- Молодец, - невозмутимый Филипп намек не поянял.

Надо было идти ва-банк!

- Мы тебе бы тоже могли искать, - раскрыл карты Леня.

- Ты банку пива от меня хочешь, что ли? - Филипп простодушно ему улыбнулся. - Ну так возьми. И так уже кучу настреляли. Что с вами сделаешь...

Мы от предложения не отказались. Филипп тоже взял банку, все к ней приложились.

- Хорошо, - Юра уже покраснел от двух порций. - Ладно, Филипп, спасибо, мы пошли клиентов искать, если будут, мы и к тебе пошлем.

Вышли в корридор, навстречу показалась громада туши Заира. Ему и выпало счастье быть нами замученным, как первому клиенту.

- О-о, Заир! Заир, хочешь биер? - срифмовал Леня.

Заир, похожий на глупого, но добродушного быка, покачал головой и заявил на смеси языков, что не понимает. Мы принялись ему втолковывать и он скоро понял слово "биер".

- Биер гут! Гут биер! - взревел он. Мы, решив, что клиент есть, потащили добряка к Боре.

- Вот, Боря, Заир пива хочет! - радостно выпалили все вместе.

- Ну гут, гут, Заир, - Боря, суетясь, достал банку и протянул ему. Айн марк, - произнес он, показав один палец, а мы согласно закивали головами.

- Ноу, - Заир потух. Он, конечно, ничего из наших объяснений не понял и решил, что его хотят угостить.

- Ноу марк, - он развел руками.

Это был для нас большой облом.

- Ладно, Боря, дай ты ему так, - начал уговаривать Юра.

Боря упирался, но Юра сказал, что за его счет, и Заир ушел, победно держа в руках банку.

Наша рекламная компания двинулась дальше. Афганцы заявили, что не пьют, и разговор с ними получился самый простой, потому что они понимали по-русски. Югославы с нами объяснились еле-еле, но результат был тот же. Огромнй рой бангладешцев засуетился, когда наша агитбригада подошла к ним. Немецкий они не знают вообще, но по их заявлению с английским у них в порядке. В переговоры вступил я, но уже через минуту понял, что тот английский, который они знают в Бангладеш, во всем другом мире не известен. Полностью выведенный из себя, взял банку пива, бывшую у нас товарным образцом и, ткнув кому-то у самого носа, сказал:

- Биер! Гут?

- Гут! Гут! - дружно зажужжали они.

Достав из другого кармана марку для наглядности, показал им и сказал для пущей убедительности:

- Айн марк!

Они наконец поняли, зажужжали с другой интонацией и опечаленно покачали головами. Мы плюнули.

Пошли опять к Филиппу, слегка удрученные. Все были огорчены тем, что явные прибыли, уже плывшие в руки, проплыли мимо, а я просто злой на бангладешцев.

- Дай, Филипп, четыре банки, - я протянул ему деньги.

- А чего вы? - спросил он, удивленный нашим видом.

Ему пояснили, что все разозлены неудачей, и я по этому поводу всех угощаю, и его тоже.

- Ладно, потом когда-нибудь, - денег он не взял, а достал четыре баночки, которые мы и распили, после чего все заметно повеселели.

- А черт с ними с банками, - в Юре уже притух огонек возбуждения идеей обогатиться. - Я Бороде куплю пива и отдам.

Посидели, толкнули по паре историй о своих и чужих похождениях, в основном придуманных по ходу дела. Потом Юра завел привычную песню о том, что Боря - дурак, и я ретировался.

Следующим утром, совершенно неожиданноо для нас с Катей, привыкших уже к лагерному расписанию и встававших под двенадцть, в девять утра забарабанили в дверь. Я крикнул кое-что нелестное по-русски, так как был убежден, что это какой-то идиот ошибся дверью. Но все же встал открывать. Вопреки ожиданиям, на пороге вырисовался перепуганный Юра, который сообщил, что его зовут в бюро лагеря, а меня он просит перевести. Я чертыхнулся, но пошел. Вид у меня оказался паршивый, заспанный и в глазах сверкали молнии.

В бюро нас уже ждали полицейские из тех, что имели с нами деловую беседу пару дней назад. Кристина стояла рядом с ними и вместо приветствия выдавила чтото насчет "Ага, попались!" Я огрызнулся, что попались они, то есть Юра с Леней, а если она будет говорить всякое такое мне, то я преспокойно отправлюсь спать и переводить не буду, а они пусть сами с ними договариваются.

Юра трясся, да и Лене явно не по себе. Они были уверены, что на них сейчас наденут наручники и повезут в тюрьму. Но разговор пошел в другую сторону. Полицейские, увидев, что мы все сонные, пару раз извинились за беспокойство. Потом, объяснив, что нужно составить протокол, поинтересовались, когда нам удобно приехать в участок. Я не был слишком суров в виду всех извинений, принесенных ими и назначил время нашего прибытия в полицейский участок. Полицейские, поблагодарив, удалились. Теперь настала очередь Кристины. Она заявила, что машина стоит на стоянке лагеря, а это запрещено. Потом спросила, не сумашедший ли Юра, что взял такую машину. На это мой коллега подтвердил, что он и вправду сумасшедший, но это его сугубо личное дело, как и то, брать машину или нет. Кристина щелкнула зубами и злобно повторила, что машину нужно убрать.

Настроение у меня не улучшилось, скорее наоборот. Утро испортили, подняв в такую рань. Чтобы не мешать Кате, пошел в тридцать третий.

- Что будем делать с тачкой, - по деловому, но с оттенком неуверенности спросил Юра.

- Не знаю, что ты будешь с ней делать, - Леня скривил ему рожу. Тебе, дураку говорили, чтоб не брал, а ты взял, теперь расхлебывай.

- А ты на ней не катался? - злобствовал "генерал", всего несколько минут назад почти замочивший штаны в бюро.

- Катался, и ты катался, что я могу поделать...

- Нужно ее убрать, - теперь Юра пел уже более конструктивынм голосом.

- Куда? В лес или в пруду утопить?

Это проблема. Мы ее еще часик попытались порешать. Каждый из нас посчитал своим долгом предложить Юре штук пять разных вариантов, все это было лишь для прикола, по делу никто высказываться не пожелал, а Юра страшно злился и всех называл идиотами. Потом подошло время и все разошлись обедать.

Море неудовольствия, которое обуревало мою душу в связи с утренним недосыпанием, хоть частично компенсировалось обедом. Все дело в том, что в нашем лагере еду не готовили, а лишь разогревали привозимую откуда-то. Существовал строгий график подачи не всегда хорошо разогретого обеда. В каждый день недели выдавали строго определенный паек, не такой, как в другие дни, и таким образом мы могли разнообразить желудок семью разными блюдами в неделю. Но, если быть точными, то получали разное основное блюдо, а гарнир всегда один и тот же - рис.