– Что это? – в ладонь мне ткнулся сверток, не позволяя отказаться от подарка, и я поспешно его развернула. Там был пирожок. Тот самый, последний, что сиротливо лежал на блюде и все время притягивал мой жадный взгляд. – Спасибо. Честное слово, большущее вам спасибо. Если бы не ваши пирожки, до ужина я бы не дожила.

Он отмахнулся от моей искренней благодарности, сменив тему:

– Вы в штаб? Позволите вас проводить?

Я кивнула, давая свое согласие, и мы неспешно побрели навстречу колючему ветру. Граф был без пальто, но несмотря на холод на бледном лице его выступили лихорадочные красные пятна, а лоб покрылся мелкими бисеринками пота. Он был болен – я понимала это. Но понимает ли это он?

– Что с вами? – в лоб спросила я.

– О чем вы? – не понял он.

– Вы больны. Вы знаете об этом?

– Нет, что вы! Я просто торопился, бежал за вами, вот и вспотел немного, – стал он усердно врать. – Теряю форму. Пятый десяток, знаете-ли, пошел. Не молод уже, – как бы извиняясь за свою старость, развел он руками.

Ну-ну…

– Не отпирайтесь. Я же вижу. И возраст тут ваш совершенно не причем. Сорок лет не повод ложиться в гроб по собственной глупости. Так что с вами? К врачу ходили? Какой диагноз он вам поставил?

– Да тише вы, балаболка! – граф ухватил меня за рукав и оттащил в сторону, скрывшись от посторонних глаз за углом жилой штабной пристройки. Ну да, время ужина, кроме дежурного внутри, тут никого нет. – Что ж вы так кричите на всю улицу?

– А почему вы скрываете, что больны? – тут же перешла я на заговорческий шепот. – Это что, заразно?

– Было бы заразно, уже давно бы тут всех перезаражал! – отбрыкнулся он от моих обвинений. – Не в этом дело. Если узнают, что я серьезно болен, живо погонят взашей. А мне семью содержать. Ведь пять девчонок у меня! И всем приданное собрать нужно.

– Что значит погонят взашей? А как же больничный? Выходное пособие? Пенсия за выслугу лет? Инвалидность на крайний случай оформить?

– О чем вы, госпожа Климова? Какое пособие? И до пенсии еще далеко.

– То есть и к врачу вы не обращались, потому что огласки боитесь?

– Он обязан будет доложить.

– Ясно… Ну и порядочки тут у вас! Вкалывает, вкалывает человек всю жизнь, а как заболел, то пошел нафиг, ложись и помирай, и лекарство-то тебе купить не на что. Ну вы хотя бы лечитесь чем-нибудь? – требовательно спросила я, пытаясь поймать его убегающий в сторону взгляд. – Ага, понятненько. А знаете, что, Ваше Сиятельство, ваша смерть вряд ли поможет вашем пятью дочерям с приданным. Просто уверенна в этом. Давайте сделаем вот что: я никому не сообщаю о вашей болезни, а вы за это сегодня вечером… скажем, часиков в девять, заглянете ко мне на диагностику.

– На что?

– В комнату ко мне придете. Анализы соберу, симптомы проверю, диагноз уточню. А там подумаем, как вас лечить. Договорились?

– Да зачем вам такая возня со мной?! Не стоит, право слово!

– А если не придете, то я сама к вам приду! А будете сопротивляться, докладную напишу!

– Ладно, ладно, шантажистка! – граф примирительно вскинул руки, и я победно заулыбалась.

– Так значит, жду вас у себя в 9 часов. До встречи господин граф! – попрощалась я и вышла из своего укрытия, шагнув на крыльцо. Меня в комнате ждал теплый плед и…

– Ой! – вскинулась я, заметив на крыльце чью-то тень.

Герцог Энжью собственной персоной. Стоит монументом, брови хмурит, руки на груди кренделем сложил. Куртка кожаная распахнута, ворот меховой дыбом торчит, волосы волнистые ветром встрёпаны, хоть и стрижены на висках коротко. И видно, давно уже стоит. А много ли он слышал из того, о чем мы секретничали с господином графом? Сейчас карать начнет? – Добрый вечер, сэр.

– Госпожа Климова. Граф Парро, – «монумент» отмер, обозначив приветствие легким кивком. – Вы уже отужинали?

– Да, мы только что из столовой, – ответила я за нас обоих. Думаю, граф не в обиде за это.

– Что ж, – Энжью неторопливо отошел с прохода, галантно уступив мне дорогу, – тогда не смею вас задерживать. Доброго вечера.

– Доброго, – бросила я, проскальзывая мимо него в помещение. Уф, неужто пронесло?!

***

До девяти вечера я штудировала медицинские справочники, пытаясь соотнести симптомы графа с наиболее распространёнными человеческими заболеваниями. Список получался слишком обширный. Мне катастрофически не хватало данных. Вот если бы у меня были на руках его анализы, тогда еще можно попытаться… Так, стоп! У меня же есть анализатор!

Граф был сама пунктуальность. Я встретила его во всеоружии – в своем любимом спортивном костюме и с планшетом в руках.

– Проходите, граф. Присаживайтесь за стол. И расскажите мне подробно, что же все-таки вас беспокоит. Слабость, тошнота, головокружение, отдышка, озноб. Мне важно знать все-все ваши ощущения, чтобы точно установить, чем вы больны и как вас лечить.

По мере того, как мужчина озвучивал свои симптомы, я вбивала их в поисковик мед. справочника, постепенно сокращая список предполагаемых заболеваний. Вот уже что-то похожее вырисовывалось.

– Граф, я возможно, обращусь к вам с очень нескромной просьбой, но не могли бы вы раздеться? Нет-нет! – поспешила успокоить его я, видя его недоумение и смущение. – Не переживайте, совращать и насиловать вас я не собираюсь. Ваша честь не пострадает! Достаточно будет, если вы снимете мундир и расстегнете рубашку на груди. Мне нужно послушать частоту сердечных сокращений. Видите ли, при нарушениях ритма, сердце сокращается в два раза быстрее, и может не совпадать с частотой пульса…

– Да-да. Я понял, – граф снял китель, аккуратно повесил его на спинку стула и расстегнул рубашку. – Мне сесть?

– Как вам будет удобно, – отозвалась я, выставляя на планшете таймер.

– А как вы будете слушать? – уточнил он.

– Ухо приложу. Увы, других инструментов у меня нет.

– Тогда я лучше постою, чтоб вам было удобнее.

– Угу, – буркнула я, прикладываясь ухом к его груди, – Вы, главное не волнуйтесь. Постарайтесь расслабиться. Представить что-нибудь хорошее…

Раз, два, три…

– Тук-тук-тук.

…четыре, пять…

– Что здесь происходит?!! – раздался взбешенный рык от двери.

Я аж подскочила от неожиданности. Чуть макушкой графу по подбородку не съездила. Стою, соплю возмущенно и брови хмурю.

Ну вот зачем же так рычать?! И вообще, какого черта ему здесь надо? Это моя комната, что хочу, то и делаю! Ему-то что за дело?

– Я спрашиваю, что вы здесь вытворяете?!! – Его Светлость явно пребывал в ярости (непонятно только, что его так взбесило). Но разве ж меня это остановит?

– А на что это похоже?

– На разврат!

– Хм…

– Граф Парро немедленно оденьтесь и покиньте комнату госпожи Климовой. Через полчаса мне на подпись прошение об отставке.

– Что?! Это за какое же преступление?! – это все я выступаю, граф же с застывшим взглядом застегивал на груди рубашку. И его молчаливая покорность меня поражала – не пытается оправдаться, объяснить все. И эта обреченность в опущенной голове меня просто добила. Стало безумно его жаль. Вот подставила мужика!

– Здесь, госпожа Климова, не вертеп. Это штаб восточного фронта. За разврат и совращение графа ждет отставка.

– Так это… А это не он совращал! Да! Это я его совратила. И разврат тоже я устроила. А граф ни в чем не виноват. Это официальное заявление. Я всю вину беру на себя. Но, поскольку я не ваша подчиненная, то отправить в отставку вы меня не можете! Вот так-то! – победно заявила я.

Глаза у Его Светлости стали совсем страшные, губы поджал так, что они побелели, образовав тонкую линию.

– Вот как. Хорошо. Утром я отправлю в совет Конфедерации требование отозвать вас с Зораны, – процедил он сквозь зубы, облив меня презрением с ног до головы. – Шлюхи нам здесь не нужны.

– Что-о-о-о!!! – миг, и моя рука летит навстречу его щеке (честное слово, это не я, это она сама!), еще миг, и ее перехватывают стальные пальцы. А в следующий миг между нами вырос стеной миротворец граф.