Как предписывало полетное задание, Виктор поменял эшелон и прибавил скорость, обходя Каргополь по большой дуге. Погода стояла так себе – переменная облачность, временами дождь, ветер порывистый, слабый до умеренного, – но напрямую на параметры полета это не влияло. Виктор снова проверил все контрольные приборы и пошел на второй круг. Теперь уже вдоль западного берега озера, но в виду воды. Все это время он обдумывал свои новые старые идеи, пытаясь выудить из памяти еще что-нибудь полезное, но так в этом деле и не преуспел. Зато по какой-то хитро-кривой ассоциации вспомнил вдруг о Варваре и, откровенно говоря, едва не застонал от огорчения. Последняя их встреча явно закончилась фиаско, и виноват в этом он сам.

Встретив ее после месячного перерыва на учебном аэрополе близ Псковского озера, куда курсантов-первогодков вывезли на первую летную практику, Виктор понял две вещи. Во-первых, Варя – пилот от бога. Достаточно было посмотреть на то, как мастерски она провела взлет-посадку, какими безукоризненно точными получились у нее фигуры простого пилотажа, чтобы понять, перед ним будущий первостатейный ас. Если бы сам этого не увидел, никому бы на слово не поверил, что курсант первогодок, да еще к тому же мелкая девушка, способна на такое совершенство на своей первой лётной практике. Впрочем, было и «во-вторых». Варя оказалась куда симпатичнее, чем запомнилось ему с прошлой их встречи. Некрупная, но ладненькая девушка, одевающаяся в недавно вошедшем в моду стиле гарсон[59]. На самом деле, поветрие это началось из-за двух-трех актрис, сыгравших в получивших известность франкских фильмах. Тогда в моду и вошли худенькие и невысокие девочки-мальчики. Варя, скорее всего, им не подражала, но в тренд[60] попадала безошибочно, и Виктору она скорее понравилась, чем наоборот. Было в ней что-то необычное, что привлекало его внимание. Недаром же на этот раз он сам пригласил ее на свидание, и она согласилась. Приехала в оперу на извозчике, словно по волшебству, снова обратившись изысканной светской дамой, – такое, оказывается, она умела тоже, – и была само очарование, практически прямо высказавшись о возможности продолжения чудесного вечера на ее квартире. Оказывается, она снимала студию в старом центре, и обещала по такому случаю – гость же не лишь бы кто, а настоящий пилот-испытатель – откупорить бутылку коллекционной гдовской старки крепостью в сорок шесть градусов.

– Э… – сказал на это Виктор, прикинув размеры своей собеседницы и ее гипотетическую устойчивость к крепкому алкоголю, – а не захмелеем?

– Серьезно? – удивилась она. – Боишься захмелеть? Или это ты обо мне беспокоишься?

– О тебе, – признался Виктор, вспомнив, что в некоторых ситуациях честность лучшая политика.

– Ну и зря! – улыбнулась она. – Если захмелею, тебе же лучше.

– А тебе? – спросил тогда он.

– А я пью, только пока весело не станет, а после сразу прекращаю, – без тени смущения ответила девушка. – Ты меня еще по-настоящему веселой не видел, вот и посмотришь!

Если честно, ему нравился такой стиль общения. Но, с другой стороны, он Виктора смущал. Никак не удавалось понять, что бы это могло быть? Раскованность, свойственная некоторым уверенным в себе мужчинам, или распущенность, которую некоторые девушки принимают за независимость? Однако сейчас, пилотируя «Уродца», Виктор понял наконец, что Варя в этом смысле скорее парень, чем девушка. И дело не в какой-то ее внешней мужиковатости или грубости нрава – встречал Виктор пару раз в жизни таких женщин, – а в том, что она по-настоящему свободна, независима и попросту бесстрашна. Не зря же она любит охоту и учится на авиатора, явно тяготея к профилю пилота-истребителя. Однако все это он понял только сейчас во время полета, а в тот момент, в опере, когда она прямым текстом – без экивоков и околичностей – пригласила его к себе, он просто предвкушал чудесное продолжение вечера, которое должно было превратиться в восхитительную ночь. Но не сложилось. В антракте они встретили Настю, и все его планы пошли коту под хвост…

4. Псков-Саратов

1951

Чем дольше Ара училась в Академии, тем определеннее становился ее профиль: истребитель. Скорость реакции – одна из самых высоких в Академии, интуиция, граничащая с магией, невероятная выносливость и концентрированная воля – все по высшему разряду. Но все-таки главное – это чувство пространства и ситуации. Такое у пилота или есть, или нет. Научиться этому невозможно. С этим, как с цветом волос и глаз, рождаются, но вот развить дар, если уж повезло с ним родиться, в человеческих силах. И, если вы готовите настоящего истребителя, то делать это не только можно, но и нужно. Этим, собственно, и занимались в Академии ее учителя и инструкторы. День за днем, месяц за месяцем, кропотливо и последовательно, не пережимая, но и не давая спуску. И результат был, что называется, налицо. Ее техника пилотирования совершенствовалась постоянно, и это было еще одно доказательство того, что Академия – это то единственное место, где она должна быть, и слава богу, что она действительно здесь.

Летом пятьдесят первого Ару и еще девять курсантов пилотажного факультета послали в Саратов в центр боевой подготовки истребителей – «Березина речка». Это была известная база Флота, где пилоты истребителей-штурмовиков овладевали теорией и практикой воздушного боя или проходили соответствующую переподготовку. Сюда же, на правый берег Волги ежегодно присылали лучших курсантов Академии, перешедших на третий или четвертый курс. Вот такими и были девять парней, прибывших в «Березину речку», чтобы овладеть техникой и тактикой скоростного, а значит и маневренного воздушного боя. Ара, десятый член команды, была среди них единственной девушкой, к тому же она, в отличие от этих ребят, перешла всего лишь на второй курс. Возможно, поэтому и разговаривали с ней отдельно ото всех других. Парни отправились на общую встречу с заместителем командира базы по боевой подготовке, а курсанта Бекетову дежурный кондуктор[61] препроводил в кабинет старшего инструктора базы капитана-лейтенанта Франка.

– Меня зовут Макс Иосифович Франк, – представился невысокий, но широкоплечий каплей. – Я старший инструктор по технике воздушного боя и занимаюсь обычно только с молодыми пилотами из линейных полков. Вас, курсант Бекетова, я, по просьбе вашего академического наставника старшего лейтенанта Васнецова, беру на обучение только в качестве исключения. Иван Никанорович говорит, у вас талант, а раз так, вашей задачей, Варвара Авенировна, является овладение летным мастерством на уровне курсанта четвертого курса. Полноценным офицером-авиатором это вас не сделает, но, если справитесь, то к окончанию академии наработаете себе звание пилота второго класса. Задача ясна?

– Так точно! – бросила Ара руку к фуражке, от открывшихся перспектив у нее едва не случился нервический обморок, но, слава богу, обошлось, благо нервы у нее с рождения крепкие.

– Вот ваше расписание занятий, – протянул ей между тем каплей листок бумаги. – Четыре часа в день физподготовка. Задача максимум – повысить выносливость организма к перегрузкам, укрепить вестибулярный аппарат и научиться расщеплять внимание. Понимаете, о чем говорю?

– Так точно!

– Отставить солдафона! – неожиданно улыбнулся ей инструктор. – Успеете еще, Варвара Авенировна! Наслужитесь. Вот она где будет у вас вся эта шагистика, – показал он на горло. – Поэтому, учитывая особый характер организованной для вас практики, предлагаю упрощенный вариант общения без формальностей. По именам, но на «вы». Что скажете?

– Скажу «спасибо»! – сразу же ответила Ара.

Каплей начинал ей нравиться, рыжий и голубоглазый, он отнюдь не выглядел коверным[62], которые в себерских балаганах по традиции все – рыжие. Серьезный такой дяденька, непростой и заслуженный – два ордена и медаль на груди, – но при этом не самовлюбленный и без чувства собственной неполноценности, которое иной раз возникает именно у таких застрявших между небом и землей мужиков.