Трансфер - это центральное событие в жизни всякого азюлянта. После трех-четырех месяцев пребывания в лагере, счастливчика направляют в более приспособленное для жизни место, где ему предстоит провести свои два-три года жизни в Германии. Там уже никто не кормит а выдают около пятисот марок на жизнь в месяц. А такие деньги для выходца из Бангладеш или Союза, по сравнению с лагерными восмьюдесятими - уже целое состояние. Там же на этом трансфере и разрешают работать, то есть азюлянт имеет, наконец, возможность получить все то, ради чего он в Германию едет. Мы все живем в лагере ожиданием трансфера, где можно получить более человеческие условия, где можно чувствовать себя не заключенным азюлянтского лагеря, а хоть получеловеком, потому что человеком все равно не дадут. Для меня трансфер, как и для других - способ вырваться из болота тоски. Филипп ходил довольный, он здесь уже давно. На дворе - поздний февраль, уже пора после четырех месяцев сидения и на новую квартиру. За все это время он работал у своего подрядчика недели три, не больше, и много не заработал, потому ему и не терпелось скорее нормально подработать. Леня был совершенно ошарашен. Он все думал, что пойдет на трансфер не раньше Бори или Юры, а то и вместе с ними. Мы с Катей, Юра и, даже, Боря имели сильно удрученный вид. И не только потому, что наши, какие-никакие друзья, к которым мы уже привыкли, уезжали, а и потому, что мы чувствовали себя обойденными. Филипп ехал в Виесбаден - столицу нашей земли, а Леню отправили в сельский район далеко за Фульду, километрах в ста двадцати отсюда. Оба должны уезжать через два дня, и мы начали серьезно готовиться к проводам.
Самой стойкой традицией азюля всегда остаются проводы собрата на трансфер. По этому поводу веселились на полную катушку не только закоренелые выпивохи, типа нас, но и те, кто обычно вел в лагере трезвый образ жизни. Угощали знакомых и незнакомых. Филипп и Леня не собирались отставать от других. У первого деньги водились, а вот для второго они всегда оставались проблемой. Добрый немец, вручивший подарок на Рождество, приезжал еще раз, привозил еду, выдавал и наличными. А Леню пообещал взять к себе в ресторан, но не понятно в качестве кого, ибо представить моего коллегу хоть на какой-то серьезной работе никто не мог. Теперь Лене ничего не оставалось, как позвонить ему опять и сообщить приятную новость, а вместе с ней и не менее приятное известие: нужно пару сотен марок. Я составил соответствующий текст, с соблюдением всех правил приличия, но и наших интересов не ущемляя. Леня выговорил с трудом записанные слова по телефону, но даже такое для него уже подвиг. Мужик приехал, деньги привез.
Вечером следующего дня стол уставили на полученные деньги. Я взял покупку и сервировку на себя, и, оставив Лене на кока-колу и сигареты, вполне прилично потратил дядькин подарочек. Дядьку самого мы все дружно считали дураком, но так как деньги давал он, то пару раз пили за его здоровье и желали, чтобы он не умнел.
Званы на ужин были все наши, в том числе Мая. Осетинскую компанию по общему мнению позвать и можно было бы, но водки мало. Вечер прошел, как и положено удачно. Все, кому надо было - напились.
Под конец, как все уже разошлись, пьяный Леня пристал ко мне.
- Дай мне будильник, а то я завтра не проснусь.
- Леня, - увещевал я его, - час ночи, ты пьяный, завтра ты никакого будильника не услышишь...
Он подумал, кивнул головой и отстал. Я разделся, лег спать и уже первые дремы посетили меня, как раздался стук в дверь. Стучали кулаком. Я чертыхнулся, но вылез из кровати и открыл. Там стоял Леня.
- Слушай, - заплетая язык за зубы, пробухтел он, находясь в полувменяемом состоянии. - Я забыл у тебя будильник попросить...
- Леня, ты, что - дурак?!! Я же тебе говорил, что ты не проснешься. Я тебя разбужу.
- Да, ну ладно, - промямлил он и убрался.
Он ушел, я опять прилег, попытался задремать, но минут через десять в коридоре затопали и в дверь опять забарабанили. Я плюнул, встал, открыл дверь, сказал нехорошее. Там стоял Леня, а неподалеку Боря и Юра. Все хорошенько облиты пивом: видать бегали сейчас и обливались, как дети.
- Ты извини, я лучше возьму будильник.
Я дал ему этот будильник и хлопнул дверью. "Иди ты с ним куда..." подумал я про себя и, уже в третий раз лег. Но сон теперь не шел. Даже повороты с бока на бок не помогали. Прошло еще полчаса и в коридоре опять послышались знакомые шаги, а потом и стук в дверь. Я открыл. У двери стоял, естественно, Леня. Я ему сказал много нехорошего. Долго говорил. Потом спросил, чего он хочет.
- Я хочу будильник у тебя взять, - улыбаясь, но совершенно серьезно заявил он.
Я опять долго и плохо говорил. При этом вспоминал и его и его родственников, говорил все это совсем не в шутку: какие могут быть шутки в третьем часу ночи? Наконец устав, сказал ему, что будильник уже отдал ему полчаса назад. Неподдельно удивленная физиономия, появившаяся у Лени убедила меня, что в своей просьбе он был полностью искренен. Я закрыл дверь.
Через пятнадцать минут в дверь стучали. Силы мои уже были на исходе, и потому я его просто послал не поднимаясь с постели.
- Нет, Паша! Беда! Беда! - кричал он испуганным голосом.
- Значит иди туда подальше с бедой вместе.
- Нет, вставай, с Юрой беда!
- Значит иди туда вместе с бедой и Юрой.
Но он не шел и колотил в дверь. Ладно, я оделся и вышел.
- Ну?
- Юра дежурному немцу то ли по морде дал, то ли что. Я не знаю...
- Так что ты хочешь, чтобы я пошел добавил?
- Надо его спасать! Идем к немцу!
Мы пошли для начала в 33-ий. Юра лежал в пьяном беспамятстве и от него ничего нельзя было добиться. Боря сказал, что тот пришел, прыгнул на постель и заснул. А потом пришел дежурный и сказал Боре, что Юра что-то сделал, долго жестикулировал, но Боря ничего не понял. Немец в итоге плюнул, забрал Юрин документ и ушел.
- Теперь Крабчикова выгонят! - кричал Леня. - Я пойду с немцем говорить!
- Сиди уже! У тебя завтра трансфер, тебе надо морально готовиться!
- Он уже приготовился, - влез с комментарием Боря.
- Ну и что? - упирался, как баран Леня. - Я лучше на трансфер не пойду, но Крабчикова спасу!
