Посвящается все любителям поиска смысла, а особливо тем, кто его нашел и тут же потерял.
Пролог.
Если люди описывая мир, тем самым создают его, то что будет если они перестанут это делать или сделают это по-другому? И как быть с тем утверждением, что все простейшие частицы, из которых все состоит на самом деле это одна единственная частица, одновременно пребывающая во всех точках вселенной? Если все так, то откуда она взялась? И что это или наверно вернее кто это? И почему так сложно восходить к праведности? Не согрешишь, не пострадаешь, не пострадаешь - не покаешься, не покаешься - не спасешься... И в чем тогда спасение? В чем?
Начало.
Были благословенные семидесятые. Партия осваивала земли Сибири и некий Порфирий Яковлевич Золодцов - красавец мужчина с густой щетиной, слегка подернутой началом пятого десятка жизни, вместе с брюхатой Анастасией Львовной и дочкой Алиной отбыл из Ленинграда в место, которое должно было превратиться в недалеком будущем в большой современный город со всеми удобствами, яркими огнями и прочей урбанистической чепухой. Вместе с ним, также с семьями, улетели на рейсовых самолетах до Новосибирска и прочие специалисты: геологи, различные инженеры, техники, рабочие многих специальностей, два ответственных руководителя от исполкома и конечно же Лука Лукич Полипов - наш незаменимый в стране кадр, на которого молились и за которого ставили свечку все бабушки Ленинградской области, потому как он спаситель и благодетель, которого Бог послал. Порфирий Яковлевич был главным маркшейдером и возглавлял небольшой отдел при новоиспеченном комбинате по добыче алмазов.
Приземлившись в Новосибе, всю эту многочисленную, громогласную, шумно расползающуюся в разные стороны толпу уже встречали несколько автобусов и грузовых машин. Пока пропахшие куревом и нецензурными словами грузчики скидывали поклажу приезжих, те в свою очередь трапезничали в столовой аэропорта и смотрели за происходящим в прозрачные окна, с явным не довольством, так как кладь порой небрежно кидали в кузова синих ЗиЛов или цеплялись за нее грязными ботинками, благо им не было слышно ни хруста ни звона от расколотого стекла. Так было в течении полутора часов, пока последний коричневый чемодан из потертого кожзама не притулился среди своих соседей по несчастью и не был с оглушительным грохотом захлопнут последний борт грузовика уже уставшим ждать водителем в серой рваной кепке. Все расселись по автобусом и процессия медленно тронулась, напоминая караван торговцев, к новой жизни в новом городе.
А город был пока мал, но очень толково распланирован, несколькими концентрическими кругами шли здания и от центральной площади лучами расходились улицы в восемь сторон. Город располагался по соседству с деревней Сизые пески, а посему многие называли его - Сизый, но официально он гордо назывался Алмазоград. Шахты, располагались в получасе езды от Сизого и для этого администрацией были специально закуплены два новеньких Уазика, которые выкрасили ярко желтой краской.
Продолжение.
Разместили семейство Золотцовых в доме на третьем кольце. Из окон виднелась широкая улица, обрамленная недавно посажеными липами и тополями. И так понеслась их жизнь дальше. Пока Порфирий Яковлевич днями пропадал в шахах и местных окрестностях, Анастасия Львовна благополучно разродилась еще одной дочерью, которую назвали Элиной. Потом прошли еще два года, в тех же декорациях. Город разросся до не узнаваемости, но из-за того, что сменился главный архитектор, новодел уже строился с большими отклонениями от генерального плана. На север двинулись жилые постройки, а на западе из болота сделали городской пруд и вокруг него расположили парк с Домом Культуры и отдыха, где по вечерам можно было очень прилично отужинать в местном кафе. На юге почему-то выросли новые здания администрации и два цеха: один по производству обуви и второй изготавливающий мебель, которую продавали даже куда-то за рубеж, то ли в Чехословакию то ли в Болгарию... А еще через два года Сизый, нет уже все же Алмазоград насчитывал пятьсот тысяч населения, несколько заводов, гидроэлектростанцию на реке Шагамка и свой маленький аэродром, на который теперь почти ежедневно высаживались десятки граждан СССР.
Элина с Алиной опять начали свою песню про домашних животных, о том, как им грустно и одиноко, когда родители на работе и нет возможности погулять, так как в городе стало не безопасно. Это повторялось каждый раз, когда случался дождь, а надо заметить, что он был далеко не редкостью в этих краях. Или, когда по радио передавали местные сводки, в которых население предупреждали, что вновь сбежали заключенные. Колония была одним из больных мест в этом городе солнца, администрация по несколько раз в год отправляла в Москву прошения о ее переносе, но у правительства видимо были более важные задачи, потому все эти петиции оставались без ответа, а может и вовсе не читались. Надежды с каждым годом становилось все меньше, пока наконец местные власти, не плюнули на это вовсе и перестали писать прошения вовсе.
Через неделю девочки стали методично ныть каждый вечер, стараясь добиться своего, и Порфирий Яковлевич сдался. Спустя несколько суток в семье Золотцовых появился небольшой хомяк, а точнее самка хомяка, которую девочки мигом окрестили Дуней. Для Дуни устроили просторную клетку в углу большой комнаты, дно которой устлали травой и поставили все необходимые принадлежности, миску с водой и еще одну со множеством семян и различных круп. Первые недели все семейство по вечерам неотрывно смотрело за ее жизнью и громко комментировало различные Дунины кульбиты и похождения, потом все немного стали охладевать, пока наконец заботы по уходу не перешли на плечи Анастасии Львовны и без того занятой домашними делами по горло...
Спустя какое-то время Элина с Алиной рассказали папе, что Дуня, по их мнению, стала намного больше. Анастасия Львовна в то время была в командировке и, откровенно говоря, за клеткой никто не следили, только девочки время от времени подсыпали зерна и меняли воду по указанию мамы. Отец семейства подошел к клетке и узрел, что Дуняша вымахала до таких размеров, что еле помещалась в клетке. Пришлось срочно кусачками ее оттуда извлекать. Теперь хомячка была ростом с небольшую собаку. Избавившись от пут клетки, Дуня забилась в угол комнаты и немного попискивала. Алина с Элиной облепили ее ласково гладили, говоря, что теперь у них настоящий большой питомец.
На следующее утро вернулась мама. К этому времени Дуня выросла еще больше, теперь она была ростом с большую овчарку. Вечером укладываясь спать на семейном совете Порфирий Яковлевич с Анастасией Львовной решили завтра же, немедленно, без всяких промедлений отвести Дуню в местное зоологическое отделение, потому что сейчас глядя на нее можно было видеть как она увеличивается в размерах все больше и больше.
