро может проткнуть легкое…

— Слушай, я, конечно, патологоанатом, но лишние клиенты мне как раз не нужны, — Антонова снова выдохнула в бок, стараясь выровнять собственное дыхание. — Не убью я ее, не сейчас, по крайней мере.

— Да, в этот раз ты совсем не виновата…

Оксанины руки, кажется, наконец-то начали ее слушаться. Чуть боязливо, но уверенно надавливая на мешок, она внимательно следила за подрагивающим от резких движений телом Власовой.

— С ней же все будет в порядке?

— Не знаю, — честно ответила Валя, поглядывая на часы.

— Как… это? В смысле?

— Я понятия не имею, сколько она вот так пролежала, пульс был, но она уже не дышала, может, это все бессмысленно.

— Но ты же продолжаешь…

— Да, я надеюсь, что мы успели. Что у вас здесь произошло?

— Я решила, что нам нужно расстаться, потому что появилась ты, и… Мне это показалось лучшим решением.

— Потрясающе, теперь она может кинуть нас обеих, — Валя фыркнула, но скорее от усталости, чем от выраженной злобы.