– Где сейчас эта девочка?

– Не знаю. Наверное, убежала. Куда она там бежала, кто ее знает. Главное же, что она жива и здорова, правда же?

Полицейский не ответил папе и продолжил его опрашивать.

– Какая у вас была скорость?

– Ну, не знаю… Может, где-то около шестидесяти? – это прозвучало больше как вопрос, а не ответ, угадает ли папа, какая должна быть скорость на этом участке дороги, или нет.

– Шестьдесят? Вы уверены?

– Ну, может быть, шестьдесят пять или семьдесят.

– Так шестьдесят или семьдесят? Вы уж определитесь в показаниях.

– Скорее всего, семьдесят.

Первый полицейский закончил расставлять оранжевые конусы и присоединился к разговору папы и полицейского, что составлял протокол.

– Федоров? – полицейский, что составлял протокол, обратился ко второму полицейскому.

– Да? – откликнулся первый полицейский.

– Сходи посмотри, какой там стоит знак ограничения скорости.

– Есть.

Полицейский Федоров пошел вдоль проезжей части в противоположную сторону по направлению движения машин.

– Вадим Геннадьевич, вы сегодня употребляли спиртные напитки?

Папа повернулся ко мне и сделал вид, что не услышал вопрос полицейского.

– Сынок, как твоя грудь?

– Болит, но уже не так сильно.

– Я дал ему обезболивающее, – вмешался мужчина, что осматривал меня.

– Хорошо, это очень хорошо. Сынок, мы скоро поедем домой, только не беспокойся.

– Вадим Геннадьевич, вы не ответили на поставленный мной вопрос. – полицейский прикоснулся к плечу папы.

– Какой вопрос? Я думал, мы уже закончили, и я уже все вам рассказал.

– Вы сегодня употребляли спиртные напитки? – повторил полицейский свой вопрос.

– Нет.

– Хорошо, но нам все равно нужно провести тест на алкоголь. Это быстро. Вам нужно дыхнуть в трубку алкотестера.

– Вы понимаете, что у меня сейчас сын при смерти, а вы говорите мне про какие-то там трубки! Я не буду никуда дышать, и наш разговор закончен. Извините, мне надо к сыну.

Было видно, как полицейский начинает выходить из себя, у него даже вена на лбу вздулась. Он хотел что-то сказать, но тут мужчина, что осматривал меня, сказал, что он закончил осматривать меня и что ему нужно осмотреть папу. Он добавил, что нам срочно надо ехать в больницу и что он пришлет анализы на алкоголь. Полицейский посмотрел на папу, потом на меня.

– Хорошо, езжайте.

Папа залез в машину скорой помощи и сел рядом со мной, двери закрылись. Зазвучала сирена, и машина тронулась с места.

– Сынок, все будет хорошо, мы скоро поедем домой.

– Я хочу домой, к маме.

– Потерпи немного, я сейчас позвоню маме, и она приедет в больницу.

Папа начал шарить по своим карманам в поисках телефона, но его нигде не было.

– Черт побери, да где же он?

– Что такое, пап?

– Все хорошо, просто не могу найти свой телефон. Наверное, я выронил его в машине.

– Как теперь мы позвоним маме?

– Пока не знаю, но я что-нибудь придумаю.

К папе обратился мужчина, который осматривал меня. Он предложил свой телефон, чтобы папа мог позвонить маме. Папа взял телефон и сказал спасибо, потом набрал мамин номер телефона. Пошли гудки.

– Алло, Глория?

Я услышал в трубке мамин голос.

– Да это я, – в трубку что-то еще сказали, но папа перебил маму. – Глория, послушай меня и не перебивай. Мы попали в аварию. Все хорошо, Андрей жив и здоров, всего лишь несколько ушибов и царапин. Мы едем в больницу – в ту, куда отвозили Андрея, когда он сломал руку. Не могу больше говорить, мы уже приехали, приезжай поскорее.

Мы приехали в больницу, где нас встретила девушка в белом халате. Она посмотрела на меня, а потом что-то спросила у мужчины, что нас привез. Они немного поговорили, и девушка начала смотреть документы, что ей передали, и стала что-то в них писать.

В этот момент я лежал на специальной кровати с колесиками. Девушка повернулась ко мне спиной, и я уже не видел, что они там делали. Я стал рассматривать трещины на потолке.

– Привет! – поприветствовала меня девушка в халате.

– Здравствуйте.

– Сейчас мы отвезем тебя в палату, и тебя осмотрит доктор.

Я не знал, как мне надо на это реагировать и надо ли мне что-то сказать девушке, но пока я думал, меня уже повезли по коридору. Через несколько метров мы уже оказались в помещении, где стены были наполовину из белого кафеля. Девушка оставила меня и ушла. Ко мне подошел мужчина, он тоже был в белом халате, и у него была белая борода. Все те же процедуры и вопросы: где болит? а тут болит? как сильно болит? и т. д.

– А где папа? – спросил я у доктора.

– Сейчас твой папа тоже проходит осмотр. Не волнуйся. Как только его осмотрят, он придет к тебе.

– А мама когда придет?

– Мама? Хм, не знаю, но думаю, что она тоже скоро приедет.

В палату зашел папа. Я очень обрадовался и захотел обнять его, но он начал разговаривать с доктором.

– Доктор, с моим сыном все хорошо?

– Если бы с пациентом было все хорошо, то он не был бы пациентом. Шутка, – доктор тихо посмеялся своей шутке. – Для определения состояния пациента требуется проведение диагностических мероприятий. Сначала мы соберем анамнез, а далее проведем аппаратные исследования при помощи рентгена и магнитно-резонансную томографию.

– Рентген – это понятно, а зачем делать магнитно… чего-то там …томографию?

– Для определения наличия или отсутствия очагов кровоизлияний, состояния внутренних органов после ушиба.

– Кровоизлияние внутренних органов? Он может умереть?

– Папаша, не беспокойтесь, это стандартные процедуры. Если посмотреть на место ушиба, то можно с уверенностью в девяноста девять процентов сказать, что ничего серьезного у него нет.

Папа удовлетворился ответом доктора и успокоился. Я тоже успокоился, хотя и не был особо встревожен.

Доктор попросил папу выйти в коридор и подождать его там, а меня повезли на процедуры. В груди уже перестало болеть. Наверное, подействовали те таблетки, что дал мне доктор. Тут пахло хлоркой, так пахнет в туалете у мамы на работе. Она говорит, что хлорка убивает все микробы. Мне тут не понравилось.

Я уже бывал в больнице. В прошлый раз я сломал руку. Хотел залезть на папин автобус и упал с него. Все так быстро произошло, что я не почувствовал боли, а просто лежал рядом с автобусом, пока не пришел папа. Он поднял меня на ноги, и тут же хлынула тысяча игл – боль была невыносимой, я начал плакать. Я плакал, пока папа вез меня в больницу. Плакал, пока был в больнице и мне накладывали гипс. Плакал, когда ехали домой. Перестал плакать, только когда увидел маму.

В тот день мама и папа сильно поругались. Я вышел из комнаты, чтобы сказать маме, что папа не виноват, что я сам полез на автобус и что мне сейчас совсем не больно. Мама с папой ругались на кухне. Я подошел к коридору и выглянул из-за косяка двери. В коридор прилетела тарелка и разбилась о стену, маленький осколок попал в меня. Я спрятался под кровать в гостиной. Папа зашел в гостиную с криками, что мама дура и что она его уже достала. Все это сопровождалось словами, которые мне нельзя было произносить. Мама зашла следом за папой и тоже выкрикивала, как она устала от папиных пьянок, что все соседи говорят, как папа ходит налево. Я тогда еще подумал, что соседи врут, ведь папа не только налево ходит, но и направо может ходить, и прямо тоже. А когда мы с ним играли в ковбоев, то он убегал от меня задом наперед и даже споткнулся о шланг и с грохотом упал на мамин тазик со стираными вещами. Я тогда тоже начал пятиться назад и специально упал, чтобы папе не было обидно.

Я уже хотел было вылезти из-под кровати, но увидел, как мама ударила папу по лицу. Я испугался, прижался к стенке и спрятался так, чтобы мне было видно папу и маму. Папа покраснел от злости, его глаза стали красными, он схватил маму за руки и швырнул в шкаф. Дверки шкафа сломались, и мама провалилась в него. Я выскочил из-под кровати и накинулся на папу с криками: «Не трогай маму!»