– А до того, как я расстроился из-за того, что ты меня не помнишь, твои полные восхищения глаза неотрывно рассматривали меня.

– Да что ты?

– Да-да, я все видел. Видел, что ты была готова буквально броситься в объятия столь горячего и сексуального мужчину.

– Господи, да кто тебе сказал, что ты красивый, неотразимый, горячий и сексуальный? – устало стонет Ракель, кладет щипцы на место, наливает для себя какой-то напиток и направляется к одному из свободных столиков, пока Терренс снова следует за ней. – Откуда у тебя такая уверенность в себе?

– Потому я всегда был самым лучшим и самым красивым.

– Наверное, мама с папой слишком перехвалили тебя в далеком детстве.

– Скрыть правду невозможно, крошка. Если человек действительно такой красивый, то все будут об этом говорить.

– А слышал бы поменьше комплиментов – не страдал бы нарциссизмом.

– Это ты про меня?

– Ну не про себя же.

Ракель с гордо поднятой головой и хитрой улыбкой на лице присаживается за стол, пока Терренс удобно устраивается напротив нее.

– Хотя не могу не признать, что я также очень привлекательна и молода, – добавляет Ракель и начинает есть то, что находится у нее в тарелке с помощью вилки. – И пользуюсь популярностью среди мужчин.

– Наверное, ты отшивала всех потому, что ждала меня, – уверенно предполагает Терренс. – Ждала самого Терренса МакКлайфа.

– Я же сказала, что ты меня совсем не интересуешь.

– Да ладно, малышка, посмотри на меня с другой стороны.

– Прекрати себя нахваливать.

– А я не нахваливаю. Я говорю только чистую правду.

– Может быть, твой гипноз и действует на других людей, но со мной это точно не сработает.

– Ничего, я не привык так легко сдаваться.

Терренс с хитрой улыбкой складывает руки на столе.

– К тому же, ты пробуждаешь в меня охотника за жертвой. Пробуждаешь желание как можно скорее поймать тебя.

– Да-да, понимаю. Ты недоволен, что тебе впервые в жизни отказала девчонка. Злишься, рвешь, метешь и хочешь сделать все, чтобы добиться от нее какой-то реакции.

– Ну то, что ты до сих пор не дала мне пощечину и не врезала между ног, я уже считаю это огромным успехом.

– Я не делаю это потому, что здесь полно людей. А не потому, что я все-таки поддалась твоим чарам.

– Ну знаешь, не будь здесь никого, я бы с большим удовольствием поцеловал тебя.

– Только попробуй, – низким голосом произносит Ракель. – А иначе пожалеешь.

– Не могу не воспользоваться шансом попробовать твои губки на вкус. Губки ослепительной красотки, которая мне нравилась с еще лет с девятнадцати. Которую впервые увидел на мировой премьере одного фильма, в котором сыграли многие мои любимые актеры. Который снял режиссер, с которым я дружу уже очень много лет.

– Да уж, видно дружба с режиссерами никак не помогла тебе заполучить хотя бы одну главную роль.

Ракель выпивает немного напитка из своего стакана.

– Или же ты просто пускаешь пыль в глаза.

– Я до сих пор помню то ярко-синее длинное платье и те волнистые волосы, которые у тебя были.

– И зачем ты мне это говоришь?

– Разговариваю с тобой.

– А я тебе предлагала?

– Слушай, Ракель, чего ты такая вредная? – недоумевает Терренс. – Я ведь с тобой хорошо с тобой обращаюсь. Не грублю, не оскорбляю, руки не распускаю… Чего тебе еще надо?

– Просто хочу дать понять, что ты не сможешь соблазнить меня и заставить пойти с тобой хотя бы на одно свидание. И тем более лечь с тобой в кровать, чтобы ты смог удовлетворить свои потребности.

– А я все равно не сдамся.

Терренс гордо приподнимает голову.

– Трудности меня не останавливают. Наоборот, они только больше стимулируют. Заставляют еще больше шевелить задницей.

– В таком случае мне тебя жаль.

Ракель выпивает еще немного напитка из своего стакана.

– Ведь ты только напрасно потеряешь время.

– Зато когда я добьюсь своего, результат будет куда более желанный, – бодро отмечает Терренс.

– Остынь, МакКлайф. И займись чем-нибудь, пока не началась съемка. Неужели тебе нечем заняться, раз ты только и делаешь, что преследуешь меня и надоедаешь своим присутствием?

– Сдаются только слабаки, – уверенно заявляет Терренс. – Раз все твои бывшие ухажеры так легко сдались после твоего первого же отказа, значит, они трусы. Боятся трудностей.

– Отвали от меня. И дай спокойно поесть.

– Да ладно, куколка, поговори со мной. Расскажи что-нибудь о себе.

– И не собираюсь.

– Расскажи, как ты вообще оказалась в модельном бизнесе. Какой была твоя жизнь.

– Не твоего ума дело.

– Вот я получил свою самую первую незначительную роль в четырнадцать лет. Поначалу я не знал, что делать, но постепенно освоился и многому научился. Пришлось работать с разными людьми: и хорошими, и плохими. Хорошие помогали мне освоиться на съемках и подготовиться к роли, а плохие научили быть сильнее и не обращать внимание на негатив. А за годы своей актерской карьеры я поработал уже со многими людьми, которые являются моими кумирами.

– Ах, так ты с четырнадцати лет безуспешно пытаешься заполучить главную роль и не можешь смириться с тем, что у тебя ничего не получится? – заключает Ракель.

– Ну да, главная роль у меня пока что только одна – роль Мэйсона в «American Love Affiair». Но я уверен, что их будет еще очень много.

– Сомневаюсь.

– Я все еще помню то время, когда снимался в этом фильме, – с легкой улыбкой признается Терренс. – Такое чувство, я будто бы вчера снялся в «American Love Affiair». Потому что все воспоминания о тех съемках все еще живы. Я помню каждый момент… И съемки, и премьеры, ради которых мне пришлось путешествовать по всему миру…

– Я рада за тебя.

– Я люблю этого персонажа и благодарен за столь потрясающий шанс сняться в этом фильме и прославиться на весь мир. Да и вообще, я считаю, что даже если твоя первая работа ужасна и вызывает у тебя стыд, все равно нельзя от нее открещиваться.

– Ну и прекрасно!

– У меня есть одна маленькая мечта: сыграть отрицательного персонажа. Которого все бы ненавидели до мозга и костей.

– Я уже ненавижу. Не твоего персонажа, а тебя лично.

– То есть, ты не хочешь идти на примирение хотя бы на время совместной работы?

– А ты хоть раз извинился за то, что сделал в прошлый раз?

– Зачем мне извиняться за то, что тебе понравилось?

– Ни одной девушке не понравится, если ее будут лапать и целовать против воли.

– Ты этого хотела, – хитро улыбается Терренс.

– Я хотела придушить тебя.

– Но не придушила. И особо не сопротивлялась, когда я немножко приласкал тебя. Погладил по щеке… Приласкал за ушком…

Терренс мягко дотрагивается до руки Ракель, что лежит на столе, и успевает немного погладить ее.

– Убери от меня свои руки, – резко убирает руку Ракель.

– Не расслабляйся, красавица, – уверенно произносит Терренс. – У нас будет очень много телесного контакта. Нам придется много прикасаться друг к другу.

– К сожалению.

– Тебе понравится. Я обещаю.

– Тебе очень повезет, если в процессе съемок я не расцарапаю твое типа прекрасное личико.

– Если хочешь получить хороший результат, тебе придется на время выключить плохую девочку и стать милой и покорной.

– Свою работу я несомненно выполню безупречно. Как, впрочем, и всегда.

– Я тоже.

– И я уж точно не стану молчать, если ты, осел, хотя бы попробуешь сорвать съемки и зайдешь очень далеко у всех на глазах.

– Тоже самое касается и тебя, – с хитро улыбкой уверенно говорит Терренс. – Будешь выпендриваться и вести себя, как невоспитанная сучка, тебе придется сильно пожалеть.

– Все зависит от тебя, МакКлайф.

– А ты не провоцируй меня – и все будет хорошо.

– Все пройдет как по маслу.

– А это мы еще посмотрим.

Терренс с хитрой улыбкой гордо приподнимает голову, пока Ракель хмуро смотрит на него. На несколько секунд в воздухе воцаряется пауза, во время которой они молча смотрят друг на друга. А затем к столику, за которым сидят мужчина с девушкой, подходят их менеджеры, Серена и Джон. Которые, к слову, успели найти общий язык и прекрасно поладить между собой. В отличие от их подопечных.