успокоительное про прекрасную погоду и вспоминать вслух, куда же я дел отвертку. Постоянно говорить -- мой способ эмоциональной разрядки. Когда-то я пересказывал Денису начальный курс органической химии, и он засыпал у меня на руках.

   -- Не смей ничего ему петь, -- говорила мне жена. -- У тебя слишком

   дрожит голос.

   Все верно. Я слишком боялся своего отцовства. Да и сейчас боюсь, кажется, так же, хотя обстоятельства изменились не в лучшую сторону.

   Достаю с полки крепления, высыпаю в ладонь сыну болты с шайбами.

   Наконец находится отвертка, и мы прикручиваем, куда нужно, крепления,

   выверяем угол и спорим:

   -- Кажется, было по двадцать.

   -- Ты упал, пап? По двадцать я буду похож на краба из "Губки Боба".

   Было по пятнадцать.

   -- Да, ты прав... двадцать -- это режим в стиральной машине. Переднее у тебя было пятнадцать. А заднее чуть поменьше.

   -- Заднее, наверное, десять.

   -- Ставим десять, и я возьму с собой отвертку, чтобы можно было переставить. Договорились?

   -- Только не как в прошлый раз. Помнишь, когда ты ее потерял, кто-то

   потом приделал ее вместо носа у снеговика.

   Мы переглянулись и засмеялись.

   -- Не потеряем, -- пообещал я. -- На этот раз я положу ее в рюкзак.

   Выгоняю машину, бросаем на заднее сиденье сноуборд с прикрученны-

   ми креплениями и термос с чаем. Дениска садится рядом со мной, шлем

   он держит на коленях, так бережно, словно юный палеонтолог -- голову

   доисторического человека из музея.

   Погода сегодня такая, какая нужно. Всю неделю шел снег, а в субботу

   взял себе отпуск, и под убийственно-яркое солнце выползли, словно

   большие насекомые, оранжевые машины коммунальных служб с оранже-

   выми человечками в брюхе. Мы стоим на перекрестке и ждем, пока про-

   едет вереница грузовиков со снегом.

   -- Повезли на дачи олигархам.

   -- Каким олигархам?

   -- С большими холодильниками.

   Мы провожаем глазами последний грузовик. Кажется, он везет целый

   Эверест. Снег вчерашний -- чистый и не тронутый городскими выхлопа-

   ми. Как сахарная вата.

   -- Смотри, сколько счастья! А летом олигарховы дети открывают дверь

   холодильника и идут гулять по снегу. Может, им завозят туда снегирей и

   пингвинов, лыжную базу и сосны. Сам бы с удовольствием купил, да ведь

   всю комнату займет. И придется срезать там батареи...

   Я смотрю на сына поверх темных очков, и он улыбается в ответ:

   -- Папа, ты опять говоришь ерунду.

   Я рад, что мне удалось немного отвлечь его от воспоминаний. Следы

   несчастного случая в конце прошлой зимы еще не сгладились до конца.

   Правую руку он теперь не выпрямляет до конца, всегда держит чуть со-

   гнутой в локте. Может, положив кисть на колени или просто держа ее пе-

   ред собой, подолгу наблюдать за движениями мизинца. Вправо-влево,

   влево-вправо... Именно мизинец "подал в отставку" после последней опе-

   рации на локтевом суставе и "вернулся на пост" только сравнительно не-

   давно -- три месяца назад, когда все остальные кости давно уже срос-

   лись, а мышцы функционировали.

   На Дениске красная с синим курточка, штаны с застежками и ремешка-

   ми. Я вспомнил, с каким удовольствием он влезал в них сегодня. Возмож-

   но, решение не бросать сноуборд связано с желанием носить эти штаны,

   с отделением под перчатки, магнитную карточку и маску, с множеством

   различных утяжек и смешно звенящим карабином для ключей. За такие

   штаны можно продать душу.

   Вот, наконец, склон. Не чета серьезным "горнолыжкам" -- всего один

   подъемник, никаких тебе снежных пушек и специализированной техники.

   Детская горка. Здесь ровно, там ухабы, справа отрабатывают прыжки с

   трамплинов, слева крикливая шантрапа катается на досках по перилам.