Все эти цивилизации связаны друг с другом преемственностью, но, в то же время, между ними существуют и существенные различия.

Отталкиваясь от слова «отдельная», мы неизбежно придем к выводу о том, что президент РФ подразумевал в первую очередь московскую фазу Российского цивилизационного процесса.

Жак ле Гофф писал: «В истории цивилизаций, как и в человеческой жизни, детство имеет решающее значение2». Если это так, то Киевская Русь – это эмбрион или младенец. Детство России – это Московская Русь, в которой сформировались основные параметры цивилизации, актуальные по сей день.

В сравнении со всеми остальными периодами российского цивилизационного процесса, Московский имеет менее всего точек соприкосновения с Европой. В этом смысле Московская цивилизация гораздо больше их всех заслуживает путинского эпитета «отдельная».

Фундаментальное расхождение с Западом можно очень грубо и условно сформулировать следующим образом: пока в Европе шла рецепция римского права и других элементов античного наследия, на Руси осуществилась рецепция монгольского деспотизма3. При этом первое обстоятельство (отсутствие правового влияния античности), с моей точки зрения, является гораздо более важным, чем второе (влияние деспотизма). В условиях самостоятельной правовой жизни социум неизбежно вырабатывает ту или иную конфигурацию смягчения деспотизма.

В русском же социуме до наших дней не выработался тот единственно возможный вариант защиты от деспотизма, который связан с правом как основой «общественного договора» между обществом и властью.

Конечно, нельзя сказать, что в Киевской Руси предпосылки деспотизма полностью отсутствуют. Обычно их усматривают в деятельности Владимирского князя Андрея Боголюбского. Но их можно проследить и еще раньше. В самом крещении Руси в зачаточном виде содержится предзнаменование некоторых тенденций деспотического будущего. Согласно летописи, осуществлено оно было «огнем и мечом», в то время как в большинстве стран, принявших христианство (за исключением насаждения его извне), оно распространялось более или менее добровольно.

В то же время история Киевской Руси изобилует противоположными примерами «уравновешивания» княжеской власти, а также ее откровенной слабости перед лицом других институтов и социальных групп.

Монгольская система с ее назначением великих князей из ставки хана покончила с этим «плюрализмом», силой навязав русскому социуму единый центр власти, который, в конечном счете, обосновался в Москве, и именно монголам этот город обязан нынешним статусом столицы.

В то же время следует помнить, что этот деспотизм формировался не сам по себе, а в синтезе с византийским православием, точнее, с той его версией, которая насаждалась догматическими фанатиками, оказавшимися «святее патриарха Константинопольского». Именно они в итоге пресекли сравнительную толерантность Киевской Руси и «застолбили» здесь более радикальную версию православия, чем у себя на родине.

Синтез жесткой ортодоксии с жестокой властью восточного типа устранил из Московской цивилизации все те элементы, которые в Киевской Руси напоминали о Европе, и заложил фундамент Московского самодержавия.

Крайне расплывчатый европейский вектор Киевской цивилизации во времена Московской сменился на антизападный, поскольку в этот период резко усилилась конфронтация православия с католицизмом. При этом внешняя политика монголов еще и не позволяла подчиненным им князьям заключать стратегические союзы с европейскими правителями.

Под воздействием этих факторов Московская цивилизация переходит от просто самоизоляции, которая намечалась в Киевской по языковым причинам, к открытой религиозной и политической конфронтации с католическим Западом.

Набор признаков Московской цивилизации, выделенный жирным шрифтом, разумеется, неполон и будет дополнен в дальнейшем изложении. Но даже в этом усеченном виде он удовлетворяет вышеприведенному определению понятия «цивилизации». Теперь перейдем к более подробному обзору с целью разобраться, что от Московская цивилизации осталось в прошлом, а что продолжает жить до сих пор.

Один из алгоритмов Российского цивилизационного процесса заключается именно в движении от изоляции к замкнутости, которая потом опять сменяется открытостью. Первоначальный импульс этому алгоритму дала деятельность князя Владимира. Крестив Русь, он вырвал ее из рамок языческой самоизоляции и ввел в христианский мир, что дало мощный импульс развитию страны.

Московская Русь, пришедшая на смену Киевской, пошла по пути самоизоляции, которую снова нарушила Петербургская Россия. Затем наступила советская изоляция с ее «железным занавесом», сменившаяся открытостью 90-х годов прошлого века. Со второй половины «нулевых» нынешнего началась новая фаза самоизоляции.

От этого «маятника» нельзя отмахнуться, как от чего-то несущественного. Он явно представляет собой устойчивую закономерность, которую, видимо, следует считать одним из ключевых алгоритмов Российского цивилизационного процесса.

Московскую Русь отличало от Киевской то, что последняя была цивилизационно ближе к современным ей европейским странам и имела определенный потенциал движения по европейскому пути. При этом надо отдавать себе отчет и в том, что в те времена сам европейский путь еще не сформировался.

Две разные «колеи», по которым впоследствии пойдут Европа и Русь, на тот момент были крайне размытыми, но все же при этом в чем-то пересекались и переплетались друг с другом. Область этого пересечения можно очертить даже территориально. Благодаря общему славянскому происхождению и отчасти также славянскому алфавиту, изобретенному Кириллом и Мефодием, ее можно вслед за Виктором Живовым условно обозначить как Slavia Christiana4.

С цивилизационной точки зрения, эта «славия» была скорее европейской, чем азиатской.

Так же, как и Европа, Киевская Русь являлась полицентричным образованием, то есть в ней отсутствовал единый всеподавляющий центр, власть была распределена между князьями разных степеней родства, церковью, народным вече и т. д.

В «Повести временных лет» есть свидетельство и об определенно европейском представлении о праве как важнейшем условии существования общества: «поищемъсобѣкнѧзѧ. иже бъıволодѣлъ нами и судилъ по праву»5. Этот завет наших предков, касающийся «суда по праву», не выполнен в нашей стране до сих пор.

Естественным условием существования Slavia Christiana было отсутствие враждебности к Западу, то есть к католической вере. Данная толерантность продолжалась по инерции даже после официального церковного раскола 1054 года.

Однако напряженность постепенно нарастала. В полном соответствии с теорией Арнольда Тойнби6, цивилизация на восточной окраине Европы родилась как «ответ» на вызов ее западной части. Но «ответ» всегда сохраняет зависимость от «вызова». Противопоставление себя Западу на Руси постоянно сменяется стремлением ему подражать.

Феномен «отторжения-притяжения» Запада, таким образом, является одним из базовых «генетических кодов»российской цивилизации. Поэтому даже само ее изучение невозможно без сопоставления с западной – в большей мере, чем скакой-нибудь другой.

Тенденция культурной самоизоляции Руси от Запада уже наметилась в киевские времена в связи с тем, что архаический славянский язык православной церкви (изначально – македонский диалект болгарского языка) не мог служить средством коммуникации с европейскими элитами, а значит, и обмена с ними ценностями и идеями.