Я помню, лю́тень
[7] был тогда,
Морозы сильно лютовали.
Лежала на ветвях кухта,
И реки в год тот крепко встали.
Мы шли в полюдье по́дать брать,
Не рать, а малая дружина.
Обоз решил к ночлегу встать,
В пути ночёвка не кручина!
Дорога торная – дойдём
За завтра нам до нужной ве́си.
А дело справив, отдохнём,
И стол, и баня. Честь по чести!
На во́роп
[8] выпал жребий мой
Стоять, полночи охраняя.
И слышу – стон. И волчий вой.
Что за оказия такая?!
И небо чистое. Луна.
А стонет, словно вьюга в поле.
В ладони меч, и вот – Она!
Я стиснул че́рен
[9] аж до боли!
Девица, бледна и стройна,
Коса – схвати, руки не хватит,
Блестит змеёй, как смоль, черна,
А взгляд – как стужею огладит!
И подле – вижу ей же ей,
Как свора псов кружится стая.
Молитву я шепчу скорей,
Огнём и Громом заклиная:
«Кто ты ни есть, ступай же прочь!
Пусть облик твой тотчас же сгинет!» —
«Тебе меня не превозмочь,
Я Мара-Смерть» —
«Прости, Богиня!
Молю, друзей моих не тронь,
Не забирай. Коль жертвы ищешь,
Меня бери, взгляни, вот он!»
Она в ответ смеётся: «Тише!
Не для того сюда иду.
Не нужно знать мои дороги.
Ты мне по нраву. Подожду,
Пройдёт до нашей встречи много!
Губить зазря тебя мне жаль.
Ты молод, отрок, поживи же,
Познай и радость, и печаль,
Путь долог твой. Вот так я вижу».
Смотрю – исчезла, словно сон,
А там меня к костру позвали.
Но вот ни разу уязвлён
С тех пор я не был ни стрелой, ни сталью!
