Но всё же спустя мгновение звуки шагов где-то неподалёку стали ещё более отчётливыми, что всё-таки заставило меня приоткрыть глаза. Лика чего-то уж слишком шумно на работу собирается.
Однако вопреки моим ожиданиям, вокруг оказался вовсе не знакомый мне интерьер. Вместо шкафов и рабочего стола в комнате виднелась только кровать, на которой я и лежала, и парочка стульев у стены вместе с небольшой прикроватной тумбочкой. Из интереса опустив взгляд на себя, я в задумчивости уставилась на лёгкую пижаму голубого цвета из свободной футболки и шорт. И только тогда до моей спящей ещё головы дошло, что с прежней раной из редакции меня могли доставить только в одно место – в больницу.
В коридоре повисла короткая пауза, и к уже находящимся там людям явно пришёл ещё кто-то. Я тихо выбралась из-под одеяла и осторожно поставила ноги на пол. Ничто не скрипело и не выдавало моей активности, так что мне удалось бесшумно подкрасться к двери и замереть у стены рядом с ней. Пусть лучше я потом извинюсь, что подслушивала, но зато узнаю, кто там столпился у этой палаты. – Как там дела? – голос явно принадлежал Булату, что заставило меня с облегчением тихо выдохнуть и потянуться к дверной ручке, – Её друзей проверили?
Ладонь зависла в воздухе. – Обычные люди, – отозвался Тимур, добравшись до тех, кто был отделён от меня стенкой, – Ничего примечательного. Следов искомого объекта на них не засёк. – Я из любопытства прошёлся по биографиям, но только по верхам, – добавил Рэй со знакомым ленивым равнодушием, – Пересечений с группой риска не было. Пересечения с самой Есей начались в основном года два-три назад. Из всего немногочисленного коллектива какие-то особые навыки выживания только у одного – у того парня, который Есе первую помощь оказал. – Ты это определил по тому, что он на тебя косо смотрел? – с иронией бросил Леон, и я, отойдя от первого шока, машинально посчитала на пальцах численность группы психологов. Булат, Тимур, Карим, Рэй и Леон. Пятеро, а говоривших пока четверо. – Нет. Это я определил по его биографии, – отозвался Рэй, и в его голосе отчётливо проскочила насмешка, но тут же вернулась серьёзность, – Особо долго искать и не потребовалось. Выпускник детского дома, победитель ряда городских и районных олимпиад по компьютерным технологиям ещё в период жизни в детдоме. Затем три года контрактной службы. Вот тут, кстати, информации не особо много, но мой знакомый сказал, что отзывы о нём положительные и помотаться по разным не самым хорошим местам Йен за время службы успел порядочно. А дальше ещё года три гонял по курсам переподготовки и вкалывал компьютерщиком в разных фирмах и, наконец, прошёл успешно стажировку в компании, которая в том же здании, что и рабочее место Еси. Полагаю, что эти два года они и дружат. А, и я покопался – пересечений у него с нашим объектом поиска тоже нет.
Я так и осталась стоять, прижавшись спиной к стене комнаты. Мысли носились в голове со скоростью пули. Объект поиска? Психологи проверяли моих друзей и даже зачем-то искали биографию Йена? Да какое отношение мой круг друзей имеет к расследованию дела похитителей? – Ладно. А что с редакцией? – вдруг вклинился в разговор голос Карима, – Вы там закончили уже? – Да, – отозвался Леон, тут же посерьёзнев, – Он пришёл прямо через проходную. Дошёл до кабинета той журналистки. То, что было в кабинете, я уже описывал. Дальше он вылез через окно. Шёл один, торопился. Сел в машину за зданием редакции. Скрывался после выхода из здания, кстати, исключительно человеческими способами.
Моё возмущение постепенно улеглось, сменившись недоумением. А какими, интересно, не человеческими способами мог сбежать тот незнакомец? Улететь на крышу? Сквозь стены уйти? – Камеры по маршруту проверили, новую машину в список занесли, – методично проговорил Тимур, будто зачитывал какие-то свои записи, – И, судя по видео с камер, гость из редакции был пассажиром. – Вероятно, они снова поехали вдвоём, – протянул Карим, и за звуком его голоса последовал лёгкий стук, будто мужчина в раздумьях немного побарабанил по стене пальцами. – Еся, кстати, уже бодрствует, так что можно на всякий случай и с ней поговорить, – прежним же размеренным голосом добавил Тимур. Сердце у меня моментально провалилось куда-то к босым ногам, и я, не отдавая себе отчёта, молнией метнулась к кровати. Стараясь не издавать вообще никаких звуков, я завернулась в одеяло и села. Учитывая, что подслушанный фрагмент разговора иначе, как странным, назвать было нельзя, теперь уже желания извиняться за сам факт подслушивания под дверью не было.
Психологи завалились в палату всей группой, отчего происходящее стало напоминать их отдел в полицейском участке. Но сейчас они, однако, выглядели попроще и поспокойней. Правда, теперь я была готова им головы отрывать, а не наоборот. От самого факта, что они копались в биографиях моих друзей, в душе всё отчётливей крепло раздражение. – Привет, – Булат, сев на край кровати напротив меня, улыбнулся, – Как ты себя чувствуешь? Врачи сказали, что угрозы твоей жизни больше нет. – Но то, что ты уже ходишь, они не говорили, – не дал мне и рта открыть Леон с чуть насмешливой улыбкой и вытянул ноги, усевшись на стул у стены. – И что подслушивать можешь, тоже, – Тимур приподнял уголки губ и убрал в карман куртки блокнот с записями. Сердце провалилось в пятки вторично. – И где я спалилась? – бросила я, неожиданно не почувствовав никакой вины за содеянное. Булат приподнял бровь, но усмехнулся и вдруг потрепал меня по коротким волосам. – Еся, не спалиться у тебя не вышло бы в любом случае, – парень всё ещё улыбался, – Так что успела услышать? – Зачем вы проверяли моих друзей? – вопросом на вопрос отозвалась я, нахмурившись. – Любопытство, – Булат несколько посерьёзнел, но всё же смотрел на меня спокойно, – Никто не исключал варианта с тем, что к исчезновению тех шестерых могли иметь отношение их друзья. К ближнему кругу у жертвы всегда больше доверия, чем к незнакомцу. А у тебя, насколько я помню, кто-то повредил велосипед. – Не вешай мне лапшу на уши, – моё недовольство уже отчётливо проявилось в голосе, – Если бы у шестерых пропавших были пересечения по друзьям, то полиция выяснила бы это ещё в середине серии хотя бы. Так зачем? Или я начну выяснять, зачем тебе нужны были на самом деле фотографии из того времени, когда я была в летнем лагере. – А, ты об этом, – парень усмехнулся и пожал плечами, – Да просто увидеть тебя мелкой. Да и интересно же посмотреть на лагерь, в котором я никогда не был и вряд ли побываю. – В самом деле? – я изогнула бровь, – Так ты попроси своё начальство. Учитывая, что ЦИП владеет территорией закрывшегося летнего лагеря, то, думаю, у тебя есть все шансы посмотреть на вашу общую собственность. Даже снимки не понадобятся.
То, что я попала в точку, стало очевидно сразу. Усмешка пропала из взгляда Булата сразу, будто и не было. И вместо расслабленности и лёгкой беспечности в облике парня отчётливо проступила серьёзность и сосредоточенность. Моё недовольство тоже никуда не прошло, и я уставилась на Булата, сузив глаза, пока остальные психологи переводили взгляд от меня на него и обратно или делали вид, что заняты своими делами. – Я не стала бы лезть в твоё расследование настолько, – бросила я, всё ещё хмурясь, – Но какого черта ты и твои товарищи полезли к моим друзьям? – А я тебе не друг? – Булат, несмотря на серьёзность, чуть улыбнулся, и во взгляде его снова промелькнуло тепло. – Друг, – я вздохнула, – Но ты мне ничего не объясняешь нормально. И ладно ещё я хочу помогать расследованию, но ребята на это не подписывались. Я вообще не хочу, чтобы их это коснулось.
Парень в задумчивости посмотрел на меня внимательно и ненадолго задержал взгляд на моём животе. Плотный бинт я ощущала постоянно, но вместе с мыслью о нём на ум пришёл и момент, на котором воспоминания обрывались – как незнакомый парень в редакции поворачивается ко мне. По коже тут же пробежался мороз. – Не обижайся, Есь, – Булат легонько потрепал меня по плечу, и в его манере держаться снова виднелась забота, – Твоих друзей просто поверхностно проверили и всё. Они об этом даже не узнают. И, разумеется, больше к ним никто и не полезет.
