Заклинатель покачнулся. Его выпученные глаза метнулись от Марианны к двери.

Марианна положила свою костлявую ладонь на плечо Алистера и сжала его.

Алистер напрягся.

– Если он нападет, – прошептала она, – нападай тоже.

На несколько мгновений в комнате повисла напряженная тишина. Затем Алистер почувствовал на себе взгляды всех присутствующих в комнате, словно они тоже услышали, что она сказала. Почувствовал, как мама, дядя и двоюродный брат смотрят на него и ничего не делают. Заметил, как Хендри осмелился едва заметно покачать головой. Увидел, как другие заклинатели испуганно отступили назад.

Лоу рассказывали своим детям сказки о чудовищах не для того, чтобы они их убили.

А для того, чтобы они сами стали чудовищами.

Одно из множества колец заклинателя засветилось – и мгновение спустя с него сорвалась белая вспышка. В сторону Марианны полетела белая стрела – и летела она прямо в сердце.

Агент Ю испуганно вскочила на ноги, но среагировала слишком медленно.

Марианна и Алистер – нет.

Марианна щелкнула пальцами – и диван окружило защитное заклинание Шкура акулы, красное от высшей магии. Стрела врезалась в него и блестящей пылью осыпалась на пол.

Секунду спустя Алистер сосредоточился и призвал созданное им проклятие, решив сделать так, чтобы бабушка им гордилась.

Заклинатель замешкался, но он явно ожидал возмездия. Он вытянул руку и окружил щитом себя. Стены поместья задрожали от силы заклинания. Люстры задребезжали. Портреты задрожали. От щита исходил почти ослепляющий свет. Это было одно из самых мощных заклинаний, которые Алистер видел в своей жизни. Десятый класс.

Чума винодела, если создавать ее с помощью обычной магии, была проклятьем шестого класса.

Но высшая магия удваивала класс любого заклинания.

Проклятие Алистера вырвалось из его кольца ядовито-красным облаком. Оно пролетело по комнате, заставляя других заклинателей создать свои собственные щиты или в отчаянии уйти с его траектории. Проклятье пронзило щит мужчины, разорвав его, словно пергамент.

К его чести, он не закричал.

Его светлая кожа приобрела цвет марочного вина. Белки его глаз сморщились, сами глаза съежились, как сгнивший плод. Его руки и ноги распухли, и он стащил со ставших огромными пальцев кольца с заклинаниями. Они со звоном попадали на каменный пол.

Мгновение мужчина стоял молча, покачиваясь, как будто мог упасть в обморок. Затем его сотряс кашель, и из его горла выплеснулась странная фиолетовая жидкость. Она сочилась из его глаз и ушей и стекала по его шее. Из него словно выжимали всю жидкость, с каждой секундой он съеживался все сильнее. И даже несмотря на свое невыразимое наказание, он поднял голову и посмотрел Алистеру Лоу в глаза. То, что осталось от его глаз, было похоже на персиковые косточки.

Алистер ахнул. Даже с высшей магией это заклинание должно было просто вызвать похмелье. Оно не должно было подействовать… вот так.

Получается, создавая заклинание, он допустил какую-то ошибку.

Не в силах сдержаться, Алистер перегнулся через подлокотник дивана. Его вырвало на ковер.

Когда он выпрямился, мужчина лежал на полу. Он не был мертв: его грудь поднималась и опускалась в такт его дыханию. Но он был серьезно – вероятно, навсегда – ранен. Заклинатель лежал в луже жидкостей собственного тела. В комнате воняло ею и рвотой Алистера.

Агент Ю опустилась на колени рядом с мужчиной, кипя от злости.

– Это… какой-то гротеск. Вовсе не обязательно было…

– Этот человек напал на меня, в моем собственном доме, – ответила бабушка. – Но могу вас заверить… – взгляд Марианны с предательским блеском переместился на Алистера, – что это проклятье не должно было причинить такой вред. Использовав его, ты мог погибнуть.

Алистер не был уверен, что он не погиб. Его желудок снова сжался.

– Я не знаю, что сделал не так, – прохрипел он.

Если не соблюдать осторожность, создавая заклинание, оно может стать нестабильным. Из-за Алистера все поместье могло взлететь на воздух.

Он думал, что сделал все, чтобы пройти это испытание. Но теперь, когда его губы все еще были испачканы в его собственной рвоте, агент Ю и заклинатели смотрели на него не как на чудовище, а как на обычного мальчика. И это было намного хуже.

– Благодарю за визит, – коротко сказала бабушка.

Она встала, перешагнула через тело и вышла из комнаты, оставляя за собой фиолетовые следы.

Изобель остановилась перед витриной магазина заклинаний своей матери. На ней висело объявление о распродаже в конце лета: косметические заклинания, один из маминых фирменных товаров, продавались с пятидесятипроцентной скидкой. Все магические камни были огранены в форме «маркиз»[1] или «принцесса»[2] – согласно последним модным тенденциям элитных магазинов Ильверната. Заклинания сверкали в лучах солнца со вращающихся витрин.

Но Изобель остановилась не затем, чтобы восхититься вкусом своей матери.

Потому что на витрине ее матери багровела свежая надпись:

Изобель встревоженно оглянулась. В престижном торговом районе не обратили никакого внимания на вандализм. Да и почему должны были обращать? С тех пор как Изобель объявили первой из Кровавой семерки, подобное случалось уже бесчисленное количество раз.

Девушка вошла в магазин и сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться. Внутри пахло жевательной резинкой. Все здесь было предназначено для того, чтобы у клиентов поднималось настроение. Зеркала в элегантных позолоченных рамах были заколдованы так, чтобы кожа словно сияла изнутри, а нейтральные цвета визуально расширяли помещение и придавали ему ощущение чистоты. Магазин заклинаний ее мамы был полной противоположностью Магазина проклятий МакТавиша, который Изобель посетила со своим отцом неделю назад.

– Мама? – позвала Изобель, поставив сумочку и сумку с учебниками и заглядывая в подсобное помещение. Обычно мама сидела на полу на замшевых подушках, окруженная морем пустых сверкающих магических камней, деревянных досок заклинаний и склянок с сырой обычной магией. Когда в ассортименте у кого-то из заклинателей появлялось что-то новое и модное, мама проводила здесь многие часы, пытаясь придумать собственный рецепт подобного заклинания. Нужно было конкурировать с инди-магазинчиками, изобретать новые заклинания, привлекать внимание покупателей, производить продукты лучшего качества, чем предлагают конкуренты, и продавать достаточно простых заклинаний, чтобы у семьи была возможность уделять внимание своей специализации. У мамы это были предсказания.

Глядя на этот светлый, оформленный в розовых тонах красивый магазинчик, сложно было представить, что мама когда-то жила с ее отцом. Родители Изобель развелись, когда ей было восемь лет. Изобель помнила, что мама жила с ними, помнила, как она присутствовала на собраниях Макасланов вместе с другими членами семьи, помнила, что ее родители любили друг друга. Воспоминания всегда казались неправильными, несогласованными кусочками головоломки, насильно скрепленными вместе.

Сейчас день, магазин был открыт, и это значило, что мама здесь. Наверное, она на минутку выскользнула в квартиру на втором этаже. Может, оно и к лучшему. Граффити бы ее только расстроили.

Изобель зашла за прилавок и порылась в ящиках с предварительно заполненными магическими камнями. Наконец она обнаружила заклинание Долой беспорядок! в модном ограненном турмалине. На наклейке со штрихкодом было указано, что это заклинание второго класса.

Она выскользнула наружу и наложила заклинание на витрину. Чтобы очистить ее, заклинание понадобилось применить восемь раз, но при виде сверкающей витрины Изобель не ощутила удовлетворения от проделанной работы. До турнира оставалось всего несколько дней. Вскоре витрину снова испортит кто-то из возмущенных приезжих.