– Я должен знать, почему шизофреник Архипов охотится за тобой, словно за золотой антилопой, и пытается доказать, что в твоих венах течет что-то сверхъестественное, – прервал ход ее мыслей Вадим. – Он заставил полбольницы поверить в то, что у него есть колба с твоей кровью, которая вовсе не кровь.

– А воск… – усмехнулась девушка.

– Так вы оба ненормальные? – он чуть не захлебнулся сигаретным дымом.

– Я сама толком не понимаю, что произошло в тот момент, когда совершила самоубийство. Последнее, что я помню – шепот моей погибшей подруги, а затем – растекшийся воск.

Опрокинув голову на спинку дивана, Вадим издал досадный вопль. Оставаясь в таком положении, он прищурил глаза и, зевая, произнес:

– Все это бред.

Будто рассчитывая услышать нечто совершенно противное его вердикту, Лиза удивленно вытаращила глаза. Нервический тик пробежался по ее телу, пока она недоуменно созерцала его привычную ухмылку.

– Не понимаю, зачем я с тобой связалась, – проворчала она. И вдруг внезапная идея окрылила ее мысли. Она демонстративно продефилировала мимо него. – Ведь я не обязана тебе ничего доказывать, – донесся ее голос из кухни.

– Обязана! – крикнул он, поудобнее растянувшись на диване. – Если всерьез рассчитываешь на мою помощь, обязана.

Она вернулась, пряча что-то за спиной. Взгляд ее нервно скользил по квартире, в то время как Вадим с интересом наблюдал за происходящим. Он даже принял более дисциплинированную позу, готовый немедленно среагировать в случае, если она решит выкинуть очередное безрассудство.

– Что дальше? – спросил он без малейшего колебания в голосе.

В ее руке блеснуло острие ножа. В следующий миг она скользнула лезвием по внутренней части своей ладони, а затем с удовлетворенным видом мазохиста швырнула свое орудие в сторону. Вадим проводил рухнувший недалеко от стеклянного бара нож скучающим взглядом.

– Ты меня испачкаешь! – закричал мужчина, когда Лиза сунула ему под нос окровавленную руку. Она прислонила палец к его губам, вынуждая его замолчать.

– Видишь это? – спросила она, когда струившаяся из пореза кровь внезапно стала менять цвет, постепенно становясь прозрачно-белой.

– Кажется, вижу, – прошептал Вадим, завороженный зрелищем.

Еще через секунду на ладони Лизы не осталось ничего, кроме засыхающего воска. Победоносно глядя на него, она выпрямилась и отошла в сторону.

– Что, и зеленка не понадобится? – косясь на запёкшийся воск, спросил он.

– Нет, – произнесла девушка, – скоро рана затянется сама собой. Возможно, останется небольшой шрам.

Вадим встал с дивана и несколько раз бесцельно прошелся по комнате. Он пнул ногой валявшийся нож и извлек из бара наполовину пустую бутылку Мартеля.

– Мне определенно нужно расслабиться, – пояснил он.

– Да, я понимаю, – рассеяно отозвалась она, наблюдая за его движениями. Пару минут спустя журнальный столик возле нее наполнился разнообразной закуской в виде ломтиков ветчины, лимона, плиток шоколада и нескольких сортов фруктов на случай, если кто-то быстро захмелеет.

– Может быть, ты еще на луну воешь? – хихикнул Вадим, разливая по рюмкам коньяк.

– Меня уже ничто не удивит, – не поняв шутки, призналась девушка. Она взяла из его рук рюмку и тут же выпила залпом все ее содержимое.

– Хоть бы тоста дождалась, – буркнул Вадим, протягивая ей шоколад. Она махнула рукой. Для согрева и поднятия духа закуска была лишней.

– Ты теперь тоже захочешь упечь меня в лабораторию? – горько усмехнулась она.

Вадим отрицательно покачал головой. Не теряя времени, он наливал по второму кругу.

– Мне просто лень этим заниматься. Но я так ненавижу Архипова, что с удовольствием отниму у него его игрушку.

– Вообще-то я не игрушка! – возмутилась Лиза. Дрожь стала отступать. Искоса посматривая на мужчину, она опустилась на диван.

– Давай не будем ссориться, – предложил Вадим. – Отложим наши споры на завтра, когда я проснусь, отдохнувший и бодрый, – он повернулся к ней, хитро подмигивая.

– Даже не думай! – завопила Лиза, вскочив с дивана. Одергивая свой неказистый наряд, она отбежала на безопасное расстояние.

– Ты серьезно думаешь, что я буду к тебе приставать? Его брезгливо-пренебрежительный тон заставил ее покраснеть до кончиков пальцев. Она отвернулась, чтобы скрыть конфуз, отразившийся на лице. Никогда ей еще не приходилось бывать в такой дурацкой ситуации, так позорно выдав свои мысли.

– Это нервы, – объяснила она в надежде реабилитироваться. – Знаешь, в этой одежде я чувствую себя весьма противно.

– Я бы мог предложить тебе что-то из своего гардероба, но, боюсь, у нас с тобой слегка разные размеры. Конечно, можно рассмотреть избитый вариант с футболкой, если твоя фантазия опять не заставит тебя краснеть.

Сбросив несвежий больничный балахон, Лиза почувствовала себя гораздо счастливее. Мужская рубашка едва прикрывала ее бедра и приятно щекотала кожу тонкой, хорошо пошитой тканью, от которой слегка веяло ароматом дорогого одеколона. Она почувствовала действие алкоголя, ударившего в мозг праздными мыслями, увлекающими далеко за пределы чужой квартиры.

– А тебе идет эта чертовски дорогая распашонка, – донесся до нее голос Вадима, глядевшего сквозь щель в прикрытой двери.

– Мне не пришло в голову запереться. Спасибо. Теперь я знаю, что на твою совесть не стоит особенно полагаться.

Она выкинула свой старый наряд в мусорную корзину, прощаясь с прошлым и приветствуя неопределенное будущее. Между тем страх завтрашнего дня, который мог постучаться в двери кулаком полицейского, не покидал ни на минуту. Хозяину ее временного убежища нельзя было доверять. Он мог выдать ее в любой момент или выкинуть что-то из ряда вон.

– Если бы не этот воск, Архипов не начал бы свою охоту, не говоря уже о бедной девушке, которая сейчас могла бы дышать и ходить по земле, не окажись она жертвой моих обстоятельств, – вздохнула она, стоя за спиной у Вадима. Он курил в открытое окно, устремив взгляд поверх ночного города.

– Что вышло, то вышло, – пожал плечами он. – Тебе остается лишь пожинать плоды случившегося и стараться выпутаться из этой истории, как можно безболезненнее для себя.

– Ты всегда так рассуждаешь? – спросила Лиза. Что ж, столь практичная логика лишь подчеркивала его нахальную сущность. И все же, ей нужно было услышать от него нечто большее: узнать его поближе и понять, о чем он думает на самом деле, когда говорит и действует.

– Стараюсь, – процедил он.

Низко опустив голову, Марк сидел в глубине сквера, прилегающего к студии танцев. Колючие лучи утреннего солнца облизывали его непокорные светлые пряди, беспорядочно спадающие на лицо. Он курил, чего никогда раньше не делал, потому что с самого детства привык беречь здоровье и свою незаурядную внешность. Вредные привычки были для него исключительной мерой, к которой он прибегал крайне редко, например тем утром, когда к нему пришли из полиции и спросили, не укрывает ли он сбежавшую преступницу. Новость о том, что безрассудство Лизы довело ее до уголовного преступления, нисколько его не удивила. Он сказал полицейским, что не имеет никакого отношения к ее побегу, поскольку они расстались, позволив себе утаить причину их расставания.

Так он сидел долго, не в силах заставить себя войти в студию и начать ежедневную репетицию. Меньше всего на свете ему хотелось вслушиваться в ритмы громкой музыки и выделывать акробатические упражнения. Он с радостью бы избавился от поселившегося в нем гнетущего чувства вины и досады, но не знал, как это сделать.

– Догадываюсь, о чем вы сейчас думаете. – Не скрывая удивления, Марк посмотрел на обратившегося к нему мужчину.

– Что Вы здесь делаете?

Внезапно оказавшийся возле студии Максим Архипов вывел парня из депрессивной задумчивости.

– Вы пришли поговорить со мной о Лизе? – не дождавшись ответа, спросил парень дрогнувшим голосом. Скривив кислую физиономию, Максим медленно кивнул.