– Ты успокоилась? Будешь еще драться? – невозмутимо спрашивает Вит, обдавая мое лицо своим дыханием.

– Не буду, – ворчу я. – Отпусти.

Он наконец отцепляется, и я сажусь в постели, принимаясь потирать шею: вчера туда воткнули иглу, а теперь вообще чуть не задушили.

– Больно? – спрашивает Вит.

– Да какое твое собачье дело, – морщусь я.

– Так больно или нет? – спрашивает он опять. Мне кажется, или он закатывает глаза? Пффф. Что, раздражаю я тебя, такая истеричная дура? Так и ты мне не больно нравишься, гангстер недоделанный.

– Больно, – сообщаю сухо.

– Иди сюда, – он подманивает меня пальцем. Ага, размечтался.

– Обломись.

– Иди сюда, я сказал, – повторяет он, и голос звучит уже тверже. Я вспоминаю: хитрость! Может быть, притвориться, что я смирилась? Что я согласна и жить с ним, и замуж выйти? А как только он и его папаша ослабят хватку – ноги в руки и бежать, бежать, бежать на другой конец света!

Я притворно-покорно подползаю к нему ближе. Он садится позади меня, кладет ладони на мою шею и плечи и принимается массировать, разглаживая кожу, нажимая мягко на позвонки… Если бы я не знала, что это руки преступника, его пальцы показались бы мне очень нежными. Но расслабляться нельзя. Всего на секунду я теряю связь с реальностью, невольно поддаваясь ему и прикрывая глаза, но тут же открываю их опять: будь начеку, Марина! Ты в постели с врагом!

Ладони у него сильные и ласковые – я с трудом и неохотой выпутываюсь, чтобы снова отползти подальше. Давненько мне не делали хороший массаж.

– Тебе понравилось, – констатирует мужчина, с ухмылкой глядя в мои чуть затуманенные глаза.

– Не тешь себя иллюзиями, – фыркаю я. – Я давно не была у массажиста – это раз…

– И давно не была в мужских руках – это два, – добавляет он.

– Отвали. У меня правда болит шея, мне кажется, я ее еще и застудила, пока валялась в этом подвале, а у тебя правда теплые ладони – это все, окей?

– Окей. Хочешь, сделаю тебе вечером массаж?

– Не хочу.

Ранним утром уезжают по «рабочим делам» Красоцкий-старший, а потом и Вит. Я остаюсь одна и весь день слоняюсь по дому, как неприкаянная. Перерываю все в поисках своих вещей – но их нигде нет. Ни одежды, ни сумочки с деньгами и документами, ни мобильного. Пытаюсь найти стационарный телефон – но такого в доме, похоже, не установлено. Порываюсь выйти наружу – все двери заперты. Не окно же выбивать, честное слово? Наверняка тут стоит сигнализация.

В кухне я обнаруживаю холодильник, в холодильнике – продукты. Готовить своим похитителям я не собираюсь, но оставленный мне хозяевами суп из замороженных овощей кажется до того унылыми, что я решаю сделать для себя что-нибудь поприятнее на обед и ужин. Прикинув, какие продукты есть в холодильнике, подружившись с духовкой и мультиваркой, я делаю для себя гречневую запеканку с фаршем, свекольно-чесночный салат и французские сырные рулетики к чаю. Впрочем, чай в доме есть только пакетированный: та еще гадость.

После обеда я убираю остатки еды в холодильник и возвращаюсь в спальню. Шея и плечи к этому времени начинают болеть сильнее: я точно застудила их. Вот бы мне хороший массаж и старые добрые горчичники. Мама лечила меня такими, когда я болела в детстве. Но мама три года назад умерла – больше некому позаботиться обо мне.

Я забираюсь в кровать Вита. Она достаточно большая, чтобы спать на ней вдвоем и даже не касаться друг друга. Интересно, если попросить у него хотя бы второе одеяло – он откажет? Пока я укрываюсь тем, что есть. Сворачиваюсь клубочком. От беспомощности хочется рыдать – и я позволяю себе это, пока никого нет. Отец наверняка уже знает, где я, но ничего не предпримет, чтобы вызволить меня. Придется выбираться самой.

Умывшись собственными слезами, я засыпаю, а просыпаюсь уже глубоким вечером, когда домой возвращается Вит.

– Ты приготовила что-то вкусненькое.

В нос ударяет запах гречки и мяса. Моя запеканка. Вит ест ее, уплетает за обе щеки, жадно и с аппетитом. Я открываю глаза и смотрю на него, не отрывая головы от подушки. Нет сил вскакивать, ругаться. Неужели меня сломали? Да нет, не может быть… Я просто устала. Нужна передышка. Если я немного побуду слабой – это пойдет на пользу. Приду в себя – а заодно покажу Виту, что я готова идти на диалог.

– Вообще-то, я приготовила это для себя, – хмыкаю беззлобно. – Но ты ешь, ешь… Я не против.

– Спасибо, – он кивает.

– И отца своего накорми.

– Он взял салат. Я решил, что свекла с чесноком – так себе вариант. Вдруг придется с тобой целоваться?

– Не придется, – говорю я. – Но… – я приподнимаюсь, чувствуя, как все еще болят шея и плечи. – Ты можешь сделать мне массаж. Я разрешаю.

– Ты разрешаешь? – мужчина усмехается, и я уже готова вот-вот пожалеть о сказанном и отменить данное разрешение, но он складывает пальцы в замок, хрустит костяшками, разминая ладони, и я тут же ощущаю, как ноет в предвкушении крепких рук моя спина…

Это ведь просто массаж. У него отлично получается – так пусть делает и хоть как-то заглаживает свое отвратительное поведение.

– Обещай вести себя прилично, – предупреждаю я строго.

– Не обещаю, – он качает головой, но я по-прежнему не чувствую в его голосе угрозы. Может, я слишком самонадеянна, но мне правда кажется, он не тронет меня, если я буду против. А я, конечно, буду против. Он может быть самым сексуальным мужчиной на свете – пффф! – у него могут быть самые сильные руки и самый крепкий пресс – для меня он все равно гребанный преступник, который воткнул в мою шею шприц и, как паук, утащил в свое логово… Такое не забыть…

На мне все еще черная футболка и шорты, и я не снимаю их, укладываясь посреди кровати на живот. Вит подбирается ко мне вплотную – я чувствую исходящее от его тела тепло, – и бесцеремонно задирает ткань, обнажая мою спину. Его руки скользят по коже – без всяких прелюдий и вступлений, сразу сильно и властно, – и у меня, признаться, скручивает живот от этой мужской решительности. Но я не привыкла смущаться собственного тела, я не святоша. Это нормальная реакция – я не собираюсь оправдываться ни перед собой, ни тем более перед ним. Главное – держать все под контролем… насколько это возможно в моем положении.

Он начинает с шеи – как и утром. Разминает ее, растирает уставшую кожу, нажимает пальцами на каждый позвонок, спускаясь все ниже и ниже… Потом возвращается обратно, касается пальцами кожи за ушами…

– Где ты научился этому? – соплю в подушку. Я жила роскошной жизнью, ходила к профессиональным массажистам, но руки Вита как будто бы даже крепче и внимательней к каждому миллиметру кожи… Или это просто я настолько уставшая и разбитая?

– Школа соблазнения, первый класс, – усмехается он тихо.

– Ты всегда начинаешь с этого, когда хочешь уложить в постель очередную телку?

– Как видишь, – с иронией замечает он, и я рычу, пытаюсь ударить его рукой, заброшенной за спину… Он перехватывает мое запястье, заставляет согнуть руку… На секунду меня охватывает паника: он что мне, руки заламывает?! Потом понимаю: он разминает их, подхватывая под локоть, сгибая под определенным углом… Я мычу от удовольствия.

Потом он отпускает руки, и его ладони ложатся между моих лопаток. Продолжают гладить, массировать, разминать, выстукивают каждый позвонок… Я потягиваюсь, подставляя ему поясницу, он с готовностью массирует и ее тоже, разглаживая, лаская пальцами… Чертов засранец. Он действительно очень хорош в этом.

– Ну все, достаточно, – я чувствую, что еще немного, и я начну терять контроль. Приподнимаюсь на локтях, переворачиваюсь на спину, быстро поправляю футболку, которая, задравшись, едва не обнажает грудь.

– Давай руку, – говорит он.

– Зачем? – я подозрительно щурюсь.

– Ты мне настолько не доверяешь? – мужчина насмешливо хмыкает.