– Да, – отозвался я, выпрямился в кресле и даже пригладил рукой волосы.
Вошла Олеся, поставила на стол передо мной поднос с кофе.
– Ваш кофе, – отстраненно проговорила она, не глядя на меня.
– Спасибо. Что сегодня даже не обольешь меня? – попробовал пошутить я. – Там еще есть четыре рубашки, так что можешь попрактиковаться.
Олеся бросила на меня гневный взгляд и закусила губку.
– Что-то нужно еще, или я могу идти?
Я внимательно посмотрел на нее. Волосы стянула резинкой в гладкий, высокий хвост так туго, что даже приподнялись уголки ее миндалевидных глаз. Помаду с губ стерла. Сейчас ее губы выглядели, как свежий бутон розы. Под моим напряженным взглядом она облизнула нижнюю губу, и мне захотелось поправить ширинку.
– Да, Олеся, – внезапно охрипшим голосом произнес я, – до десяти ты свободна. В десять пойдем в переговорную.
Она поджала губки и вышла из кабинета.
Переговоры идут уже час. Мы обсуждаем важные вопросы, и моя Бегунья пока справляется с переводом. Это я вижу по одобрительному кивку моего переводчика. Молодец девчонка. А испанские представители все время ей улыбаются. И она улыбается им в ответ. Меня это бесит. Неприятно, что Олеся улыбается этим испанским мачо. А они очень даже и ничего, с женской точки зрения, конечно. Черноволосые, смуглые, белозубые. Впрочем, улыбка уж очень безукоризненная. Наверняка имплантаты, – а вот это я уже от злости. Хочется, чтобы Олеся и на меня обратила внимание. Недаром я сегодня вырядился в костюм. Знаю, что мне идут костюмы. Но похоже я не произвел на мою Бегунью никакого впечатления. Она ни разу не бросила взгляд в мою сторону. Переговоры закончились. Один из испанцев, кажется Мигель, который посимпатичнее, что-то сказал Олесе, и она густо покраснела.
– Спасибо, Олеся, вы свободны, – холодно проговорил я, – в смысле, можете возвращаться на рабочее место, – это прозвучало, как приказ. – И прекратите строить глазки испанцам. Это уже просто неприлично!
Олеся растерялась, покраснела и выскочила из переговорной. Кажется, я перегнул палку. Но я был так зол, что уже не выбирал выражений. Мигель явно пригласил ее на ужин, и она не ответила ему отказом. Значит, согласилась?
Когда Олеся вышла, я попросил моего переводчика, сказать испанцу, что девочка несовершеннолетняя, и я не рекомендую ему с ней встречаться. А нефиг губу раскатывать на то, что я уже считал почти своим. Мигель что-то пробормотал в ответ, в виде извинения, и они отбыли вместе с переводчиком. Олег смотрел на меня во все глаза.
– Бро, ты часом не свихнулся? – насмешливо поинтересовался он. – Вообще-то это наши партнеры. И по-хорошему, мы должны удовлетворять все их желания. А ты его на корню обломил.
– Хрен он ее получит! – раздраженно бросил я. – Девчонка нравится мне самому. Пусть снимаешь девок в отеле. А эта не для него.
– Согласен, – кивнул Олег, – девчонка очень симпатичная.
– Но-но! – осадил его я. – Предупреждаю, что девчонка – моя.
– Боишься, что уведу? – рассмеялся Олег. – Мне вообще-то больше нравятся тёмненькие.
– С синими глазами, – хмыкнул я, – и с вредным характером.
Олег покраснел.
– Не такая уж Лида и вредная, как ты пытаешься ее выставить. И она выполняет все мои требования.
– Все? – иронично приподнял я бровь.
– Я совсем не это имел в виду. В смысле не то, о чем ты подумал, – еще сильнее покраснел Олег. – И да, она мне нравится. Если ты не возражаешь, я хотел бы с ней встречаться.
– Я не возражаю, – развел я руками, – главное, чтобы не возражала она. Ей уже есть восемнадцать лет, и она сама вольна распоряжаться своей жизнью.
– Мне главное было заручиться твоей поддержкой, – приободрился Олег. – А уж я смогу расположить ее к себе. Слава богу не мальчик!
– Да уж, – рассмеялся я. – Кому, как не мне это знать! Вместе зажигали.
Я возвращаюсь в кабинет, Олеся что-то сосредоточенно печатает и не смотрит в мою сторону. Я склоняюсь и кладу ей на стол букет цветов.
– Это компенсация за моральный ущерб, – я слегка улыбаюсь. – Кажется, я обидел тебя, прости.
Олеся подняла глаза и усмехнулась.
– Ну что вы, Никита Александрович, какие обиды? Я ведь ваша подчиненная, лицо подневольное.
– Признаю, был неправ, – покаянно произношу я. – Олеся, а ты цирк любишь?
– Цирк? – ошарашенно переспросила она и поджав губки съязвила. – Цирка мне, Никита Александрович, вполне хватило сегодня.
– Не злись, – улыбнулся я, – предлагаю перемирие. Давай куда-нибудь сегодня сходим. Не хочешь в цирк, можно пойти в театр. Хочешь в Большой?
Олеся недоверчиво посмотрела на меня.
– В Большой? – завороженно переспросила она.
– В Большой, – подтвердил я, – прямо сейчас и позвоню знакомому администратору. Ты на какую сцену хочешь, основную или новую?
– Я на новой еще не была, – задумчиво проговорила Олеся, но глаза у нее уже горели азартом. – А что там идет, Никита Александрович, балет или опера?
– А какая разница? – небрежно спросил я.
– Как какая? – изумилась Олеся. – Балет я очень люблю, а оперу – не очень.
– Значит, узнаем на какой сцене сегодня вечером балет и пойдем? – я выжидающе смотрел на девушку. Она в раздумье покусывала губку. – И хочется и колется? – усмехнулся я про себя.
– Умеете вы уговаривать, Никита Александрович. Я после сегодняшних переговоров очень на вас обиделась.
– Я же извинился! – напомнил я.
– Хорошо, – вздохнула Олеся. – Только мне нужно заехать домой переодеться.
Я прикинул время. Вряд ли успеем, женщины не умеют быстро собираться. Я окинул ее внимательным взглядом. Тонкая блузка, цвета топленного молока, узкая, черная юбка до середины колен и туфли на шпильке. В принципе, совсем неплохо.
– Ты прекрасно выглядишь, Олеся, учитывая, что мы все равно не успеем заехать к тебе. Там начало в 19:00. Я уже по вацапу сбросил нужную информацию приятелю. Пригласительные билеты в ложе уже нас ждут.
Я бросил свой Крузак в переулке, довольно далеко от театра. И к Большому мы уже неслись. Мы заскочили в зал, когда уже давали третий звонок. Балет назывался «Баядерка». В общем-то мне это ни о чем не говорит. Балет явно не мой профиль. Но у моей Бегуньи глаза сверкали от счастья. Мы заняли в ложе свои места. И если Олеся не сводила со сцены восхищенных глаз, то я не сводил глаз с нее.
– Никита Александрович, – прошептала Олеся. – Хотите я вам в антракте кратко перескажу содержание? А то вам, наверное, непонятно или купим программу с либретто?
– Я с удовольствием послушаю либретто в вашем исполнении, – пошутил я.
Олеся вспыхнула, хотела ответить что-то язвительное, но благоразумно отвернулась и уставилась на сцену. Она так увлеклась балетом, как будто забыла, что я сижу рядом. И я с особым пристрастием мог рассмотреть ее лицо. Я пытался найти в ней хоть какой-то недостаток. Ну не может же быть все идеально? Овал лица, пожалуй, правильный, не круглое, не длинное, то, что «доктор прописал». Нос небольшой, ровный. Глаза наоборот большие, миндалевидные, шоколадного цвета. Кожа лица белая, гладкая, как у ребенка, так и хочется провести рукой. А вот губы пухлые и яркие, как мармеладинки. Да, кажется, никаких недостатков! Хотя, красота женщины и ее каноны все время видоизменяются. Когда-то от нечего делать, я подробно интересовался этим вопросом и в Интернете, и в специальной литературе. Оказывается, красота женщины должна подчиняться трем основным эволюционным требованиям мужчин. Во-первых, женщина должна демонстрировать свое здоровье, хорошую форму и фертильность. Во-вторых, она должна сохранять сексуальную привлекательность для партнеров, как можно дольше. И в-третьих, женщина должна сохранять в своей внешности детские черты, чтобы «обманывать» партнера, вынуждая его заботиться о ней, как о детеныше. Ну, если с двумя требованиями, я, как мужчина, согласен, то с третьим, категорически, нет. Это смешно, ей богу, когда взрослая баба, иногда вообще уже бальзаковского возраста, как ребенок, морщит носик. А «носик» уже давно и не носик, а шнобель! Я учился в архитектурном, и конечно же, мы проходили рисунок. И я помню, как наш преподаватель рассказывал о том, что элементы, присутствующие во внешности женщины, как раз говорят о этих самых мужских требованиях. Например, пышные бедра говорят о легкости деторождения, а талия подчеркивает их ширину. Женщина должна быть кокетлива и сексуальна, румяна, у нее должны быть длинные волосы, мелкие черты лица, большие глаза, высокий голос. Если рассматривать Олесю с точки зрения этих требований, то первое и второе полностью подходит. И форма у нее хорошая, и сексуальность. А третье, в смысле «детская непосредственность», ей как раз и не подходит. Она не старается выглядеть милым ребенком, а наоборот, старается выглядеть взрослее. Может быть, поэтому она такая серьезная? Кстати, каждая эпоха имела свои каноны красоты. Главные приметы красоты XXI века – пышные волосы, тонкий нос и пухлые чувственные губы. Это я тоже вычитал в Интернете, прямо сейчас. Все это имеется у моей Бегуньи. Черт, она оказывается красотка, соответствующая всем канонам XXI века.
