Потом она сказала: «Я ищу, но не могу найти долгие отношения. Много лет…»

… и много стран. Много разноцветных вклеек в паспорте. Много. «Много» и «надолго» – это два похожих, но таких разных слова.

Она жила в Бруклине. В той его части, которая не мечтала стать Манхэттеном. С ее крыши открывался потрясающий вид. И сигаретный дым срывался с ее губ и уносился в сторону Гринпойнт. Это был дым со вкусом ее чувственных губ, с оттенком мимолетности и случайности. Дым тоже не знал, что такое надолго.

Не складывается. Он сидел на ступеньках библиотеки. Ночной библиотекарь. Потому что была ночь – час или два ночи. Или даже три, правда, это не имеет отношения к моей истории.

Сидел и крутил в руках сигарету. Если ты еще помнишь, какие они были, сигареты без фильтра. Слегка мятые, иногда настоящие курильщики скручивали один конец, чтобы не высыпался табак. Camel, I'm sure.

Мимо шел волшебник. Я сразу сдаю тебе всю ситуацию, для ясности. Потому что ночь, библиотекари и сигареты – это все не очень складывается, правда? Я уже говорил об этом?

Итак, старый волшебник и ночной библиотекарь встретились на широких темных гранитных ступенях. Как вежливые люди поговорили о погоде, о новых штаммах вирусов с недоступной для запоминания греческой нумерацией. Потом волшебник перешел к делу и спросил ночного библиотекаря, что бы тот сделал, поймав джина или золотую рыбку. Или встретив Санта Клауса на Рождество. Или даже попав на прием к мистеру Богу… Последнее, конечно, совсем уж невероятно, учитывая репутацию ночного библиотекаря.

Речь о желаниях, ты понимаешь. Ночной библиотекарь тоже читал все эти хорошие книжки. И, с полуслова поняв, к чему клонит старик, вдумчиво и с дельными комментариями перечислил.

Во-первых, ему нужна приличная сумма денег. Очень приличная. Не для себя, конечно. Обветшала кровля библиотеки, и не нужно объяснять, что будет с библиотекой, когда она (кровля, естественно) потечет.

Потом, ему нужна молодая, красивая и очень послушная девушка. Не для себя, разумеется. Старушка в гардеробе уже давно не справляется с тяжелыми шубами и манто посетителей. Ей трудно. Она ворчливая и вечно опаздывает. Девушка молодая и красивая придет ей на помощь. Это доброе дело, верно?

И третье, но не менее важное. У него есть некоторые проблемы со здоровьем. Врачи советуют бросить курить. Обещают, пугают. А ему совершенно не на кого оставить библиотеку. Поэтому здоровье должно быть в порядке. Надолго. Желательно насовсем. Потому что вы же понимаете. Опыт библиотекаря незаменим. Невосполнимый ресурс. Уникальный.

Старик-волшебник задумался. Потер свой высокий морщинистый лоб. Закрутил на палец кончик седой бороды. Ночной библиотекарь следил за этими действиями внимательно и доброжелательно. Ждал. Одно из невосполнимых и уникальных качеств ночного библиотекаря.

Волшебник наконец ответил. Что это все очень нужно и очень понятно. Никаких сомнений. Но есть сложность. Желание долго быть одно. Всего одно. И есть вторая сложность – остальные желания точно не сбудутся. Никогда. Ни при каких обстоятельствах. Так что, при всем уважении, придется сделать выбор. Как старая шутка в кофейне, ты помнишь. Что лучше: секс или кофе? И старик-волшебник ободряюще улыбнулся.

Ночной библиотекарь кивнул. Он любил хорошие шутки. Не припомню только, чтобы он сам шутил. Улыбнулся ночной библиотекарь рассудительному и важному волшебнику и отложил на ступеньку рядом с собой незажженную сигарету. Camel. Без фильтра. Потом вынул из внутреннего кармана своего вельветового пиджака нож и, привстав, очень быстро и очень сильно пырнул старика-волшебника в живот и грудь. Шесть раз. С хрустом и выдохом на каждом ударе. Сердце и печень он точно достал. Легкие – вероятно, два раза. Желудок – без сомнений. Сердце… А что сердце? Это было уже несущественно.

«Вот так бывает иногда. А иногда и не бывает проблемы выбора», – сказал или подумал ночной библиотекарь, вытирая окровавленный клинок, а потом и руку носовым платком волшебника. Больше в карманах старика ничего не было. Ни бумажника, ни волшебной палочки. Даже спичек не было. А ночной библиотекарь очень рассчитывал на спички. Но иногда не складывается, понимаешь?

Пес скучал. Скучал молча. Скучал всегда. Я видел его печальные глаза. Я знаю, ты скажешь, что у собак часто печальные глаза. Часто. И часто у них есть на это причины, но они молчат. Пес всегда смотрел в сторону Девятой стрит, откуда она приходила. Быстрым, танцующим шагом. Легкая. Доброе слово, смех, ласка. Что-то еще? Думаешь, нужно что-то еще?

Нам кажется, что можно не учитывать мнение того, кто молчит. Но это не всегда так. Вот, например, сегодня у меня в студии черные парни опять писали свой черный рэп. Про деньги, алкоголь, социальное неравенство… Ты знаешь, о чем я. Я молчу, я их почти не понимаю, они говорят быстро, теряя по дороге половину слов, звуков и грамматики. Я молчу. Но меня нельзя игнорировать. Я их вижу. Они видят меня. И все же, все же… Не так просто. Я рассказываю про пса, а не о себе. Понимаешь?

Я не знаю, почему она гуляла с его псом. Потому что любила собак? Потому что не любила его? Потому что любила гулять? Вот тебе три ответа на вопрос, который никто из нас не задавал.

Когда он останавливался и, наклоняясь к псу, говорил: «Go! Goooo!», – это звучало грубо, но мы сейчас не об этом. Просто запомни и пойдем дальше. Если хочешь глоток рома, у меня есть с собой фляжка. Нет? O'kеy. Тоже правильно.

Они познакомились в парке. В тот день (и в том парке) со своим псом он еще гулял сам. Ты догадываешься, что это был Томпкинс сквер, ведь именно здесь я пишу почти все свои чокнутые истории, и здесь есть три (целых три) площадки для собак. Или людей с собаками. Называй как тебе больше нравится.

Она спросила, можно ли погладить собаку. Ты знаешь, что большая часть знакомств в парках начинаются с этих слов? Собака – незаменимый спутник одинокого человека. Во всех отношениях. Он ответил ей, что это не собака – это пес, угрюмый злобный кобель, который может укусить. Ему нравилось так думать про своего пса. Но она не испугалась и погладила. А пес… Он, честно говоря, и не знал, что он угрюмый и что может укусить…

Потом, когда они прощались через час, она спросила, когда он будет гулять со своей замечательной собакой в следующий раз. Со своим псом, конечно. Поправила она сама себя. И в следующий раз они снова встретились. Так предсказуемо, правда?

Пес, лохматый и не слишком воспитанный, имени которого я не помню, радовался этим встречам больше своего хозяина. Я с ним согласен. Бегать и играть в мяч, кидаться за палкой, ловить сэндвичи на лету гораздо интереснее, чем сидеть у скамейки на поводке или медленно обходить по кругу одни и те же деревья.

Ты знаешь, чем все закончилось. Она гуляла в парке с его псом. Прошла пара месяцев. Может быть, полгода. Это неважно. Все закончилось плохо. Она просто констатировала: «Ты не звонишь и не пишешь мне, значит, тебе неважно, где я и что со мной». И она снимала с крючка у двери поводок и уходила в парк. Без него. Вдвоем с его псом. И я бы не сказал, что это был плохой вариант. Но все закончилось плохо, когда она уехала из города. Навсегда. Все оставшуюся жизнь пес смотрел в сторону Девятой стрит. Пес скучал.