– Моего молодого человека перевели в нью-йоркский головной офис, и я переехала с ним, доктор Фейбл. Я очень надеюсь, что смогу продолжить работу здесь, в Нью-Йорке, даже если для достижения конечной цели мне потребуется начать все заново.
Заведующая отделением хирургии Лэнгдонской городской больницы снимает стильную металлическую оправу с носа и устремляет на меня изучающий взгляд.
– В качестве рекомендателя вы указали Дэймона Эллиса, вашего непосредственного наставника. Дело в том, что мы с Дэймоном неплохо знакомы, и я знаю, что хорошими рекомендациями он просто так не разбрасывается.
Она сгребает со стола свой сотовый и демонстративно крутит им перед моим носом:
– Мисс Таунсенд, что предположительно доктор Эллис скажет мне о вас, если я ему позвоню?
Если интуиция меня не подводит, сейчас решается судьба моего приема на работу в один из лучших госпиталей Нью-Йорка. Я просто не имею права все испортить.
– Думаю, доктор Эллис бы ответил, что вашей больнице стоит обзавестись дополнительным спальным местом и пополнить запасы кофе, потому что его любимая ученица не прочь работать сверхурочно.
Во взгляде женщины мелькает заинтересованная улыбка, которая уже через секунду исчезает. Надев очки, она в течение нескольких секунд снова смотрит в лежащее перед ней резюме, после чего поднимает глаза.
– Мой секретарь свяжется с вами в течение двух дней. Всего доброго, мисс Таунсенд.
Я выхожу за дверь и чудом удерживаюсь от того, чтобы не станцевать на глазах у парочки докторов победный танец. Меня приняли. В таких вещах я редко ошибаюсь.
Окрыленная успехом, по дороге домой я заезжаю в ближайший супермаркет, чтобы приготовить что-то особенное по случаю. Вернувшись в Форест-Хиллс, распаковываю продукты и, включив на телефоне популярное кулинарное шоу, приступаю к готовке блюда с претенциозным названием «Телятина по-нормандски». Миссис Коултер бы мной гордилась: картофельные кружки получаются ровными и аккуратными, и при этом мои пальцы все еще на месте. Я делаю звук погромче и перехожу к разделке мяса: неловко отделяю мякоть от костей и, нарубив его на неровные прямоугольники, помещаю в форму для запекания. Не так уж это и сложно – готовить. Собираюсь ставить блюдо в духовку и вдруг явственно ощущаю, что на кухне я больше не одна. Исключено, что вернулся Итан: мы разговаривали с ним около часа назад, и тогда он собирался на бизнес-ланч с партнерами. Значит, либо в дом пробрались грабители, либо это Тайлер где-то поблизости.
Телефон продолжает отпускать несмешные шутки голосами ведущих, пока я разглядываю керамическую мозаику на стене, не в силах заставить себя обернуться. Спина наэлектризовывается в чувствительную поверхность, настроенную улавливать малейший раздражитель, и сейчас шлет тревожные сигналы в мозг, вопя о том, что за мной кто-то стоит.
Я чувствую жар, исходящий от мужского тела, который проникает под одежду и заставляет напрягать каждую мышцу, чтобы не выдать своего волнения дрожью. Без сомнения, это он, Тайлер. Его взгляд изучает мою шею под забранными вверх волосами, его горячее дыхание ранит позвонки. Я даже не знаю, отчего застыла немой статуей. Почему не могу разбить свою замороженную позу и повернуться. Наверное, жду, что Тайлер уйдет и мне не нужно будет встречаться с ним глазами после произошедшего в спальне. Спина под трикотажем толстовки нагревается так сильно, что, кажется, может воспламениться, и когда я уже собираюсь обернуться, мне на затылок ложится тяжелая рука и дергает резинку с волос.
– Что ты… – от неожиданности я разворачиваюсь на пятках, и остаток фразы погибает под выстрелом темных глаз, смотрящих на меня в упор. Близко, слишком близко. Так, что я могу разглядеть каждую загнутую ресницу и черные крапинки, рассыпанные на коньячного цвета радужке, и ощущать размеренное мятное дыхание на своих губах. Я изо всех сил стараюсь не смотреть вниз, потому что Тайлер в очередной раз не удосужился надеть футболку.
– Ты стоишь слишком близко, – сиплю, вжимаясь бедрами в кухонный гарнитур. – И ты не должен…
Я вновь замолкаю, потому что в этот момент Тайлер делает неуловимое движение рукой и перехватывает упавшую на плечо прядь. Не отрывая от меня взгляда, пропускает ее между пальцами и подносит к своему лицу. Нюхает ее?
Я не могу вздохнуть и выдохнуть, потому что никогда не сталкивалась с подобной мужской бесцеремонностью и совершенно не понимаю, как поступить в такой ситуации.
– Ты не должен себя так вести, – облизываю пересохшие губы. – Я встречаюсь с твоим братом, и такое поведение недопустимо.
Тайлер отпускает мой локон и очерчивает взглядом лицо, останавливаясь на губах. Слова, произнесенные низким хрипловатым голосом, звучат совсем негромко, но я почему-то вздрагиваю, а под кожей прокатывается адреналиновый озноб.
– Почему нет, если я так хочу?
Он придвигается ближе, так что его бедра соприкасаются с моими, и в ноздри проникает его запах: терпкий и мужской с нотами древесного геля для душа, от которого сердце мгновенно впадает в очередной приступ тахикардии.
Какого черта я делаю? Нужно прекратить. Оттолкнуть, накричать, уйти. Что вообще позволяет себе этот парень? Неужели после увиденного считает, что имеет право так обращаться со мной? Сделав над собой усилие, я ныряю в сторону, освобождаясь от жарких тисков его близости. Вне его запаха и прожигающей темноты взгляда здравомыслие вновь возвращается ко мне, и я вскидываю подбородок.
– Тайлер, я не знаю, почему вы с Итаном не ладите, но мне бы не хотелось становиться орудием твоей мести. Мне жаль, если у тебя сложилось превратное мнение обо мне, но я совсем не из тех девушек, с которыми ты можешь обращаться так…
Грудь вздымается, и руки дрожат от волнения, словно я только что произнесла речь перед тысячной аудиторией. Смотрю на Тайлера, ожидая, что он извинится или уйдет, однако в его лице нет ни намека ни на то, ни на другое. – Ты красивая, – произносит так же негромко. – И мне нравится, как ты пахнешь.
Это не первый раз, когда мужчина говорит мне комплименты, но сейчас со мной творится что-то по-настоящему странное: по телу растекается эйфория, наполняя каждую клетку необъяснимой радостью. Отчего? Оттого, что этот парень сказал, что считает меня красивой? Мне же, черт побери, двадцать шесть, а не восемнадцать. В Бостоне я повстречала достаточно ловеласов, полагающих, что, произнеся подобное, изобрели безотказный способ забраться ко мне в трусы.
Но правда в том, что во взгляде и тоне Тайлера есть что-то такое, что не дает усомниться: он это сказал не для того, чтобы меня поразить. Этот парень точно не из тех, кто раскидывается словами, скорее, наоборот, скуп на разговоры.
– Мне приятно, что ты так думаешь, Тайлер, но и этого ты не должен мне говорить.
Спохватившись, что так и не поблагодарила его за спасение в клубе, быстро добавляю:
– Кстати, спасибо, что вступился за нас с Дженни тогда. Я очень это ценю.
– Итан тебе не подходит.
Это заявление моментально порождает массу негативных воспоминаний о том, как отец диктовал мне, с кем мне следует встречаться и с кем дружить.
– Это уже не тебе решать, Тайлер, – изрекаю холодно. – А сейчас прости, мне нужно продолжить готовить ужин.
Демонстративно обогнув его, стоящего посреди кухни, и изо всех сил стараясь не смотреть на его обнаженный торс, я иду к холодильнику и вдруг снова слышу:
– Он тебе не подходит.
Когда Итан возвращается домой, ужин давно остыл, а я уже больше часа лежу в кровати.
– Прости, малыш, – он посылает мне виноватую улыбку и опускается на постель. – Уолтерс устроил экстренное совещание. Кажется, мне нужно будет улететь в Чикаго на несколько дней.
– Итан, – я приподнимаюсь на локтях и с мольбой смотрю на него. – Давай подыщем новое жилье. Я могу сама встретиться с риелтором и выбрать любой понравившийся тебе район.
– Что-то случилось? Этот ублюдок оскорбил тебя? – лицо Итана моментально становится жестким.
